Олег Булыгин - Слабые мира сего
И вот теперь, подумать только, этот самый жрец внимательно смотрит на юношу и, судя по недоброму взгляду, этот долговязый со шрамом на лице ничего не забыл. Сделав глотательное движение, Барака понял, что в горле у него пересохло. Однако, взяв себя в руки, он еще раз поклонился, воздел руки к небу и громко произнес:
— Слава Богам! Я счастлив, что у меня наконец появилась возможность принести вам, Пресветлый хранитель, мои глубочайшие извинения! Примите же в дар от меня эти прекрасные фрукты, халву, сыр и пиво, сваренное специально для вас при храме Исиды. Я с глубоким удовольствием сделал небольшой крюк и зашел к ним, дабы вы, Светлейший, могли испробовать этот Божественный напиток!
Барака вновь поклонился и краем глаза заметил совершенно выбитого из колеи происходящим маленького послушника. Сделав страшное лицо, Барака показал ему, что нужно поклониться. Послушник понял это по-своему и просто бухнулся на колени, предварительно поклонившись обоим Светлостям. Яхья оглядел эту удивительную картину и, подойдя к нахальному гостю, тихо спросил:
— Значит, говоришь, Наисветлейший?
Повернувшись к стоящему на коленях привратнику, хранитель прошептал:
— На воротах кто-то остался?
Послушник отрицательно замотал головой и тихо пискнул.
— Тогда бегом на место.
В следующий миг отрок словно растворился в воздухе.
— Дверь закрой! — крикнул вслед хранитель. — Так. Ну, здравствуй, Наисветлейший Барака!
И, подойдя к стулу, на котором лежал его мешок, продолжил:
— Давай посмотрим, что ты тут принес. И разогнись, а то как бы от напряжения позвоночник в штаны не посыпался.
Барака выпрямился и изобразил на своем лице радость. Хранитель достал из мешка припасы и, открыв флягу, принюхался.
— Приятный запах. О, вяленое мясо! Отлично! И хватит рожи корчить, Наисветлейший! Садись, отобедаем, — скомандовал Яхья.
Этого Барака точно не ожидал. Присев на стоящий рядом стул, он с интересом наблюдал за хранителем. Тот поставил на стол две большие тарелки из белого оникса, разложил на одной из них хлеб, на другой овощи, сыр и мясо, налил пиво из большой фляги в бокалы из того же оникса. Затем, усевшись напротив послушника, поднял один из них:
— За гостя в моем доме и за то, чтобы впредь мы встречались только по радостным поводам!
С этими словами Яхья одним глотком осушил огромный стакан. Барака с восхищением следил за движениями хранителя и попробовал их повторить. Впрочем, это у него не очень хорошо получилось, он, чуть не захлебнувшись, зашелся кашлем. Яхья удивленно взглянул на гостя и расхохотался:
— Что, не пошло?
— Пошло, — отозвался Барака, — но не туда.
Яхья хлопнул его по спине и налил еще пива.
— Да, ты был прав, нахальная твоя рожа, пиво и правда отменное! Ну, рассказывай, что происходит?
— В смысле? — удивился послушник.
— Какого рожна все гоняют своих послушников туда-сюда, словно почта упразднена, и обмениваются ими за три месяца до посвящения. С чего вдруг столько суеты?
— Понятия не имею!
Яхья посмотрел на молодого человека в упор:
— Ты знаешь этого Озаса, которого к нам прислал ваш Владыка?
— Да, это мой друг. Как он?
— Хорошо. Живому все хорошо.
— Я подумал, у него проблемы.
— И ты пришел узнать, как у него дела?
— Ну, нет, конечно, меня Монту послал. И…
— Понятно. А гостинцы для друга были?
Барака посмотрел на Яхью и решил идти до конца.
— Не совсем, те, что для него, я за дверью оставил.
— А-а-а, понятно. Молодец, смелый. И, видимо, друг преданный. Гостинцы забери, он их все равно не получит, ему сейчас нельзя. Что там за письмо тебе Монту передал?
Барака достал свернутый папирус и протянул хранителю. Тот тут же снял печать и углубился в его изучение.
— Это для Владыки, — попытался возразить Барака.
Яхья только махнул рукой и указал молодому человеку на еду. Дочитав послание, хранитель посмотрел на гостя и тихо сказал:
— Ну вот, похоже, началось.
— Что началось? — пробормотал Барака с набитым ртом.
— Все, что когда-то начинается, когда-то заканчивается. И жизнь человека под этим небом, и жизнь зверя, и жизнь империи.
— В смысле?
— В прямом. Монту пишет, что тебе тоже не помешает тренировка. Ты, кажется, говорил, что готов искупить свой промах с подносом?
Барака, запивая пивом еду, закивал.
— Ну, вот и славно. Будешь этот месяц у нас с Монту личным курьером. Доедай, допивай, у тебя час на отдых, можешь лечь в моем кабинете на диване, а потом поедешь обратно в школу.
Барака проглотил остатки еды, взглянул на хранителя и глубоко вздохнул:
— Как скажете, Светлейший.
