Кровавое Благодаренье (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Истинные вершители судеб обитали на пятом, но, чтобы попасть туда, рядовому «цекисту» необходима особая отметка в удостоверении. Не дорос пока.

Хотя, как ворчали некоторые ревнители старины, ЦК уже не тот. Промышленные отделы потерпели «усушку и утруску». Это культурой до сих пор ведают, а как рулить тяжпромом или сельхозом? Предприятия, даже колхозы, стали «шибко самостоятельными», и как-то обходятся без партийного пригляда…

А, вообще, мне здесь нравилось! Вопреки всем новым веяниям, в аппарате ЦК сохранялась давняя атмосфера, спокойная и деловая. Даже не атмосфера, а самобытная культура, строго иерархизированная и наполненная канонами. Они, эти каноны, касались всего — манеры приветствий и разговоров, правил поведения людей, находящихся на разных уровнях (этажах!), и характера отношений.

Идеально чистые коридоры, стандартно-элегантные костюмы и обязательные галстуки… Во всем этом крылось нечто завораживающе-притягательное.

Нацепив нейтральную полуулыбку, я вошел в отдел.

Тишина. Никого.

«Ну, тем лучше…»

«Для зачина» я тщательно просканировал кабинет. Понимаю, что внутренняя служба ЦК больше не занимается прослушкой, но мало ли желающих… Нет, приборы дружно отрицали наличие электронных устройств. А что-нибудь, вроде аудиотранспондеров, неоткуда облучать.

Небрежно разворошив бумаги, чтобы придать столу вид погруженности в работу, я достал радиофон. Набрал номер и сразу — шифр.

Нуль-один-семь-два.

Приложив радик к уху, услыхал шорохи мирового эфира. Вслед за этим что-то щелкнуло, немного погудело, затараторило на ста языках сразу, а затем в тишине женский голос сказал:

— Мистер Га-арин? Джаст уан момент, пли-из!

И тут же подводные кабели со дна Атлантики или ушастые антенны спутников донесли теплый, тревожный выдох:

— Алло?

— Миссис Даунинг? Это Гарин.

— О, Майкл! М-м… Михаил! Очень рада вас слышать. Really! Рита передала вам наш с нею разговор?

— Вкратце, миссис Даунинг.

— Просто Синти!

— Я весьма сожалею, Синти…

— Нет, нет, Михаил! Вы здесь ни при чем. Как не тяжело это признавать, но Джек сам виноват, сочтя, что стандартной схемы безопасности будет достаточно. Увы, Джона Фицджеральда это не уберегло от расправы… Как и Джека Грегори.

Мне удалось подавить лицемерный вздох.

— Где вы, Синти? Я не имею в виду точную локацию!

— Я поняла, Михаил, — ответила Даунинг с нервным смешком. — Мы на Западе, в горах. У нас тут что-то вроде убежища — с выходом на Telesat и в «Интерсеть». Записываем видео, скидываем, передаем…

— Пропаганда и агитация.

— Да! — с вызовом откликнулась Синтия. — Разве ваши большевики не с этого начинали? С газет и… с «эксов». Нам, чувствую, тоже придется учинить «экспроприацию экспроприаторов»! Я сняла всё, что у нас с Джеком было — несколько миллионов долларов, а сейчас в кассе всего двенадцать тысяч… Знаете, Михаил…

— Раз уж я обращаюсь к Синти, давайте опростимся в обе стороны! Миша. Этого достаточно.

Радиофон смолк на секунду — и речь потекла снова.

— Знаете, Миша… Мы давали взятки, закупали оружие и патроны, всякую электронику, просто чтобы спастись. На меня и моих друзей открыли настоящую охоту! Но теперь у нас в боевой группе — сто пятьдесят парней, прошедших Вьетнам, Эфиопию, Аравию… Так что… Задачу-минимум я решила. Теперь решаю задачу-максимум! Я хочу расколоть эти долбанные Штаты! Взорвать старый мир к такой-то матери, а потом разгрести завалы — и выстроить новый мир! Безопасный и… Ну, пускай не чистый, так хоть умытый!

— Понимаю вас, Синти… — выговорил я вполголоса. — И поддерживаю. Добиться справедливости вам не дадут, пока вы не вернетесь в Белый дом — по праву избранной… Хм… Если к тому времени президентская резиденция вообще уцелеет!

В ухо забился кашляющий смех.

