Сергей Чекоданов - Летний шторм
Футида верил в своих пилотов. Все они перед вылетом упаковали личные вещи, написали прощальные письма и завещания. Самые горячие головы из лётного состава предлагали оставить на авианосцах и парашюты, но тут уже вмешался сам Футида. Самолёт может отказать не только во время боя, и гибель пилота в этом случае будет не только бессмысленной, но и преступной.
А вслед за торпедоносцами вышли на рубеж атаки и пикировщики, по одному срываясь в пикирование, они выбрасывали бомбы на расположенный в центре бухты аэродром острова Форда. Не подвели даже слабо подготовленные авиагруппы "журавлей". Спущенные в страшной спешке всего месяц назад авианосцы Сёкаку и Дзуйкаку, похвастаться хорошей выучкой своих пилотов не могли, хотя большинство из них и проходили стажировку на других авианосцах. Впрочем, в качестве целей им выделили самолёты расположенных в глубине острова аэродромов.
Торпедоносцы сбросили свой смертоносный груз и сейчас старательно набирали высоту, освобождая место для бомбардировщиков. Те выходили на цель и скидывали вниз бронебойные бомбы, сделанные из шестнадцатидюймовых артиллерийских снарядов. Серые капли бомб уходили вниз, постепенно уменьшаясь в размерах, пока не превратились в точки. Белые всплески воды отмечали промахи, маленькие огненные вспышки показывали попадания в корабли американского тихоокеанского флота. Снизу поднимались первые струи дыма - последствия удачных попаданий торпед и бомб.
Больше всего всплесков наблюдалось на месте стоянки двух авианосцев. Туда же прорывались и оставшиеся с грузом торпедоносцы. Морские лётчики намного лучше адмиралов понимали важность этих кораблей. Жаль, конечно, что оказалось их всего два, а не шесть, как предполагала разведка при подготовке к операции. Но даже уничтожение этих двух большая удача.
А зенитный огонь усиливался, появились и первые истребители противника, в которые немедленно вцепились истребители эскорта японских авиагрупп, оттягивая противника в сторону от бомбардировщиков. Клубящееся облако японских и американских машин смещалось вглубь острова, расчищая небо над бухтой.
Вздрогнул от удачного попадания зенитного снаряда один из соседних бомбардировщиков, заваливаясь на крыло, пошёл в сторону ближайшего авианосца. Лётчик твёрдо решил выполнить свой долг перед императором. Постепенно уменьшаясь в размерах, самолёт сближался с кораблём, пока не соединился с ним в единое целое. Полыхнуло пламенем на месте стоянки американского авианосца. Футида хладнокровно отметил у себя в записной книжке номер самолёта. Император позаботится о семьях храбрых пилотов.
Командирский бомбардировщик поднялся выше, обозревая бухту и прилежащие окрестности. Сопротивление противника почти подавлено. Всё ещё крутятся отдельные истребители американцев, но большой роли это не играет. Многочисленные дымы в разных местах острова показывают, что большую часть самолётов противника удалось застать на аэродромах и расстрелять на стоянках или при попытке взлёта.
Футида лёг на пол, оценивая через иллюминатор в полу потери понесённые американскими кораблями. Ориентироваться было трудно, воздух над гаванью был затянут дымом, не позволяющим увидеть непосредственные повреждения. Но по количеству дымов можно было судить, что накрыты оба авианосца, больше половины линкоров, дымили и какие-то корабли в стороне от основных стоянок.
Это был успех, на который в тайне надеялись, но старались лишний раз не вспоминать из боязни спугнуть удачу. Даже, если американцы сумеют нанести большие потери атакующим японским самолётам, положение уже не спасёшь.
Отходили в сторону торпедоносцы, избавившиеся от своих торпед. Собирались в стороне от места боя сбросившие бомбы пикировщики и бомбардировщики. Там же кружили истребители, расстрелявшие боезапас. Первой волне самолётов пора было уходить к своим кораблям, топлива оставалось недостаточно для дальнейшего боя. Футида отдал команду на подготовку отхода, и самолёты, группируясь по боевым подразделениям, пошли на север.
Впрочем, к Пёрл-Харбору подходила вторая волна японских самолётов. Определять цели в сплошном дыму горящей гавани было сложно, но второй волне и не ставилась задачи приоритетной работы по кораблям. Ей, почти наполовину состоящей из бомбардировщиков всё тех же "журавлей", достались цели попроще. Постройки порта, верфи, оставшиеся аэродромы. База подлодок и нефтехранилище. Последние цели внесли в список непосредственно перед выходом к месту старта самолётов с авианосцев. Но только в случае удачного накрытия первой волной основных целей.
