Александр Борискин - Хроника становления
— Вот познакомилась я в Швейцарии с одним немцем, он служит в службе безопасности банка, разговорились. Мне он кое-что интересное рассказал.
— И что же?
— Например, при приеме на работу в особо важные подразделения банка, где есть секретная информация, в контракт с таким сотрудником включаются особые пункты, запрещающие ему передавать кому-либо информацию, которую он узнал, выполняя свою работу в банке. Если служба безопасности банка узнает, что сотрудник нарушил эти правила, то он несет материальную ответственность за это, причем настолько большую, что ему становится невыгодно продавать секреты на сторону. И в полицию обращаться почти не приходится — только в суд, где на основании представленных доказательств и условий контракта, например, вся частная собственность сотрудника: дом, имущество, денежные сбережения на счетах переходит в собственность банка. Кроме этого, провинившийся сотрудник заносится в "черные списки", и ни один банк в Швейцарии и близлежащих странах, не возьмет его на работу.
— В Швейцарии, наверное, законодательство так устроено, что разрешается таким образом поступать, а у нас этого делать нельзя.
— Почему нельзя? Кто-нибудь со знающими юристами советовался по этим случаям? Вот выявили Вы такого человека, куда Вам обращаться? В третье отделение? Там он никому не интересен: против самодержавия не умышлял. В полицию? Там тоже им заниматься никто не будет: украл-то он секреты, а не что-то материальное! Только и можно, что уволить! А если за эти секреты он от заказчика получил большие деньги, что и работать больше ему не надо?
— Да он скрыться может, счета в банке закрыть, недвижимость продать заранее и так далее! И никаких концов не останется.
— Думаю и в этом случае можно себя обезопасить, например, оговорить в контракте возможность продажи недвижимости только с согласия банка. Ведь людей, действительно допущенных к секретам, не так и много. Все они известны. Только с ними и надо таким образом поступать. А за секретность — доплачивать, чтобы было основание для суда рассматривать их дела в особом порядке.
— М-да, интересное предложение. Надо с юристами обсудить. А что еще этот швейцарец Вам рассказал?
Надежда Михайловна еще много чего рассказала о том, как изобличают агентов промышленного шпионажа с использованием специальных красящих порошков, не отмывающихся в течение нескольких дней, ложных чертежей и описаний изобретений и опытных образцов, провокаций с заявками на те или иные секреты. Все ее рассказы были выслушаны с большим вниманием, хотя многое из рассказанного было известно службе безопасности.
Самое главное, что пыталась донести Надежда Михайловна своим слушателям: мысль о том, что преступление легче предупредить, чем изобличить. И предложила советоваться с ней по различным нововведениям в организации службы безопасности, пообещав получить на это согласие со стороны Александра Геннадиевича.
Следующим ее вкладом в реализацию плана Александра стала работа над подбором художественных произведений из будущего, обличающих войну и все невзгоды, с ней связанные. Конечно, они требовали существенной переработки под реалии конца 19-го века, чем она активно и занялась.
Алексей, выполняя указание митрополита Владимира, подготовил свои предложения по участию РПЦ в корректировке будущего с учетом замечаний, высказанных митрополитом ранее на встрече с Александром. Упор им был сделан на пропаганде пацифизма, обличению предательства интересов державы со стороны сановников и высших военных чинов, агитации за улучшение социального положения рабочих и крестьян и других жителей России, отслеживанию и пресечению деятельности таких одиозных личностей, как Гапон и Распутин. Кроме того, он предупредил митрополита о некоторых событиях в будущем, касающихся церкви, для выработки собственной позиции и стратегии. Также, он запатентовал аспирин за год до того, как это лекарство было открыто в Германии.
Постепенно, все стороны плана Александра начали, так или иначе, претворяться в жизнь.
Глава пятая. Путешествие с приключениями
Июль в 1898 году на Северо-западе России был дождливый. Август ожидался тоже прохладным. Лето не состоялось.
Петр Иванович на поезде через Варшаву направлялся в Париж, оттуда тоже по железной дороге на юг в Перпиньян, небольшой городок, расположенный в 30 километрах от Средиземного моря. Там его должен ожидать экипаж, присланный Лиз, и доставить в Колюр на ее виллу. Это еще чуть больше тридцати километров.