— Да! Да! Это и есть моя цель, но обычным, мирным путем ее не достичь. Ну, что ж… Не хотели по-хорошему, буду действовать по-плохому! И… Спасибо, Миша, что позвонили.

— Не за что, Синти, — сказал я серьезно. — Звоните. Помогу, чем могу. До свиданья и — удачи!

— Bye-bye!

Воскресенье, 31 декабря. День

Москва, улица Малая Бронная

Собрать всех гостей в «красном доме» было бы не лучшей идеей, а пригласить к себе, в закрытый научный городок… Как минимум, неумно. Особенно, если учесть, что Марина и Фернандо — граждане Бразилии. КГБ меня просто не поймет.

Оставалась «недвига» вблизи Пионерских прудов. Все равно тесновато, да хоть пять комнат, на двух уровнях — Иверневой по жребию выпал верхний, а Дворской — нижний. Гостиная и кухня — общие. Васёнок занимается в кабинете, Лея играется в своей комнате наверху. Квартирный ответ!

Правда, я был коварен — минут пять изображал тяжкие раздумья, пока Наташа не воскликнула: «А давайте у нас!»

«А что? — мигом просветлел я. — Это мысль! Марину подселим к Лее, а Фернандо пускай ночует у Васёнка, там, помню, стоит здоровенный, монументальный диван!»

И контрабандная елка, пушистая лесная красавица из заповедника, украсила просторную гостиную. Свежее, с морозца, деревце оттаивало — и распускало восхитительный хвойный дух.

Не скрою, добрых полчаса сидел на старой тахте в стиле кого-то из Людовиков, и любовался. Ель, как будто вписанная в строгий конус, была математически великолепна, до того равномерно, идеально густела хвоя. Но вниманием моим владела не елочка, а те, кто ее наряжал.

Инна и Наташа вешали игрушки на верхние ветки, порой привставая на носочки. Понизу, непринужденно присев на корточки, цепляла шары Лея, а средний уровень украшали Юля и Марина Сильва де Ваз Сетта Баккарин.

Моя старшенькая действительно была похожа на бразильяночку, разве что женское начало лишь пробуждалось у Юлиуса, хоть и весьма явственно, а Марина уже расцвела. Она не поражала мужское воображение роскошеством форм — грудь небольшая, но высокая, похожая на две опрокинутые чаши, а узкая талия не круто, а плавно переливалась в округлость бедер…

— Любуешься? — Рита присела мне под бочок.

— Угу… — отозвался я рассеянно. — Изучаю… Слушай, а тебе не кажется, что вы с Баккарин слишком похожи, чтобы это было случайностью? Причудливо тасуются крови… Нет, вы с ней родня, конечно, еще от мятежного дожа, но вдруг, в каком-то из веков, твой дальний предок влюбился в ведьму? Не сжег на костре, очищая от сил диавольских, а сделал тайной женой?

— … И его дитя понесло в себе половинку генома целителей! — азартно подхватила Рита. — Только в скрытой форме, как у Инки! Да… — она сощурилась, глядя на Марину-Сильву. — Надо на эту красотку Светлану напустить, пусть сравнит ДНК! Ведь и вы с Наташей не просто так нашли друг друга…

— Рит… — вытолкнул я, чуть ежась в душе.

— Нет-нет, Мишечка! — подруга жизни тихонько засмеялась, притискивая меня. — Было время, когда я просто смирилась с вашей… м-м… нежной дружбой. Зато после находила… скажем, весьма приятные бонусы — одно Слияние чего стоит! А сейчас я просто рада. Да ты глянь только, какая прелесть наша Лея!

Теплое слово «наша» сразу на ум пошло…

— Ну-у… — затянул я, благодушествуя. — Даже если всё сложится у Василия Михайловича и Марины Фернандовны… Хм… А если у их ребенка… та самая латентная форма перейдет в явную, как у Наташи? — и воскликнул тихонько, приглушая голос: — Ой, давай не будем гадать! А то зарядимся беспокойством на годы вперед!

— Давай! — со смешком согласилась Рита.

Тут Марина Сильва рывком обернулась, словно почуяв, о ком мы судачим, и обворожительно улыбнулась.

— Мигел! — воззвала она, протягивая мне красную пластмассовую звезду. — Нат-цепите, пор фавор! Поз-залуста!

Лея захихикала.

— Надо говор-рить: «Пожалуйста!»

— Пож-жалуста! — старательно выговорила Баккарин.

Я улыбнулся обеим сеньоритам, и полез на стул — иначе мне до верхушки елки не дотянуться…

* * *