Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Можно, — улыбнулась Женя.
Пока она одевала Алису для прогулки в коридоре, Эркин допил кисель и собрал посуду со стола, сложил в раковину. Вбежала Женя и, отодвинув его, стала мыть посуду. Эркин столя рядом и смотрел на неё, на её руки. А Женя мыла и говорила.
— Я ещё сушку купила, проволочную, как там была.
— Я повешу, — встрепенулся он.
— Ну, конечно, милый, сейчас я закончу и освобожу тебе место. А ещё, Эркин, знаешь, в воскресенье сорок дней Андрею. Сороковины.
— Что? — не понял он. — Как это?
— Ну, помнишь, — Женя взяла полотенце и стала вытирать тарелки, — помнишь, на девятый день мы его поминали? В лагере.
— Помню, конечно, — кивнул Эркин. — А на… сороковины так же?
— Да, — кивнула Женя. — Ну, ещё в церковь ходят. И на могилу.
Эркин вздохнул. Могила в Джексонвилле, в церковь ему идти совсем не хочется, но раз Женя считает, что надо… Да, вот ещё что.
— Женя, а водка обязательна?
Женя расставила посуду в шкафчике и кивнула.
— Я тут поговорила, Эркин, и в лагере… Но водку ты должен купить.
— Хорошо, — согласился Эркин. — Раз надо… Только…
— Что?
— Нет, ничего, Женя. Я тогда за ящиком сейчас схожу, сушку повешу.
И он пошёл за ящиком, злясь на самого себя, что вздумал предупреждать Женю. Дескать, я пьяный языком болтаю. Ни черта с ним не будет, удержит язык.
Эркин принёс на кухню ящик, улыбнулся Жене. И теперь она сидела у стола и смотрела, как он работает.
— Вот так?
— Чуть левее. Ага, так будет хорошо.
Эркин гвоздём пометил места для крючков, отложил сушку на шкафчик и стал их прибивать.
— Тебе нужно пальто, Эркин.
— Для работы куртка удобнее.
— Для работы, Эркин. А потом?
— Нет, — упрямо сказал Эркин. — Пальто мне не нужно.
И Женя догадалась.
— А если полушубок?
И по его дрогнувшим плечам, по быстрому благодарному взгляду через плечо поняла, что угадала правильно.
— Он дорогой, Женя, — тихо ответил Эркин.
— Не дороже денег. А деньги у нас есть.
Эркин проверил, надёжно ли сидят крючки, и надел на них сушку.
— Вот так, Женя, да?
— Да, хорошо как.
Эркин улыбнулся.
— Ну вот. А деньги нам на квартиру дали, а не на одежду.
— И на одежду. Ты вспомни, как в Комитете сказали. На обустройство. Если бы мы свой дом выкупали или хозяйство завели, то да, все бы деньги туда ушли. А квартира у нас в аренде, наёмная, — рассуждала Женя. — Это и из зарплаты выплачивать можно. А одежда тоже нужна. Как… как посуда. И… не спорь, Эркин. Ну, не хочу я, чтобы ты хуже других ходил. Ты ж не пропойца какой подзаборный. А полушубок тебе купим. И валенки. Да, — Женя оживилась и вскочила из-за стола, — идём, покажу, что я Алисе купила.
Эркин сложил инструменты в ящик и, оставив его на кухне, пошёл за Женей.
Цигейковая — всё-таки что это за зверь? — золотисто-коричневая шубка с капюшоном, зелёные войлочные сапожки на меху и чёрные рейтузы с начёсом очень понравились Эркину и были им безоговорочно одобрены.
— Ну вот, — Женя погладила рукав шубки, — и завтра когда в магазин пойду, возьму её с собой. А то она совсем воздухом не дышит.
Эркин задумчиво кивнул. Одобрил он и тонкую шерстяную кофточку на пуговицах, которую купила себе Женя, и тёплое бельё.
— А это тебе, — Женя продолжала показ-отчёт. — Ещё четыре смены. Шесть смен — уже нормально. И рубашек тёплых теперь шесть. И носков. Зима долгая. Чтобы хватило на всю зиму. Понимаешь?
Эркин слушал и кивал. Конечно, Женя права. Зима долгая, и, говорят, будет ещё холоднее. Но…
— Женя, ведь мебель ещё покупать. И ремонт делать.
— Да, — кивнула Женя, — я помню. Я думаю, сначала ремонт, а мебель уже потом. И, знаешь, я хочу, — Женя вздохнула, — ну, чтобы было красиво. Я всегда мечтала о гарнитуре. Знаешь, что это такое?
Эркин помотал головой и сел на пол среди разбросанных вещей.
— Я слушаю. Говори, Женя. Так что такое… гарнитур?
— Это когда мебель не по одиночке покупается, а сразу. И всё в одном стиле. Ну… вот спальня, — Женя широким взмахом обвела комнату, в которой они были. — Что нужно в спальню? Кровать, тумбочки у кровати, шкаф, трюмо, хорошо бы трельяж, комод, пуфики…
Эркин слушал и кивал. Он был, в принципе, со всем согласен. Хватило бы денег.
