Дмитрий Хван - Ангарский вариант
Нингутинский дутун прибыл на развалины крепости первым, едва не загнав своего любимого коня до смерти. Несчастное животное ещё долго отходило от суточной гонки лишь с парой часов отдыха на последнем отрезке пути, хрипло дыша и тяжко раздувая бока. Пена слетала с его морды и вскоре он повалился на землю, тонко заржав. После дутуна в Нингуту ворвались воины его стражи, с изумлением осматривая развалины. Валяющиеся в нескольких десятков метров от развалин Нингуты разбитые крепостные ворота. Внутри, казалось, бушевал некий яростный великан, вырывавший башни и ломавший стены. То и дело взгляд воинов останавливался в огромных зияющих ямах, какие же ядра оставили такие следы? Что за огромные пушки должны быть использованы врагом? Кто это мог сделать?
– Что могло полностью разрушить крепость в этих диких местах? – такой вопрос пульсировал в голове каждого маньчжура.
Спешившись, воины последовали за своим господином, держась, однако, на почтительном расстоянии. Маньчжуры, разбиравшие завалы крепости, смахнув выступавший на их лицах пот, глазами провожали одинокого знатного военачальника, что решительным шагом вышел на расчищенное место. Дюньчэн, тем временем, подозвал одного из работавших людей:
– Где жила семья дутуна и что с ней стало?
Однако тот ничего не знал и позвал своего товарища. Вскоре общими усилиями маньчжуры составили картину произошедшего. Как оказалось, родителей Дюньчэня оставшиеся в живых воины похоронили на склоне сопки, отдав должное их положению. Домик, где они жили, сгорел дотла. Лишь благодаря чужакам, которые вытащили из горящего строения тела родителей дутуна, их удалось должным образом предать земле.
Военачальник тяжело сел на обломок стены, что обрушилась на головешки некогда стоявшего под ней домика дутуна. Он охватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, повторяя проклятия. Нет, он проклинал не неведомых врагов, а себя и только себя. Ведь это он согласился отправить семью в Нингуту вперёд себя, хотя мог оставить родных людей в Мукдене. Он послушал Эрдени, которая говорила, что они будут отвлекать его от руководства войском. Он согласился с отцом, что в крепости дети будут в полной безопасности, тем более что рядом лучшая сотня из халхасского гарнизона. И вот теперь злая судьба решила всё по‑своему!
И долго ещё сидел так дутун, уставившись в землю, обагрённую кровью родных ему людей и сожжённую огнём врага. А когда он, наконец, поднялся, лицо его было страшным от гнева. Он потребовал корабль, чтобы преследовать северных варваров. Но корабли были сожжены – все, до единого. Остались лишь утлые рыбацкие лодки.
– Так стройте! – вскричал Дюньчэн. – Стройте верфь!
Но склады с заготовленной древесиной также сгорели при разрушении врагами посёлка. Тогда дутун решил идти на север верхом на лошадях, дав солдатам лишь немного времени на отдых. Утром его полусотенный отряд должен быть готов к новому походу.
Ночью, в свете полыхавшего костра, Дюньчэн, сидя перед своим шатром, опрашивал тех, кто остался в живых после нападения чужаков. Его поразило то, что враги не устраивали штурма или иного приготовления к бою. Они просто приплыли к Нингуте и разрушили крепость, не сходя с кораблей. И лишь после того, как стены крепости были разрушены, а в городке начался пожар, на берегу появились варвары.
– Дауры и солоны, что живут на реке Чёрного Дракона, господин, – пояснил воин с перевязанным тряпками плечом. – Северные варвары. У каждого из них была аркебуза, а на ней был закреплён нож.
– На аркебузе? – удивился дутун.
– Да, прямо на самом кончике и, надо сказать, они очень ловко орудовали ножом. Я едва увернулся от него, бросился бежать к лесу, а тот свинец, что был послан мне в спину, поймал кто‑то из наших воинов.
– Сколько времени длилось нападение? – посуровел лицом Дюньчэн.
– Четверть дня, господин, не более, – пролепетал воин, глядя на изумлённого дутуна.
Военачальник узнал, что командовали ближними варварами варвары дальние – то есть христиане. Это было очень скверно. Дальние враги Цин не должны иметь в подчинении ближних врагов, ибо это очень опасно для империи. Дело было столь серьёзно, что Дюньчэн решил самостоятельно разобраться. И пусть для этого придётся идти к варварам в крепость. Нужно обмануть их, провести переговоры, запоминая их слабости, а также необходимо увидеть их крепость изнутри.
Сунгарийск. Начало октября, 7151 (1643).
Захваченные в Нингуте маньчжурские офицеры оказались на редкость бестолковы. Матусевича они озадачили незнанием сил и возможностей маньчжурской армии. Кто‑то из них утверждал, что Мукден способен отрядить в поход на Сунгари десять тысяч воинов, кто‑то говорил о двадцати, некоторые называли и вовсе запредельные цифры, в сто и более тысяч воинов. В тоже время, Игорю удалось выяснить то, что маньчжуры не имели иных крепостей, кроме Нингуты на реке Хурха. Лишь несколько мелких поселений маньчжурских данников стояло на её берегах. Более населено было течение Сунгари. Там же, по всей видимости, будут строить верфи взамен сгоревших в Нингуте.
Сунгарийский воевода, постукивая сильными пальцами по покрытому материей столу, негромко переговаривался со Стефаном и Лазарем, делясь впечатлениями от допроса пленных. Как и его офицеры, Игорь понимал, что маньчжуры пытаются его запутать, оттого и называют первые попавшиеся цифры.
– Товарищ майор, не может быть, что они настолько тупы, – утверждал Лазарь, командовавший сунгарийской флотилией. – Думаю, уже стоит прибегнуть к иным вариантам допроса. Иначе они и дальше будут нести нелепицу.
Игорь кивал, соглашаясь с товарищем. Переводивший слова пленных амурец Лавкай, даурский князец и рейтарский капитан Ангарии, тоже был маньчжурами недоволен.
– Товарищ воевода, – Лавкай негромко обратился к Матусевичу. – Верно, наши пленники запамятовали про Наунский городок. Напомнить им?
Последний говоривший с воеводой маньчжур, по знаку Игоря, был немедленно сбит с ног одним из казаков сунгарийского атамана Дежнёва. Знатно намяв бока пленнику, да припугнув его голодными собаками, ангарцы рекомендовали остальным маньчжурам говорить упущенную ими правду. А после недолгих манипуляций ножом перед глазами избитого маньчжура, голову которого улыбающийся Лазарь придерживал за намотанную на кулак косу, остальные пленные тут же принялись выкладывать ангарцам недосказанное. И Наунский городок, де, мал и стен не имеет. И маньчжур там почти нет – одни халхассцы и дауры. А дауры те землю пашут во многих селениях, что вокруг Науна стоят. Теперь Лавкай едва успевал переводить слова маньчжур. В итоге и размер войска, способного придти в самое ближайшее время к стенам Сунгарийска был оценён в десять‑пятнадцать тысяч воинов. На размеры влияли корейские отряды и дружины сунгарийских туземцев. До сих пор лояльные маньчжурам дючеры могли бы влиться в их ряды, значительно пополнив маньчжурскую армию. Но это было затруднено тем, что крепость Сунгарийска перекрыла собой речную дорогу и дючерам придётся искать пути среди глухих лесов и малых рек. Однако гонцы от дючер в Мукден приходили регулярно. Их князцы были встревожены ростом влияния новой силы на Среднем Амуре. Верховья же великой реки, как передавали в Мукден дючеры, уже полностью были под контролем даурского князя Ивана и его хозяев‑чужеземцев.
– Ну вот, и пальцы резать не пришлось, – удовлетворённо улыбнулся радист Стефан. – А с дючерами надо разбираться. Тем более, говорят, они с царскими казаками уже цапались.
– Братец Лавкай, а ну‑ка, покажи мне, как ты карту читать научился, – Матусевич пригласил даура за стол и расстелил перед ним карту. – Покажи, где Наунский городок?
– Амур, – начал вести пальцем, благоразумно не прикасаясь к бумаге, Лавкай. – Сунгари.
Потом уверенное движение его застопорилось, амурец запутался в сунгарийских притоках. Пытаясь прочитать названия рек, он щурил глаза и неслышно шептал.
– Ты на эти названия не смотри, ты говори, как сами зовёте реку? – Игорь предложил Лавкаю подумать.
– Науя‑бира, – быстро ответил князец. – Река широкая, а к северу от неё Хумара в Амур вливается. На что Матусевич кивнул и показал кончиком карандаша.
– Следующим летом, Лавкай, ты должен со своими ребятами Наунский городок под нашу руку привести. Маньчжур, что там будут захвачены, веди к нам. И никаких грабежей или насилия над местными!
– Товарищ воевода, там же дауры живут, землю пашут! Как я могу насильничать там? Да и родня моя там есть! – воскликнул Лавкай. – А про нас они давно уже ведают!
– Отлично! В конце месяца должен караван придти из Ангарии, с карабинами и припасами. На сотню‑другую карабинов можешь рассчитывать. Я знаю, твои люди уже научены с ними обращаться.
