Василий Каталкин - Малец
С другими эталонами веса и объема поступил так же, проявив волюнтаризм во всей красе, литр был легко измерен, а за килограмм принят вес литра байкальской воды, даже дистиллировать не стал, вот захотелось мне так и точка, и пусть оно с фунтом не сходится, оно и раньше никак не сходилось.
Последствия появления железных линеек оказались довольно интересными. Для цехов было изготовлено около пятисот линеек, а чтобы они не 'терялись' как происходило первое время, пришлось гравировать на них порядковый номер, который потом закреплялся за работником. А вот на том, что предназначалось на продажу, вместо номера вытравливали логотип похожий на знак качества из моего советского времени. Совершенно неожиданно к Асате заявились купцы и в ультимативной форме потребовали изменить на линейке значение аршина, так как, это сбивает всех с толку. Отчим, с которым мы уже сломали лес копий, когда обсуждали каким именно должен быть аршин, сходу заявил, что он не имеет по этому поводу ничего против. Однако согласен изменить метку длинны только при условии, что ему предоставят эталон аршина согласованный всем торговым людом. Лучше бы он предложил им вычерпать Байкал, ей-ей больше бы толка было. Естественно, к общему знаменателю купцы так и не пришли, так как все их аршины никак не могли совместиться между собой. Так что инициатива инициаторов заглохла на корню, а спустя всего полгода, все население перешло на тот аршин, который был точно обозначен в железе, а не на сомнительных палочках купеческого сословия. А потом вообще возник ажиотажный спрос, наши линейки вдруг понадобились всем, потому как внушали уважение качеством своего изготовления. В конечном итоге пришлось расширять производство, и честно говоря, я бы не стал этого делать, так как других задач выше крыши, но в один прекрасный момент, один из купцов привез мне линейку из братского острога выполненную местным кузнецом. К чести этого кузнеца можно сказать, что дюймовую шкалу он перенес относительно точно, видимо сверялся линейкой эталонной, а вот с миллиметрами накосячил знатно. Так что во избежание распространения подобных подделок пришлось взять ситуацию со средствами измерения под свое крыло. Как бы то ни было, но вопрос мерительного инструмента остро стоял не только на наших заводах, много проблем из-за этого было и на западе, поэтому и в почете были мастера, которые делали все от и до. А линейки это то, с чего начнется мой стандарт. Кстати, чуть позже освоили выпуск линеек из бронзы, не то, что бы это было продиктовано необходимостью, просто бронза была практичней железа. Железную-то чуть проглядел, и на линейке появилась ржа, а бронза тем и хороша, что ржа ее не ест. Дальше - больше, раз у нас появились станки, понадобились и шестерни, пришлось вспоминать, то чего я, честно говоря, и не знал никогда, так иногда мимо проходил, а работа серьезная, расчеты вести надо, но мне в лом, пока будем подбирать на деревяшках, так много проще. То есть прогресс идет на отдельно взятой территории полным ходом, поэтому голова не только у меня перегревается но и у мастеровых, которые все эти премудрости вынуждены осваивать в полной мере.
А еще в одном из моих секретных цехов в настоящее время выделывался генератор постоянного тока. Почему постоянного? А потому, что мне нужна была электротехническая медь, а ее без рафинирования с помощью электролизной установки не получишь, вот нет у меня другого способа. Когда появится достаточное количество электротехнической меди, можно будет замутить и генераторы с двигателями переменного тока, и даже на три фазы. Но до того далеко, кроме чистейшей меди нужно получить еще кремнистую сталь, которая пойдет на изготовления магнитопровода статоров, роторов и трансформаторов. Денег на этот изготавливаемый генератор уже потрачено черт его знает сколько, на одни провода ушло десять пудов меди, и еще на шины уйдет примерно столько же. Так как для электролизного процесса нужен большой ток и при относительно низком напряжении, то сечение проводов имеет решающую роль. Есть у меня и еще одна задумка, для этого уже заказан графит, попробую добыть алюминий, даже понятия не имею известен ли он сейчас, но это задумка на будущее, при таком жутко неэффективном генераторе, где будет греться все: обмотка, железо на роторе, токосъемные щетки, скользящие подшипники из бронзы..., сделать что-то стоящее не получится. Еще неизвестно какие слухи пойдут после того как будет запущен процесс, как бы церковь не навалилась всей массой, вобьют себе в голову, что все это алхимия и попробуй потом убеди в обратном.