— Вот и славно!
* * *Хэпри переступила порог школы Осириса и огляделась. «Так вот где ты учишься, мой любимый послушник». Она улыбнулась своим мыслям, затем быстро повернулась и посмотрела прямо в глаза тихо подошедшей сзади Ане.
— Вы что-то хотели?
— Да, я хотела сказать, что мы останемся тут на ночь, нам отвели кельи жрецов.
— Я бы хотела сама выбрать себе комнату, и поскромнее.
Ана недоуменно посмотрела на жрицу, затем вскинула брови и понимающе кивнула:
— Да, это разумно. Думаю, остальным стоит поступить так же.
— Вот именно. Только пусть выберут комнаты после меня.
— Хорошо.
Ана поклонилась и проследовала к остальным жрицам. Хэпри поправила накидку и с нарочито безразличным видом отправилась осматривать школу. Пройдя по галерее вдоль колонн, она очутилась в коридоре с множеством дверей. С замиранием сердца жрица подошла к одной из них. Несомненно, в этой крошечной келье проводил ночи тот самый юноша с горящим взглядом. Хэпри открыла дверь и вошла в комнату. Присев на кровать, взяла подушку и вдохнула аромат. Да, это его комната, похоже, даже запах до сих пор сохранился. Его голос, вибрации и его нежность к ней. В коридоре послышались женские голоса, Хэпри положила подушку и раздраженно открыла дверь кельи. По коридору, о чем-то шумно споря, шли несколько жриц из сопровождения Хатшепсут. Хэпри строго взглянула на развеселую компанию, и те мгновенно стихли.
— Женщины, вы не у себя дома! У нас более чем ответственная миссия! Выберите себе по келье и ведите себя достойно.
Жрицы поклонились и разошлись по комнатам. Хэпри вздохнула и, покинув комнату любимого, исчезла в поисках Владычицы. Пройдя по той же галерее из колонн, она вышла в главный зал и буквально нос к носу столкнулась с Хатшепсут и Небмаатрой. Последний, как показалось Хэпри, пребывал в чрезвычайном возбуждении.
— А вот и ваша преемница, Светлейшая. Где же вы пропадали?
— Простите, Светлейшие, я выбирала для себя келью.
— Зачем, милая? — удивленно вскинул брови Владыка. — Мы приготовили для вас лучшие комнаты.
— Благодарю вас, Светлейший, я нисколько в этом не сомневаюсь, просто мы не хотели бы нарушать ваш уклад своим приездом и просим дать нам возможность провести эту ночь в скромных кельях ваших послушников, поскольку их тут нет.
Услышав эти слова, Хатшепсут ухмыльнулась, а Небмаатра развел руками и обратился к Владычице:
— Ну что же, желание гостя — закон для хозяина! Надеюсь, вы, Светлейшая, останетесь в своих покоях?
Та медленно повернула голову и в упор взглянула на Владыку.
— Ведущий других да будет с ними! Ибо, как сказал Владыка Тот, «проповедуй только то, что практикуешь!». Прикажите принести мои вещи в келью для послушников. Надеюсь, ты уже нашла мне там скромную комнатку?
— Да, Владычица, как раз рядом со мной, — вежливо поклонилась Хэпри.
— Ну что вы за женщины, — рассмеялся Владыка, — так и норовите ужалить безобидных мужчин, которые к тому же не знают, как вам угодить! Хорошо, будь по-вашему! Когда прикажете подавать ужин?
— А когда вы сами планировали?
— Через час.
— Замечательно, — улыбнулась Хатшепсут, — мы будем готовы! Пойдем, Хэпри, покажи мне мои покои.
Молодая жрица взяла под руку свою наставницу, и они проследовали в сторону комнат послушников. Пройдя несколько дверей, Владычица остановилась возле одной из них:
— Я буду в этой.
— Я как раз ее вам и приглядела.
— А ты?
— В соседней.
— Зайди ко мне, — тихо произнесла Верховная жрица.
Закрыв дверь в келью, она села на кровать и указала Хэпри на стул. Несколько минут прошли в тишине, затем Хатшепсут подняла глаза и взглянула на свою любимицу. В этом взгляде не осталось почти ничего от прежней Владычицы. На Хэпри смотрела совершенно другая женщина. Молодая жрица попыталась о чем-то спросить, но Хатшепсут остановила ее и жестом намекнула, что их могут подслушивать. Затем взяла маленький кусок папируса со стола и медленно вывела на нем: «Наша задача — выйти отсюда живыми. Предупреди всех, что мы уезжаем ночью». Хэпри написала вопрос: «Вы это серьезно?» Хатшепсут кивнула и вывела в ответ: «Он не понимает, что творит, его помощники — тем более, они могут захотеть выслужиться, и тогда…» После чего сняла с мизинца личный перстень и протянула его преемнице. Та, с удивлением наблюдая за происходящим, приняла его и хотела было надеть на палец, однако Владычица остановила ее и жестом приказала спрятать. Хэпри кивнула и убрала перстень в потайной кармашек платья.