Поездка не задалась с самого начала. А что может хорошо окончиться, если плохо началось?
Если железная дорога и вагоны поезда от Санкт-Петербурга до Парижа были весьма комфортабельными, поскольку Петр Иванович ехал первым классом, то от Парижа до Перпиньяна — вагоны в составе были, в основном, только третьего класса. Единственный вагон второго класса оказался полностью выкуплен пассажирами, направляющимися на отдых на море. Третьим классом ехали, чаще всего, пассажиры, сходящие и подсаживающиеся на остановках по пути следования поезда, не рассчитывающие на комфорт. Расстояние от Парижа до Перпиньяна было почти тысяча километров, и поезд должен был преодолеть его за два дня.
Петр Иванович договорился с проводником вагона второго класса о своем перемещении в него в случае какой-либо оказии, которая может случиться в дороге, но сильно на это не надеялся. Его больше волновали сохранность собственных вещей и приличная сумма денег, которые были при нем, так как попутчики в вагоне третьего класса постоянно менялись и среди них попадались всякие люди. Проехать же почти двое суток без сна он бы, скорее всего, не смог.
"А ведь предлагал же мне Иван Иванович выделить в сопровождение двух — трех человек! Как было бы хорошо: и отдохнуть, и "отмахнуться" в случае чего можно было бы без проблем. Нет, уперся как "баран на новые ворота", не стал брать охрану! Кто же знал, что билеты на поезд раскуплены еще в начале лета. Доехать до Колюра в оговоренное время — "охота пуще неволи"! С собой только револьвер и нож. Надо бы договориться с проводником вагона второго класса и передать ему на сохранение мой багаж. Все спокойнее будет. На ближайшей остановке схожу, поговорю. Это кому расскажи, что миллионер, промышленник, собирается двое суток ехать в третьем классе, один, без охраны, без сна и отдыха, среди неизвестно каких людей — да засмеют!"
За 10 франков проводник с удовольствием принял на хранение багаж и клятвенно обещал пустить Петра Ивановича на свое спальное место покемарить часа три — четыре после двух часов ночи, когда будет большой перегон. Свободных мест в его вагоне до конца пути не предвиделось.
Петр Иванович расположился в середине своего вагона в открытом купе, где вместе с ним ехало еще семь человек: две пожилые семейные пары и трое молодых людей, которые, едва успев войти в вагон, сразу взялись за карты. На их предложение присоединиться к игре, Петр Иванович ответил отказом. Похоже, это была группа карточных шулеров, так как они сразу начали обрабатывать его соседей на предмет участия в игре. Мужчины были вроде бы не против, но их жены активно этому воспротивились.
На юге ночь наступает мгновенно. В вагоне зажгли три керосиновые лампы, которые покачивались на веревках, прикрепленных к потолку. Было еще только десять часов, но спать хотелось ужасно. Сидя, Петр Иванович постоянно "клевал носом" под пристальными взглядами попутчиков.
К полуночи в вагоне стало свободнее. Обе супружеские пары вышли на остановках. Троица продолжала перекидываться картами. В соседнем купе освободилась целая лавка, и Петр Иванович лег на нее, подложив под голову плащ. Револьвер лежал у него в правом кармане брюк, нож — в кармане плаща. Под перестук колес глаза сами закрывались, и подкрадывалась дремота.
"Похоже, я на некоторое время заснул, — подумал он, — но ведь что-то меня разбудило"!
Не вставая с лавки, он чуть-чуть приподнял голову над низкой спинкой и посмотрел в начало вагона. Оттуда доносились звуки какой-то возни и в первых купе метались тени. Лампы в начале и середине вагона не горели.
"Кто же их потушил, и зачем"? — подумал он.
Разглядеть в полумраке, что происходит в вагоне, было сложно. Петр Иванович, не вставая, сполз на пол вагона и закатился под лавку. Потихоньку перетащил туда и свой плащ.
"Пол, конечно, грязный, не в таком костюме на нем валяться, но жизнь — дороже! — подумал он. — Пора доставать револьвер".
Через некоторое время послышались осторожные шаги в проходе, и раздался возглас разочарования. На лавке никого не было!
Петр Иванович разглядел две пары ног в сапогах, стоящие с торца лавки.
— Куда делся этот господинчик? Я не видел, чтобы он уходил из вагона!
