«Меченые» (СИ) - Романов Герман Иванович
— Хотела кастрировать, не скрою — я вас мужиков ненавижу, особенно зеков с наколками. Ненавижу, видеть вас не могу! А тебя, сука еще больше — ты ведь «Бесу» помогал детей на органы продавать, вот и «подписал» он тебя на «полигон». А я дура, деньгами польстилась — десять миллионов! Зачем здесь деньги, зачем?! Ой, какая дура была…
— «Корж», мы подобное сегодня уже слышали, — Сергей пожал плечами, внимательно смотря на «бесенка» — в глазах того был перемешан животный ужас с ненавистью, на лбу выступил пот. И произнес:
— «Фаберже», ты зачем детей на органы продавал? Во славу «демократии и торжества либерализма»? Типа — они тоже в рынок не «вписались»?
— За очень большие деньги, — язвительно произнесла женщина, — в европейских странах на органы большие очереди, «черная» трансплантология барыши миллиардные приносит. «Князь» на этом состояние сделал. А этот с ним в доле — мальчонка чудом здесь выжил — его ведь тоже на «разделку» определили, не так ли…
— Сука, — как в руке «бесенка» оказался пистолет, Сергей не заметил — ведь голый был. Вот только промахнулся он в женщину, ее оттолкнул к стенке «Корж», повалив. Успел «сиделец» ее спасти, и нож воткнуть в убийцу по рукоять, в самое сердце — настороже был. И присев рядов с ошеломленно глядевшей на него «стервой», произнес:
— Не живи ненавистью — сгоришь на хрен, человеком быть перестанешь. Нельзя ненавидеть мужчин только потому, что тебя обидел один. Люди ведь разные бывают, зачем под одну гребенку всех?!
Эту "крепостную стену" природа возвела для своей защиты, как кажется многим…
Глава 9
— Ты на кого батон крошишь, Макс?!
— Я тебе не дам людей убивать, Мартын, только за то, что они буряты, и тебе «Бес» приказал долину «зачистить». Ты с ума сошел!
— Убью, — прохрипел «бригадир» и вскинул автомат. Вот только выстрелить не успел, Макс опередил — выпущенная в упор очередь отшвырнула Мартына, а лежащая на земле девчонка завыла, когда тот на нее рухнул всем своим телом, содрогаясь в конвульсиях.
— Сука, своих бьешь?!
Стоявший рядом Вован вскинул автомат, вот только выстрелить в Макса не успел. Стоявший за его спиной Витек уже ткнул стволом в затылок и нажал на спусковой крючок — ПМ в таком деле куда сподручнее АК-74. Идея похода на бурятское кочевье ему не понравилась с самого начала — убивать людей из-за прихоти опьяневшего от смертей и крови начальника ему не хотелось. Категорически, от слова «совсем»!
— «Клык» не дергайся, а то завалим рядом с ними! Мы не хотим войны с бурятами, это раз! И срать хотели на приказы «Беса» — он в будущем времени остался и до его рождения хрен знает сколько веков! Пойми это…
— Да че вы орете, я и так не собирал впрягаться за Мартына и Вована — вертел я их на одном месте вместе с «князем» и «березой». Давно сам вам хотел предложить от них избавится — я впервые осознал, что такое свобода. А они нет — сами хотели властвовать, землей владеть. Вот и получат по два квадратных метра — вполне достаточно.
— Вот и хорошо, — пробормотал Витек, засовывая пистолет в кобуру — рука немного тряслась, все же вот так убивать ему не приходилось до этого. Но не сделать этого было чревато долгой войной с туземцами, в которой автоматы не помогут — всех «пришельцев» просто истребят со временем, вырежут без жалости одной ноченькой. И современное оружие не поможет, хотя и причинит степнякам жуткие потери.
— Макс, ты бурятский понимаешь, расспроси девчонку.
Витек посмотрел на бурятку в промасленном и грязном халате — та лежала на земле и тихонько скулила. А сам направился к ее спутнику, бросив взгляд на мертвую собаку, что с лаем несколько минут назад бросилась к ним. И была застрелена Мартыном, а потом бригадир пульнул и в парня, что схватился за лук. А ведь буряты явно мирные, и не собирались нападать — наоборот, смотрели с любопытством на приближающихся пешком людей в странной одежде и без привычного для этих времен оружия.
