Дмитрий Селин - Судьба наизнанку
Мирошниченко выпрямился, слегка побледнел.
— Может надо, но уже без нашего участия? Что вам сказал Берия?
— Спросил всё ли в порядке с нашим оружием.
Долгие секунды они смотрели друг другу в глаза, пока Олег не хряпнул кулаком по столу.
— Бл..! Они кого-то завалят из наших стволов, а отвечать придётся нам!
Щербинин встал, направился к выходу.
— В аппаратную, быстро! — бросил он Олегу, распахнул дверь, приказал дежурному бодигарду.
— Срочно вызвать полпреда! Начальника охраны в кризисный центр!
Буквально бегом спустившись в надёжный подвал, встретив по дороге начальника охраны представительства, ранее отставного полковника СА Мелентьева, они прошли коротким коридором к прикрытой стальной дверью большой комнате, громко называемой "кризисным центром". На самом деле это помещение с экранированными мелкой металлической сеткой стенами и потолком служило дублирующими узлом связи и хранилищем всякого разного неприкосновенного запаса – от продуктов до уложенных в металлические шкафы оружия и боеприпасов. В случае крайней необходимости в нём можно было пережить даже химическую атаку или краткосрочное радиоактивное заражение местности – стоящая в дальнем углу громоздкая фильтрационая установка с запасом регенерирующих патронов позволяла продержаться около двух суток. Но это были такие крайности, о которых Михаил предпочитал не задумываться. По крайней мере, пока.
— Срочно видеосвязь с Харьковом, — едва войдя, бросил он дежурному оператору.
Усевшись рядом на стандартное офисное кресло, Щербинин с нетерпением смотрел на манипуляции молодого сотрудника с парой компьютеров.
Судя по затянувшемуся набору команд, пожелание вице-премьера становилось всё менее и менее выполнимым.
— Что там? — с начинающим закипать раздражением спросил он слегка растерявшегося оператора.
— Канал упал, Михаил Анатольевич, — не глядя на него ответил оператор, продолжая набирать непонятные вице-премьеру команды, — скорее всего, повреждён оптико-волоконный кабель. Харьковский сервер не пингуется.
— Так, — сказал стоящий за спиной Щербинина Мирошниченко, — какая связь у нас осталась?
— С Харьковым? — уточнил оператор, — только радио- и обычная телефонная. Московская сеть работает нормально. Но выхода за неё сейчас нет.
— Так, — ещё раз сказал Олег, — не нравится мне это.
Сидевший молча Щербинин потёр подбородок и приказал оператору проверить доступность республиканского представительства в Горьком. Ответом было короткое "нет". Все современные для попаданцев каналы связи за пределами Москвы вдруг прекратили свою бесперебойную доселе работу. Остались только аналоговые радио- и проводные каналы. Если отбросить проходящие через советские АТС телефонные линии, единственным независимым и более-менее закрытым каналом связи представительства осталось только радио.
Мирошниченко развернулся и внимательно посмотрел на Олега с Мелентьевым. Оба "силовика" растерянно молчали. В углу негромко шуршала система вентиляции, прогоняя кубы ещё чистого московского воздуха.
— Оч-ч-чень интересно, — зло протянул Щербинин, повернулся к столу, снял трубку внутреннего телефона, набрал короткий номер из висящего на стене списка.
— Щербинин… Где Сергей Михайлович? Уже едет? Хорошо.
— Михаил Анатольевич, — обратился к вице-премьеру Мелентьев, — необходимо задействовать режим "крепость". Разрешите выполнять?
— Действуйте, — согласился Щербинин и бывший хозяин и начальник одного из харьковских ЧОПов отправился переводить представительство в особый режим работы.
— Андрей, — обратился Михаил к настороженно прислушивавшемуся к начальственным словам оператору. Имя и фамилия значилась на запаянном в пластик бейджике с цветной фотографией, висящем на разноцветном шейном шнурке, — мне нужна закрытая линия с Харьковым. Что хочешь, делай с этими ящиками, — он кивнул на выстроившиеся у стены аппаратные стойки, — но дай мне связь с руководством.
Андрей Логинов кивнул и принялся за работу. Щербинин встал с кресла, кивнул Олегу.
— Отойдём, поговорим.
Они устроились за коротким металлическим столом справа от закрытой входной двери.
— Думаете, нас штурмом брать будут? — вполголоса высказал своё самое главное опасение Мирошниченко.
— Здесь или там? — уточнил Щербинин, — ты военный, тебе лучше знать, сколько мы продержаться можем.