****
На этот раз купец отправился в Москву без фарфора, не получилось ему без денег сговориться с монголами, а проще говоря, посоветовавшись в узком кругу, решили взять небольшой перерыв, слишком уж зарвался сменивший Любима представитель Ромодановского, решил с 'монгольских контрабандистов' дополнительные дивиденды поиметь. Для себя он старался или для своего патрона не имело значения, нет теперь этой тропинки, и отношения в случае заинтересованности придется налаживать заново. Но дощаники купца вовсе не были пусты, в Москву он вез много чего другого, что конечно же не приносило такой бешенной прибыли как фарфор, но все же позволяло поиметь хороший доход. В ящиках лежали ставшие уже традиционными самовары, скипидарные лампы, полотна для лучковых пил, в общем, все то, что обещало хороший сбыт в престольной. Вез он так же 'на пробу' и немного ткани льна и шерсти, причем шерстяная ткань была выделки не простой, а тканой из тонкой шерстяной нити с основой из шелка, что делало ее не только много прочнее, но и не давало мяться без меры. Цену за эту ткань решили требовать высокую, такую же, как и за немецкие лучшие образцы, а если не получится сбыть, то и не беда, пусть себе лежит в лавке, да создает видимость богатства купца. Но самая большая ценность лежала в одном ящике и если все пойдет как надо, то один этот ящик принесет дохода ничуть не меньше чем весь остальной товар. Стеклярус! Тонкие трубочки из разноцветного стекла были пересыпаны опилками, обернуты в бумагу и плотно упакованы в ящик. Если этого не сделать, то дорожная тряска долгого пути может попортить внешний вид идеально отполированного стекла и понизит его цену, а этого Гандыба никак допустить не мог. Еще у него в достатке были и пуховые платки, красоты необычайной, но это он вез не для продажи, на подарки, редкая красавица откажется от такого чуда, следовательно, ее мужу придется расстараться, и о деньгах здесь речь не идет.
Путь по Ангаре с этого лета стал гораздо безопасней, теперь не приходилось рисковать, на самых опасных порогах были натянуты канаты, с помощью которых дощаники спускали. Местные, лишившись работы, не оказались в стороне и быстро переориентировались, по аналогии с канатами они поставили по нескольку воротов на порогах и с их помощью тянули небольшие суда вверх по течению на самых быстрых участках, где и бурлаки не всегда могли справиться. Работы у них в сезон стало вдоволь, ожила Ангара, засновали по ней вверх и вниз торговые суда. Те паровики, что были сделаны на иркутских верфях, через пороги не ходили, осадка слишком велика, а вот грузы из Красноярска против течения Ангары до них возили, дальше все перегружалось на телеги и пешим ходом вдоль реки около недели двигалось до 'большой' воды выше падунского порога. Там опять груз перегружался на корабль и дальше до Иркутска. Часто кормчему везло, северный ветер преобладал на Ангаре, поэтому паруса позволяли прилично экономить уголь, ну а когда с ветром не получалось, то приходилось подниматься на одном паре - разор, да и только.
В сам Красноярск купец подниматься не стал, ни к чему это, теперь появился новый путь в обход обжитых мест, не сказать, чтобы он был много легче, но что короче точно. После того как Ангара вошла в Енисей дощаники чуть поднялись выше по течению и вошли в небольшую речку, по которой прошли еще верст около сорока на запад, а там их уже ожидали телеги другого купца. Один груз сгрузили, другой загрузили, да и разбежались в разные стороны. Раньше-то о таком и речи не могло быть, а теперь пожалуйста, только бумагами обменялись, что де один сдал в таком состоянии, а другой принял. Если до этого караван из Иркутска до Москвы находился в пути от четырех до пяти месяцев, то теперь легко успевал преодолеть это расстояние месяца в три.
Первопрестольная встретила купца неласково, мол, чего приперся? И без тебя здесь товара хватает, но Гандыба уже давно не обращал внимания на служивых, грамотка от князя у него была, а потому непреодолимых препятствий никто чинить не станет, кому охота после этого на дыбе сказки рассказывать.
Клим, тот сотник, что заменил Любима, прибежал сразу, как только до него дошла весточка, о том что караван прибыл в Москву. Вот только узнав, что с фарфором обломилось, пришел в ярость:
