Владимир Свержин - Заря цвета пепла
– Понимаю, понимаю.
– Я вижу, вы с другом – люди чести, и, – Роберт потряс указательным пальцем перед моим носом, – я вижу, крошка Софи вам приглянулась. Ну конечно, разве такая, как она, может не приглянуться? Она же настоящий ангелок! – Он развел руками и мечтательно поднял глаза. – В одном ее мизинце грации больше, чем во всех дамах Нового Орлеана, ну, в смысле, Квебека. – Он вновь остановился, понимая, что сболтнул лишнее, и перешел к деловой части вопроса. – Так, стало быть, если вы с другом возьметесь сопроводить мою сестрицу в Париж и обратно, я готов хорошо заплатить. А затем, – он щелкнул пальцами, – Сакраменто!
* * *Принц Конде встретил меня радушно и с нескрываемым интересом принялся расспрашивать о в высшей мере странной истории с пропавшим художником. Посетовав на продажность и нерасторопность местной полиции, он вызвал адъютанта и, велев доставить ему «багаж месье», вновь обернулся ко мне:
– Друг мой, вам сейчас принесут форму лейтенанта армии этих ублюдков. Это настоящий мундир, хотя на вашем месте я бы велел подогнать его по фигуре. Вместе с ним я передаю вам депешу, отправленную генералом Журданом из Рейнской армии в Париж, генералу Дарю – начальнику тыла республиканцев. Вдобавок вы получите личные воспоминания, любезно написанные прежним хозяином одежды. Этот молодой офицер перешел на нашу сторону и с радостью согласился изложить все, что он знает о штабе Журдана, всех тамошних генералах, офицерах, их мелких грешках, амурных историях, словом – все, что должно быть известно смышленому и смазливому лейтенанту.
– Да, но…
– Я знаю, друг мой, что в вашем возрасте в Республике уже командуют армиями, но, увы, их генералы давно не перебегали на нашу сторону. К тому же они куда более заметны. Так что настоятельно рекомендую тщательнейшим образом изучить мемуары господина Виктора Арно, ибо в скором времени вам надлежит им стать. Постарайтесь добраться до Франции сколь можно скорее. Как сообщают перебежчики и верные люди на родине, Директория поручила генералу Бонапарту готовить поход в Египет. Должно быть, они мнят корсиканца Александром Великим, – усмехнулся принц. – В любом случае вам следует успеть до того, как он отправится примерить на себя роль воплощения бога Ра и повелителя верхнего и нижнего мира. Кроме того, мой секретарь даст вам несколько адресов во Франции, куда вы сможете обратиться в случае опасности. Но, прошу вас, без крайней необходимости не пользуйтесь ими. У него же вы получите деньги – не ассигнации, а полновесное золото. Ни вы, ни ваши соратники не будете нуждаться в средствах. Там будет достаточно, чтобы при необходимости подкупать чиновников-республиканцев. Все эти вчерашние булочники и адвокаты – продажные твари! Даже сам глава Директории, некий месье Баррас, предлагал восстановить монархию за двенадцать миллионов ливров. Беда в том, что у него нет для этого ни сил, – так как он рассчитывает на того самого генерала Бонапарта, как на шпагу в своей руке, ни достоинства, чтобы понять – французские короли не покупают себе трон. Так вот, барон, у вас будет достаточно золота, но помните: за каждую эту монету пролита кровь французов, и многострадальное Отечество ждет, что деньги послужат для освобождения от якобинской чумы! Это историческая миссия, барон!
Глава 4
Люди хуже, чем они хотят казаться, и лучше, чем они кажутся.
Судья ЛинчГолландский пинас[13] «Граф Эгмонт» мерно покачивался у пирса на мелкий зыби Рижского залива. Мы прибыли к месту назначения изрядно загодя, готовые сопровождать мисс Рид в ее довольно опасном путешествии. Судно, принявшее нас на борт, следовало в Амстердам, но за умеренное вознаграждение капитан, он же хозяин шестисоттонного «Графа», согласился доставить нас к месту на тамошнем побережье, не столь шумному и более укромному. Корабль вез в Голландию мед и янтарь и потому вполне мог позволить себе задержаться и сделать небольшой крюк: потребности этого рынка всегда превышали предложение.
Лично мне капитан больше напоминал пирата, чем добропорядочного торговца. Похоже, он и сам тяготился столь незначительными заработками. Во всяком случае, услышав мою просьбу, он незамедлительно расплылся в улыбке и закачал лобастой головой с буйными рыжими вихрами, такими яркими, будто он от макушки и до подбородка был охвачен пламенем. Сейчас этот морской волк стоял на мостике, поглядывая на музыкальный брегет-«луковицу». Крышка то и дело поднималась, и до нашего слуха доносились звуки менуэта. Всякий раз, как это происходило, Софи, в волнении глядевшая на берег, поворачивалась к хозяину судна и говорила умоляющим голосом:
– Мистер, еще десять минут, брат должен приехать! Я хочу проститься с ним. Ведь кто знает, как обернется путешествие…
– Чертовы рога! – неслось с мостика. – Я не могу ждать вечно у этого треклятого пирса! Пора выходить в море, или мы упустим бриз!
Признаться, капитан был не слишком рад взять на борт женщину, и тем более англичанку, пусть даже и из той части Британии, что звалась Канадой, но упускать хороший заработок он хотел еще меньше. Сейчас хозяин «Эгмонта» заметно сердился, накручивая на палец длинный ус и дергая его столь активно, будто проверял, надежно ли тот приклеен.
– Еще немного! Хоть пару минут!
– Все! – С мостика раздался характерный щелчок закрывающейся крышки часов. – Время отправляться. По местам стоять, с якоря сниматься!
Матросы, только и дожидавшиеся команды, споро, без суеты занялись делом. Они налегли на брашпили[14] лебедок, и якорные канаты длинными змеями поползли вверх, наматываясь на тумбу.
– Паруса ставить!
Десятки ног замелькали по туго натянутым вантам[15]. Лучшие в мире голландские матросы со скоростью необычайной устремились вдоль рей, спеша занять места согласно штатному расписанию.
– Фок и грот ставить! Курс на норд-норд-вест!
Корабль без спешки с непередаваемым величием отошел от пирса, и волна подхватила его, точно баюкая в рассветной дымке. Софи всхлипнула, не сводя глаз с берега.
– Вам бы отправиться в каюту, мисс, – без лишних сантиментов рявкнул капитан, подобно всем мореходам Северного и Балтийского морей говоривший понемногу на каждом из языков близлежащих стран. – Тут не до вас сейчас.
– Вон, вон он! – закричала Софи, указывая на берег. – Вон, соскочил с коня, я узнаю. Видите, это его плащ, его шляпа!
– Ну так, стало быть, не успел, – недовольно хмыкнул капитан.
– Вы бы могли повернуть корабль?
– Эй, дамочка, корабль – это тебе не лошадь, мы ж сейчас под ветром! Если я тут крутиться начну, сегодняшний день пропадет, а мне и так с вами хлопот полон рот. Если желаете, спущу шлюпку, и гребите, прощайтесь, только уж без меня.
– Почтеннейший, – начал я, – грубить даме не стоит в любом случае. А насчет шлюпки – к чему пустые угрозы? Она стоит денег, да и в море порой лучше иметь хорошую шлюпку, чем золото по ее весу.
Капитан зыркнул на меня и скривился.
– Шли бы вы отсюда, – вновь повторил он, но уже без былой грубости.
Требование было справедливым, да и рыдающую Софи стоило увести подальше от чужих глаз: женщина на корабле – само по себе дурная примета, а уж плачущая женщина – так и вовсе. Я подал девушке руку, и она уцепилась за мою ладонь, как за соломинку, последнюю надежду утопающего.
– Простите мне эти слезы, – всхлипнув, пробормотала Софи. – Мы с братом не разлучались уже много лет, кроме него, у меня никого нет. – Она подняла заплаканные глаза. – Теперь, быть может, еще вы… – и вновь разрыдалась.
Я почувствовал теплую волну в сердце. Доверие беззащитной спутницы было так трогательно. Несмотря на иронию язвительного напарника, мадемуазель Софи представлялась мне в высшей мере воспитанной, достойной и, что скрывать, обольстительной девушкой.
Сергей остался в нашей каюте заниматься вещами, не желая «мешать парению амура» и притворно сетуя, что не запасся йодом для обработки ран от его стрел. При этом он все же не преминул воспользоваться закрытой связью, чтобы понаблюдать за картиной отплытия и всласть поглумиться над чувствами любящей сестры и моим состраданием.
– Лис! – возмущенно перебивая рекомендацию Сергея броситься за борт, чтобы впоследствии стать чайкой и гадить на шляпу сородича, тем самым причиняя ему счастье, воскликнул я. – Как ты можешь? У тебя душа вообще есть? Или вместо нее – как тому вас в песнях было – «пламенный мотор»?
– Не гони беса, милорд, «пламенный мотор» у нас вместо сердца, и то лишь при наличии стальных рук-крыльев. Но, как я понимаю, эта модель в серию не пошла. А насчет души – это не ко мне, а к аббату.
– К какому аббату?
– Я почем знаю?! Надеюсь, не Фариа… Он тут, то ли от углубленного молитвенного созерцания, то ли от морской болезни, каюты перепутал. Наша по левому борту, у Софы – прямо на корме, а у него – по правому. Ну, он в трех каютах и заблудился.
