Прорвемся, опера! Книга 2 (СИ) - Киров Никита
Расчехлять стволы не стали, может, и не носили их с собой, опасаясь усиленных нарядов милиции в городе по случаю ночной стрельбы, может, свои соображения имелись.
Но перед тем, как уехать, побитый Чапай обернулся:
— Ну это вы зря, — тихо произнёс он.
Вскоре «паджерик» уехал.
— Это же Чапай, он под Артуром ходит, — взволнованным голосом произнёс Тоха.
— И чё предлагаешь? — Орлов посмотрел на отбитый кулак. — В жопу его целовать надо было или чё? Бабки платить? Чтобы они на нас как на лохов последних смотрели?
— Гасить их всё-таки надо было, — сказал Тоха и вытер лоб. — Потому что они, сука, вернутся.
Глава 4
Я подошёл к стойке в пельменной. Картина маслом — быки, Федюнин и перепуганная кухработница.
На дворе, конечно, не 93-й год, когда бандиты были настолько наглыми, что вполне могли прилюдно наехать и на мента, не опасаясь за свою шкуру. Нет, сейчас, если они нападали на нашего брата, то скрытно, все самые безбашенные уже давно распределены по кладбищам. На некоторых могилках уже и земля осела.
Но ведь всякое может случится? Дуракам закон не писан, а бандитам тем более. Так что ксива рядом, если что, светану, но пока держу в кармане. А то мало ли, напугаются, начнут бить на рефлексе, придётся их паковать, звонить в дежурку, там опять Шухов с Федорчуком начнут скакать вокруг меня — почему не уехал… надо бы обойтись без этого. Если что, проведу им небольшую воспитательную работу, чтобы не ходили сюда больше.
— Э… Чего тут? — спросил я, подходя ближе к кассе. — Это на тебя наезжают, Тёма?
Никогда бы не подумал, что доведётся так приятельски обращаться к такому человеку, как Федюнин. Но жизнь — штука такая, непредсказуемая. Тогда он был киллер, а сейчас безобидный парень, хотя от одного к другому надо порой сделать всего шаг, как я убедился сам.
— Я-то вообще не при делах, — выпалил Федюнин. К нему быстро возвращалась уверенность. — Просто тут работаю, а они это самое… пришли.
— Просто работает, — проговорил я, обращаясь к рэкетирам. — Так какие у вас проблемы?
Оба бандита повернулись ко мне. Судя по мордам, они пришли за кирпичами. Оба в кожанках, у одного толстая золотая цепь, у другого такая же, но с крестом, он ещё перебрасывал в руках ключи от девятки и чавкал жвачкой. У первого ломаные борцовские уши, у второго свёрнутый нос, скорее всего, боксёр в прошлом.
— А ты кто такой, на? — с вызовом проговорил борец, угрожающе наклоняясь ко мне.
— А ты спрашиваешь или интересуешься? — с усмешкой произнёс я, говоря на его языке.
— Не, ты совсем…
Он уже замахнулся, а я едва собрался его принять, чтобы опрокинуть и сразу врезать второму, но боксёр вдруг выпучил на меня глаза и вцепился в плечо товарища-борца, и тот сразу замолк, с недоумением хлопая глазками. Неужели узнал?
— Мы здесь официально, — не очень уверенно проговорил боксёр и расстегнул нагрудный карман кожанки. — У нас с хозяином этот самый, договор охраны, а он не внёс очередной платёж, мы, короче, пришли узнать, чё за дела.
Из кармана он достал ксиву, но не красную, а зелёную, и даже показал мне. Ну точно он меня узнал.
Я грубо забрал документ, и бандос даже не спорил. А корочка типичная, я не удивлён. Внутри написано, что этот боксёр, он же Юрьев Андрей Викторович — сотрудник частного охранного предприятия «Страж», с правом на ношение и применение оружия и спецсредств. Боксёр ткнул товарища, и тот протянул свою, только там права на ношение оружия не было.
Ну, то, что братки тогда делали свои дела под прикрытием ЧОПов, никого не удивляло. Тут и со стволом можно ходить, причём в эти года закон об оружии был старый, пистолеты ИЖ-71 ещё не стали штатными для частной охраны, поэтому на вооружении у них были боевые ПМ (хотя я знаю, что «охранники» брали на дело левые стволы, а легальные лежали в оружейках, но редко кто сверял номера). И главный козырь — помповые дробовики, опасное оружие в городских условиях, и возить его в машине можно было совсем легально, ведь числились они в оружейке ЧОП вполне законно. И заодно, раз ЧОП, то они ставят не крышу, а договор на охрану, не подкопаешься, блин.