— Ковёр на пол, шторы на окно, — Женя посмотрела на Эркина и рассмеялась. — Вот, понял?
— Понял, — кивнул Эркин. — И всё сразу покупать?
— Хотелось бы, — вздохнула Женя. — Ведь как хорошо, что у нас на кухне стулья такие красивые, правда?
— Правда, — не стал спорить с очевидным Эркин и тут же предложил: — Женя, а ведь и стол можно такой заказать, чтоб и на кухне был… гарнитур.
— Конечно, — обрадовалась поддержке Женя. — Но сначала… сначала ремонт.
Эркин вздохнул.
— Да. Обои поклеить.
— Потолки побелить, а лучше покрасить, — подхватила Женя. — Кухню покрасить, ванную, уборную, кладовку…
Эркин сразу помрачнел: кладовку-то он так и не убрал.
— Женя, я за кладовку возьмусь. Я… я только вещь одну сделаю и тогда за кладовку. Хорошо?
— Ну, конечно, — даже несколько удивилась его горячности Женя.
Он гибким ловким движением вскочил на ноги.
— Я на кухне работать буду. Там светло. И стол.
Когда Женя, сложив вещи, вошла в кухню, клеёнка была убрана, а чтоб не запачкать стол, Эркин расстелил чистую портянку, разложил на ней инструменты и пузырьки из ящика. Женя тихо сбегала за шитьём — чулки на Алиске так и горят — и села на другом конце стола. Эркин быстро вскинул на неё глаза, улыбнулся и снова ушёл в работу. Он давно думал об этом: как сделать, чтоб сделанную Андреем рукоятку ножа всегда носить с собой, не боясь выронить и потерять. И получалось одно: припаять или приклеить кольцо. Нет, приклеить, конечно. Паять он не умеет, а просить кого-то… нельзя, это он должен сам сделать. Спасибо Жене, что сидит рядом и не спрашивает ни о чём. Зачистить край, протереть едким, пахнущим, как водка, но более резко содержимым вот этого пузырька и больше руками протёртое место не трогать. Теперь кольцо. У Андрея их много запасено было, разных, вот это гладкое, без зазубрин, чтоб не перетёрло ремешок, а здесь наоборот — зашершавить напильником, чтобы стал плоским, а то не схватит, и приложить, как подойдёт… Плохо, надо ещё снять, вот так, и ещё… И надо аккуратно, чтоб самого себя по пальцам не задеть… А вот теперь хорошо, и тоже протереть. Теперь… теперь это всё в сторону, теперь клей… Этот? Да. Про него Андрей говорил, что пулю к стволу приклеит. Так, как делал Андрей? Ага, помню: намазать, дать подсохнуть и снова намазать… И зажать, и держать так…
Когда Эркин почувствовал, что кольцо уже не «дышит» под рукой, он осторожно положил рукоятку на стол и стал собирать инструменты. Как Андрей протёр всё, разложил по местам.
— Женя, я на подоконник положу, пусть сохнет.
— Конечно-конечно.
Портянку он тоже свернул и убрал в ящик.
— Я в кладовку пойду, посмотрю там.
— Хорошо, — Женя закрепила шов и отрезала нитку. — Я в ванной буду.
Эркин вышел в прихожую, распахнул дверь в кладовку. Чем бы её подпереть? А, вон же чурбак. Вот так. Для начала… для начала вытащим всё в прихожую. Обрезки досок, какие-то то ли палки, то ли тонкие длинные поленья, обломки ящиков. С гвоздями. Хорошо, Алисы нет, а то бы полезла и поцарапалась. Верёвки какие-то, ремешки, ничего, это всё пригодится. А это что?
За плеском воды — Женя полоскала бельё в ванне — она плохо расслышала, но ей показалось, что Эркин закричал. А, выглянув из ванной, увидела его лежащим на полу.
— Эркин?! — бросилась она к нему. — Что?!
Но он уже стоял на четвереньках среди разбросанных досок и палок и тряс головой.
— Ничего, ничего, я сейчас… — перемешивал он русские и английские слова.
Женя опустилась рядом с ним на колени, обняла. Он вздрогнул от её прикосновения и отпрянул.
— Вода! Нет, не надо! — вырвалось у него по-английски.
Женя отдёрнула мокрые руки.
— Да что с тобой?!
— Сейчас… сейчас… — Наконец он продышался, поднял на Женю глаза, неловко улыбнулся и заговорил по-русски: — Я сам виноват, Женя, думал, верёвка, а это… провод.
— Под током? — испугалась Женя.
— Да, — и по-английски: — Током ударило, — и опять по-русски: — Не пускай Алису туда.
Эркин сел, потёр руки от кистей к локтям и виновато улыбнулся.
— Я испугал тебя, да? Прости, Женя. Просто… меня давно током не били, вот я и заорал.
— Ну её, эту кладовку, — заплакала Женя. — Ты же убиться мог.
Эркин глубоко вдохнул и выдохнул.
— Делать всё равно придётся. Я только не знаю, как. Я, — он опустил голову, — я боюсь тока, Женя. Меня… много били током… раньше… до имения…
