Василий Звягинцев - Разведка боем
— Я готова. Так что там у вас получилось с Антоном? Рассказывайте подробно, у нас масса времени…
— На третий? Да, на третий день после похорон Ленина, без всякого мавзолея, разумеется, просто в могиле рядом с Инессой Арманд (Крупская очень возражала, но Троцкий настоял на своем, да и сестры поддержали), я снова с помощью профессора вышел в астральное пространство. Удолин на своем языке называет его Универсальным психическим полем Вселенной, а Антон — Гиперсетью. В нем, в этом поле, меня уже ждал Антон. В той же пещере, у того же не успевшего прогореть костра. Пещера, как я понимаю, своего рода терминал, конечная станция на пути из мира материального в идеальный. Или черт его знает какой. Со всеми этими игрищами я утратил марксистское видение истории, а заодно и представление, как правильно отвечать на основной вопрос философии.
Антон объяснил мне, как сделать следующий шаг. То есть уже находясь внутри сна, ввести себя в транс следующего порядка. И что, оказавшись в нем, следует делать.
Сколь бы ни был могуч мой человеческий мозг, даже задействованный на все сто процентов своей потенциальной мощности, воспринимать непосредственно абстракции высших степеней он не в состоянии. Он должен их хоть как-то адаптировать. Словно бы самому себе словами пересказать содержание бетховенской симфонии. И если там я видел и понял пусть десятую часть истины, то сейчас хорошо бы осознать не половину, куда там, а процентов хоть бы двадцать от того, что мне открылось… Но все же, все же… Все то, что раньше мне сообщалось отрывочно, в виде наобум перелистываемых страниц книги на полузнакомом языке, сейчас предстало как реферат ее же, но по-русски.
Таким образом я узнал практически все, что меня касалось. И, как я уже говорил, в доступной для меня форме. Если бы на моем месте оказался Сашка, он увидел бы и осознал все это как-то иначе. Например — в виде гигантской модели нервной системы, со всякими нейронами, аксонами, периферическими нервами и многомерной послойной разверткой мозга. А я — философ и психолог по образованию, с художественным способом восприятия, переформировал идею Гиперсети в зримое, мультипликационное изображение Вселенной, с Галактиками, Туманностями, Звездными скоплениями, наблюдаемыми словно из ее физического центра. Острота зрения позволяла видеть на миллионы парсек и фокусировать взгляд на любой выбранной точке.
Вдобавок вся картина была многослойной и многомерной. Реальности, существующие в данный момент, обозначались нежно-голубым флюоресцирующим светом. Бывшие, но стертые — всевозможными оттенками красных тонов, от бледно-розового до багрового. Гипотетически возможные в будущем — зеленые, причем интенсивность окраски означала степень вероятности. Суперпространство Вселенной пронизывали сплошные и прерывистые линии, символизирующие причинно-следственные связи. Они непрерывно перемещались, исчезали и возникали вновь, пульсировали… Конечно, никакого представления о том, что я видел на самом деле, мои жалкие слова передать не в силах, говорю я все это лишь для того, чтобы ты знала — я там был, я это видел.
Мне стало понятно, как вести себя внутри Сети, что и зачем нужно делать. Как если бы вдруг Левашов научил меня обращаться с его Большим компьютером, и для меня внезапно приобрели смысл мелькающие на экране слова и символы.
Я узнал, нашел на «схеме» нашу Галактику и нашу Реальность, увидел твой мир аггров и Конфедерацию форзейлей. Понял их взаимоотношения внутри и вне нашей Реальности. И в самом деле, если Земля — это данность, инвариант, то они — продукт и инструмент «Игры». Как на шахматной доске. Есть король, которого запрещено бить, а можно только гонять по полю до того или иного исхода партии, а есть все остальные фигуры. Мир форзейлей, допустим, ферзь нашего цвета, а агрры — ладья противника. Или тоже ферзь. Пока что наш ферзь побил чужого. Убрал с доски, но не более. Тот существует и ждет своего часа. В коробочке. Это наводит на размышления…
При этих словах Сильвия, слушавшая его спокойно, вдруг вскинула голову, даже приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но не сказала. Шумно вздохнула и сделала рукой жест, предлагая продолжать.
— Ну вот. Узнал я все это, и начались мои странствия по Сети. Мне было сообщено, наверное, что существует некий «Узел», который заключает всю информацию о земной Реальности, о ее существовании, о месте внутри всей этой Гиперсети. Я воспринимал его как участок мозга, ведающий зрением, слухом или еще какими-то конкретными способностями. Или, по-другому сказать, как микросхему в памяти компьютера. И я его нашел, этот «Узел». Но не понимал, что я должен делать дальше. То есть я чувствовал — идеальным решением было бы как-то его блокировать, устранить из Сети или перерезать ведущие к нему «провода» причинно-следственных связей. Тогда мы на самом деле выпали бы из поля зрения «Игроков». Может быть, и навсегда, причем сохраняя за собой возможность самим вмешиваться в ход «Игры».
Сам же я не мог до такого догадаться, значит, кто-то мне такую мысль внушил? Гроссмейстер, играющий белыми? Не есть ли это разновидность шулерства? Точно по Ильфу — Петрову: «Остап украл ладью и спрятал ее в карман».
Но ладья ведь не может украсть сама себя, значит, действительно… Да что действительно? Пусть я не фигура, но и не игрок тоже. Скорее, соседский пацан, которого взрослый дядя подучает пошутить с другим дядей…
Хотел бы я знать, а как такое совершить? Я чувствовал себя диверсантом, рассматривающим карту. Вот вражеская территория, вот мост, который нужно взорвать. Я вижу его изображение, могу представить, как он выглядит в натуре. А дальше? Стереть его с листа резинкой? Безнадега? Пожалуй — нет. Карта — реальность, мост — реальность. Остается что? Придумать, как перейти фронт, как добраться до моста и снять охрану. С помощью инженеров рассчитать, сколько нужно тола и куда его закладывать. А потом крутнуть ручку индуктора или чиркнуть спичкой. Трудно, иногда почти невозможно, однако из истории известно, что тем или иным способом нужные мосты обычно все-таки взрывались.
И тогда меня вынесло обратно. В пещеру. Антон сидел, протянув ноги к костру, и, кажется, дремал. Или медитировал. Не удивлюсь даже, если он каким-то образом сопровождал меня «там».
— Привет, вот я и вернулся…
— Привет. Тебе понравилось?
— Нормально. Почти как в планетарии. Незабываемые впечатления. Скажи мне только, будь любезен, не новая ли интрига вами, братцы, затевается? Который раз уже ты нам намекаешь, что есть, мол, парни, небольшая работенка. Для настоящих мужчин. Как в рекламе для белых наемников: «У нас ты можешь повидать весь мир. Встретить много интересных людей. И убить их».
— Как знаешь, Андрей, как знаешь. Я ничего тебе не предлагаю. Ты сам все видел. И кое-что понял, надеюсь? Мы с тобой в разных весовых категориях. Мы могучая цивилизация, форзейли, умеем делать почти все в пределах материального мира, а вот играть нам не дано. Мы и в самом деле только фигуры на доске…
— Обидно? — спросил я.
— Не совсем то слово. Тебе же не было в прошлой жизни обидно, что ты — не Юрий Власов и не президент США? Вот когда начальником отдела назначили не тебя, а другого, тогда обидно было. С нами так же. Однако… — Антон вдруг стал ускользать взглядом, прикуривать сигарету от головешки, и я догадался, что был прав.
— «Информационный узел» ты видел? — прозвучало это хоть и как вопрос, но риторический. Я к нему так и отнесся.
— Для нас он важен не менее, а может, и более, чем для вас. Мы, я повторяю, инструменты. Инструменты балансировки Реальностей. Смысл нашего существования — вспомогательный. Но есть предположение, даже уверенность, что, если «Реальность Земля-1» выпадет из Сети, мы тоже обретем свободу. Исчезнет «сверхзадача» нашего существования, и мы станем обычной, никому особенно не интересной галактической расой.
— Надолго ли? — спросил я с некоторым злорадством, что ли. — Фигурка закатилась под диван, игрок ее поднял и вновь поставил на доску…
— Может быть, очень может быть, — ответил мне Антон. — А может, и нет. Игроки смахнут фигуры в коробку, пойдут выпить пива, а потом надумают сразиться в нарды или в бильярд…
— Или вообще двинут по девочкам…
— Допускаю. И пока они вновь вспомнят про свои шахматы, и ваша и наша цивилизации спокойно доживут до естественного конца.
Сказал он это и вздохнул.
— Впрочем, нет. Мы, может, и доживем, а у вас карма другая… Однако я готов оказать вам всю возможную помощь, если вы согласитесь не выходить из игры. Уверен, что будут еще обстоятельства, в которых я тебе пригожусь.
— Как в известной русской сказке. Только знал бы ты, как все уже обрыдло. Век бы тебя не видеть…
— Век не век, но определенный люфт по времени у вас еще есть. Отвлекающий удар вы нанесли, по моим расчетам, год-другой они вашего выпадения из Реальности не заметят. Ну а дальше — дальше как бог даст…