Часть ЧОПов были ментовскими, часть — бандитскими, а лицензию тогда получить было просто. Если есть знакомства, достаточно было проставиться перед начальником лицензионно-разрешительного подразделения. А учитывая, что у молодых бандитов-спортсменов репутация перед органами часто была кристально чистая, проблем с регистрацией не было вообще.
Судя по тому, с какой готовностью бандюки выдали мне корочки, они знают меня в лицо. С одной стороны, проще, так меньше проблем, с другой — уже не притворишься кем-то, чтобы втереться в доверие.
А съехали они, потому что это территория Кросса, а тот строго запрещал своим лезть на ментов, если только специально не хотел вывести кого-то на конфликт.
— И ногу угрожал сломать тоже по договору? — строго спросил я, держа корочки в руках.
— Я не так выразился, — борец глянул на товарища.
— А оружие при себе есть?
— Нет, только газовик.
Я даже проверил пистолет, но и правда газовый, не переделанный. Причём это ИЖ-76, небольшой и лёгкий карманный пистолетик, который и хлопал-то негромко. Но, чтобы запугать терпилу, много и не надо.
— Короче, делаем так, — всё ещё строгим голосом проговорил я. — Изымаю пукалку, документы тоже забираю. Пусть ваш начальник идёт в разрешительную систему и доказывает всё там, корочки будут ждать в сейфе. Пугач тоже.
— Но мы…
— Или действуем официально, и я вас пакую за вымогалово? Как вам такой вариант?
Боксёр ткнул борца в плечо, и оба обречённо пошли к выходу. Окна открытые, погода, тем более, сегодня снова тёплая, так что последующий разговор я хорошо слышал. Заодно и стало понятнее, чего они так переполошись перед обычным зелёным летёхой, каким я сейчас выглядел.
— Ты слыхал? — слышались их голоса. — Он тогда всю банду налётчиков перестрелял, а перед этим, нахрен, в казино одному нашему руку сломал, кто на него по ошибке наехал, а Кросс ему проставился ещё после этого. А ночью, базарят, застрелил следака и мента одного бывшего. И ничё ему за это не сделали!
— Менты совсем оборзели, — заметил второй. — Валим отсюда, пока не передумал…
— Прямо в глаз стрельнул! Как в крёстном отце!
Двери хлопнули, машина уехала. Я повернулся к Федюнину и облокотился на стойку.
— Как так вышло, Артём?
— Да я же говорю, хозяин попросил выйти. Нахрен, раз такое дело, — Федюнин снял с себя фартук. — Пусть сам здесь и работает, козлина. Мне тогда пацаны говорили, что он подставить может с такими делами, так я не поверил, а зря. Всё, ухожу. Пошел он нахрен! Ка-азёл…
— Уже уходишь? И даже не покормишь? — я усмехнулся. — Время-то уж далеко за обед.
— А, чего нет-то? — Федюнин вдруг обрадовался. — Ща, организуем банкет, товарищ лейтенант, за счёт заведения. Не стесняйтесь, заказывайте по полной. Может, водочки?
— Давай тока пельмеши тащи. И зови меня Пашкой, к чему эти формальности? Но если наедут снова, — я наклонился к нему ближе, — скажи олухам, что придёт Васильев и разберётся.
— Хорошо, — он усмехнулся. — Позвоню, цифры есть.
— А ты и готовить умеешь? — спросил я, усаживаясь за стол, накрытый красной клеёнкой в белый цветочек.
С одной стороны стола стояла солонка, перечница, маленькая бутылка уксуса и ещё одна, пластиковая с жёлтой крышкой, с ядрёным вьетнамским кетчупом чили внутри.
— А куда деваться-то? — крикнул Федюнин уже с кухни. — Научился. Валя, включи чё-нибудь, а то тихо.
Полная женщина, к которой уже возвращался нормальный цвет лица, нажала на кнопку магнитофона, переключая на радио. В зале сразу заиграла музыка:
— Ты отказала мне два раза, «не хочу» — сказала ты,
Вот такая вот зараза девушка моей мечты.
Едва песня закончилась, как зазвучала балалайка, и сразу заговорил голос Николая Фоменко:
— Эх, не перепились ещё на Руси богатыри, добры молодцы. Рекламная служба…