— В Москве нас надолго не хватит, — начал высказывать свою точку зрения Олег, — тяжёлого вооружения в представительстве нет, на каждый ствол не более пяти БК. Подтянут артиллерию и адью – за несколько часов всё по кирпичику развалят.
— Я на больше чем сутки не рассчитываю, — ответил Щербинин, — но вряд ли они снарядами всё здесь долбать будут. Товарищам все наши ништяки целые нужны. Скорее всего блокируют район и предложат почётно сдаться.
— Наверное, — согласился Олег и продолжил, — с Харьковым этот номер не пройдёт. Две мотострелковых дивизии полного штата с корпусным усилением плюс две танковых бригады плюс авиация плюс ополченцы на самый крайний случай. Зубы обломают.
Щербинина подобная уверенность не вдохновила.
— Технически да, мы сильнее. Но ты не учитываешь один важный фактор.
— Какой? — удивился Олег.
— Психологический. Далеко не все готовы стрелять в красноармейцев. Это не немцы ведь, а практически собственные отцы и деды. У нас ведь не Западная Украина, не забывай.
— Ничего, — Олег не стал снижать градус своего оптимизма, — после первых боестолкновений и потерь народ быстро сообразит, что к чему. Обратно в совок на самом деле никто не хочет.
— Не хочет, да, — согласился Михаил, — а вот на деле это желание или только на словах, это мы очень скоро узнаем.
Дверь распахнулась, в комнату вернулся начальник охраны.
— Режим "крепость" задействован, оружие и боеприпасы выданы всем сотрудникам. Ближайшая округа взята в плотное наблюдение. Пока никаких тревожных сообщений не поступало, — отрапортовал он высокому для себя начальству.
— Хорошо, Вячеслав Александрович, — не по-военному ответил Щербинин.
— Если дополнительных распоряжений не будет, разрешите отбыть наверх?
— Идите, — отпустил его Михаил, — да, где наш полпред?
— Будет буквально через пять минут, только что с ним разговаривал, — ответил начальник охраны и убыл куда просил.
— Хорошо, что всех наших сегодня в представительстве собрали, — оглядывая аскетичное помещение, словно прикидывая, сколько он здесь пробудет, сказал Щербинин, — никого по гостиницам и рабочим местам взять не смогут.
В коридоре послышались тяжёлые шаги, сквозь незакрытый проход в кризисный центр степенно вошёл полпред, утирая большим платком весьма приличную для его возраста лысину.
— Присаживайтесь, Сергей Михайлович, — Михаил указал Криницкому на оставшийся свободный стул, — какие новости, там, наверху?
— Шутить изволите? — даже судя по голосу, можно было определить степень раздражения полпреда. Ещё бы, в его епархии уже полчаса распоряжался не совсем непосредственный начальник.
Представительства согласно принятому закону, подчинялись напрямую Червоненко, а оперативное руководство ими осуществлялось из референтуры премьера. В переводе с бюрократического на русский, без предварительного уведомления Харькова даже вице-премьер не мог напрямую командовать даже начальником охраны, не говоря уже о самом полномочном представителе. В обычном порядке, разумеется, сейчас Михаил запустил особую, также упомянутую в законе процедуру, на время отсутствия Криницкого став самым главным в стенах постпредства. Теперь власть возвращалась к Сергею Михайловичу, но карьерный киевский дипломат, столь неудачно отправившийся в день переноса к любимой родне, очень щепетильно относился к подобным юридическим казусам.
Михаил сдержанно обрисовал сложившуюся ситуацию. Криницкий дёрнулся было взгреть дежурного связиста, но, посмотрев на его суету у стоек с аппаратурой, передумал и развернулся к Щербинину.
— В комитете всё спокойно, — кратко рассказал о своём визите в ведомство Берии постпред, — меня никто не пытался задержать, никаких претензий нам предъявлено не было. Пришлось отменить пару встреч. Достаточно важных, смею заметить.
— Всю ответственность я беру на себя, — сухо заметил Щербинин, — сколько командированных, кроме сотрудников постпредства и частных лиц на данный момент находится в Советском Союзе?
— Сто шестьдесят пять командированных, из них тридцать сейчас у нас на территории и четыреста десять частных лиц. Все данные на восемь утра.
На память Криницкий никогда не жаловался и консульскую сводку мог воспроизвести в полном объёме – в разрезе по городам и предприятиям, но Щербинина удовлетворили общие цифры.