Витек подошел к лежащему на земле буряту, склонился над ним. Юнец совсем, даже щетина не пробивается. И тронув пальцами шейку паренька, почувствовал биение сонной артерии. Тогда быстро распахнул воняющий какой-то гадостью потрепанный халат, и с облегчением выдохнул. Пулевое ранение в предплечье не смертельно, просто падение на землю из седла вышибло из него сознание.
— Надо его срочно к «Мякишу» отвезти, тот заштопает — дырка в плече, по мякоти пуля прошла. Макс, объясни это девчонке, скажи, что мы поможем им многим и не собираемся никого убивать.
И пока «гридень» что-то говорил бурятке, Витек обработал рану и сделал перевязку. Посмотрел еще раз на парня — тот чем-то походил на девчонку, видимо, брат с сестрой.
— Витек, «Фаберже» придется «мочить» — этот нам может нож в спину воткнуть — подельник «Беса». Нет ему никакой веры! И беглецов искать и как-то с ними договариваться — нам незачем с ними воевать.
— Ты прав, «Клык» — приедем — вывесим флаг. И картонки повесим по периметру — они прочитают, думаю, рядом где-то крутятся. А насчет «бесенка» подумаем — иначе сами в зверей превратимся. Так, давай паренька в седло поднимем — какой конек умный.
Витек посмотрел на низенькую лохматую лошадку, непривычное седло на уровне пояса, но не пони — настоящий конь, пусть и небольшой в размерах. Не убежал от хозяина, рядом стоит, только зубы скалит, но не кусает. Хотя видно, что может запросто это проделать, тяпнет за руку как тигр лютый, зубы больно впечатляющие.
— Девчонка к своим поедет, с родичами вернется, коней приведут и нас до «дома» сопроводят. Тела мы увезем и похороним у нас, погост уже разбит. А брата ее к «мякишу» доставим на излечение — я сказал, что у нас шаман сильно могучий — иначе объяснить не мог, кое-как понимаю, две трети слов просто теряю — нет смысла в них.
— Просто он есть, а ты его не улавливаешь — ведь многие века нас разделяют. Язык ведь старый…
— Ты не представляешь насколько древний, — хохотнул Макс, похожий лицом на азиата — отец у него бурят, а мать русская. Вот только они педагоги, а непутевый сынок в ЧОП подался — «братком» стал. Или «узаконенным» бандитом, что намного ближе к истине…
— Вроде о мире договорились, войны не будет, зла на нас не держат. Подарками мы их наделили знатными, их старейшина угодья по реке отдал до долины, в союзники набивается.
— Это я понял, — усмехнулся сидящий рядом с Максом парень, тот самый, что организовал побег с «полигона». Беглецов было трое и все приоделись, даже слегка помылись, частично устранив следы недельного пребывания в тайге. Но имевшиеся между ними «счеты» не стали сводить, хотя были вооружены до зубов — наоборот, предложили вместе жизнь обустраивать на новом месте и в новом для всех времени.
— Девчонок и своего сына он оставил как аманатов, таковы здесь нравы, — усмехнулся Макс. Он как то быстро сошелся с предводителем «беглых» — парень понимал бурятский язык, и даже говорил с местным владыкой вполне уверенно, помогая жестами.
— Просто он в полной мере оценил, на что способно автоматическое оружие. И оставил своих детей как шпионов — юнцы достаточно смышлены и через полгода будут понимать русскую речь. Дружить будем — без их помощи нам туго придется, да и дочка его на тебя заглядываться начала — понимают, что у нас всего две женщины. А так породнимся, и узы крепче станут — родственные. И со временем я, наконец, определился — о Чингиз-хане тут никто не слышал, и знать не знают.
Витек их слушал, но поднял взгляд и вздрогнул — к нему подошла та самая девчонка, которую он изнасиловал в подземелье. А то, что у нее на поясе торчала из открытой кобуры рукоять ПМ, было открытым вызовом, как и недобрая улыбка. «Гридень» на нее затравлено посмотрел, но решился — отложил автомат далеко в сторону, вытащил из кобуры свой «макар», и так же отбросил его, склонив повинную голову.
— Хорошо, что ты человеком снова стал, а не холуем всех этих «бесов», — девчонка присела рядом с ним, тяжело вздохнула. Посмотрела на притихшего "гридня", они встретились взглядами. И неожиданно улыбнулась, и уже по-доброму, без ненависти в глазах.