Подходящая волна перестроилась и устремилась к своим целям. Встала перед ней сплошная стена чёрных разрывов. Зенитчики американской морской базы торопились остановить нового врага. Натыкались на разрывы пилоты штурмовиков, устремившиеся к нефтехранилищу. Развалились на части два бомбардировщика, которые нарвались на особо удачные выстрелы зенитных пушек. Истребители устремились на позиции зенитчиков, выключая из боя самого опасного врага, но и сами напарывались на очереди зенитных пулемётов и малокалиберных автоматических пушек.
Футида невольно поморщился, этой волне достанется намного больше. Если дело будет так продолжаться и дальше, то в следующие налёты пускать будет нечего. Но рано думать о том, что свершится позднее. Футида достал фотоаппарат и принялся снимать затянутую дымом бухту, следовало подготовить документальное свидетельство успеха своей работы.
- Хэнк, снаряды давай! - Кричали от позиции ближайшей 37-миллиметровой зенитки, добавляя всяческие пожелания нерасторопному Хэнку, самым безобидным из которых был совет утопиться самому, пока ему не помогли товарищи по расчёту. А самым распространённым обещание вставить обойму со снарядами в задницу Хэнку, если тот не притащит её, обойму, в следующую минуту.
Хлопали за стеной пакгауза попавшие в огонь патроны. Стонал раненый лейтенант О'Брайен, не желающий отправляться в госпиталь пока идёт бой, хотя толку от его присутствия было не так уж и много. Скорее он даже мешал, не позволяя Биллу перейти на привычный ему с детства язык, не обременённый всякими лишними словами, которые оказывается абсолютно необходимы. По словам лейтенанта. Хотя и Билл, и большинство его родственников и соседей спокойно обходились без них. Этот лейтенант был одной из казней египетских для Билла, как и сам Билл для лейтенанта О'Брайена. Биллу Хэндриксу пришлось заучивать десятки незнакомых в его прежней жизни слов, обозначающих все эти хитрые детальки, ответственные за работу крупнокалиберного пулемёта, в расчёт которого угораздило попасть Билла. Лейтенант краснел и наливался бешенством каждый раз, когда вместо мудрёного и непонятного названия Билл, по привычке, обзывал очередную часть пулемёта "фиговиной".
И чего злился? "Хигги-вонючка" ни одного мудрёного слова не знал, но всегда был самым лучшим механиком в окрестностях Джексонвилла. Недаром все их соседи всегда ремонтировали свои трактора и прочие машины только у него. Хигги не отказывался от работы и всегда приводил технику в порядок. Даже когда кузен Хью умудрился сорваться на тракторе в Большой овраг. Кузена доктора спасти не смогли, а вот трактор "Вонючка" восстановил. И даже плату взял вполне терпимую, намного меньше, чем стоила бы покупка даже подержанного трактора.
Билл заправил новую ленту в пулемёт, передёрнул затвор, проверил, как движется ствол, переместив его от угла пакгауза, до решётчатой ноги портового крана. Сектор обстрела не так уж и велик, но времени выбрать более удобную позицию не было. Да и позднее возможности переместиться в более подходящее место японские самолёты не дали. С первых минут налёта, когда окончательно стало понятно, что это война, лейтенант собрал перепуганных солдат подчинённого ему взвода и выбрал из испуганной толпы тех, кто сохранял способность реагировать на его команды. В их число попал и Билл Хэндрикс. Потом тащили пулемёт, устанавливали на сваленные у крана ящики, взламывали склад с боеприпасами. "Красавчик" Полонски, любимчик лейтенанта, поначалу не смог очухаться от испуга, и к пулемёту стал Билл. Пусть он и не мог бодрой скороговоркой перечислять все части пулемёта, но давить на гашетку умел, и неплохо умел. Билл мог поклясться, что несколько японских самолётов, пролетавших мимо их позиции, унесли отметины от его пуль.
Билл вдруг осознал, что называет детали пулемёта теми словами, которые из него без особого успеха столько времени выбивал лейтенант. Вспоминалось всё, до самых мельчайших частей. Да и здание портового склада, он впервые назвал пакгаузом, а не сараем, как делал всё время. Поражённый Билл даже отвлёкся от наблюдения за небом, но захлопали зенитные орудия, расположенные с той стороны портовых складов, и он вспомнил про свои обязанности.
