Игорь Градов - Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году
Вечером Анну ждало свидание с Карлом Остерманом. Это был приятный, солидный мужчина, галантный кавалер и отличный любовник. Правда, он был еще и сотрудником абвера... Горн слишком поздно узнала об этом - когда уже по уши влюбилась в него.
Они познакомились полгода назад, когда Анна в одиночестве обедала в кафе. Подруг у нее не было, сама готовить она не любила, а потому посещала небольшие заведения, где можно было быстро и недорого поесть. Несмотря на конец октября, стояла отличная погода, и почти все столики были заняли. Многие посетители пришли с детьми - рядом находился зоосад.
Анна уже расправилась с десертом и собралась пить кофе, когда к ней подошел приятный мужчина и попросил разрешения присесть. Смущенно улыбнувшись, он объяснил, что должен встретиться в кафе с другом, а все места уже заняты. Анна оглянулась - действительно, свободное место было только у нее за столом.
Горн кивнула - мужчина ей понравился. Лет сорока, хорошо одет, с приятным голосом и внимательными глазами. Незнакомец представился - Карл Остерман, коммерсант, владелец небольшой фирмы по ремонту и обслуживанию швейных машинок. Анна из вежливости задала ему пару вопросов. Карл охотно отвечал. Он вдовец, детей нет, три года назад, после смерти жены, решил уехать в Швейцарию - подальше от печальных воспоминаний. Да и для бизнеса лучше. Они поговорили минут десять, и Анна начала собираться. Карл любезно пригласил ее в кино. Вечером того же дня они встретились и сходили на новый фильм. Вскоре свидания стали регулярными, а через месяц они оказались в одной постели. Еще через две недели Карл прямо предложил Анне работать на абвер.
Перед женщиной встал выбор: рассказать все послу и остаться верной родине или же стать предательницей, но сохранить любовную связь. В первом случае ее немедленно переведут обратно в Англию, на какую-нибудь скучную и мало оплачиваемую работу, а во втором она получит все - Карл обещал ей свое покровительство и приличные деньги. Не говоря уже о любви - это было уже сверх оплаты, в качестве премиальных...
Анна думала недолго. Некрасивая, с длинным лицом и тусклыми волосами, она вряд ли могла рассчитывать на страстную любовь. Тем более что ей стукнуло уже тридцать пять. А так хотелось мужского внимания и ласки! И Горн выбрала второй вариант, стала агентом абвера. Раз в неделю, а иногда и чаще она встречалась с полковником Остерманом и передавала ему секретные сведения.
Свидания проходили на небольшой квартирке, которую снимал Карл. Сценарий встреч, как правило, был один и тот же: объятия, поцелуи, постель. После чего полковник подробно расспрашивал Анну о том, что делалось в посольстве, о чем говорили секретари и помощники посла, какие слухи ходят среди сотрудников. Остерман бегло просматривал принесенные документы, давал очередные указания, деньги и выпроваживал Анну из квартиры.
Лишь изредка он приглашал ее в кино или в ресторан. Любовникам приходилось быть осторожными: английская разведка действовала в Швейцарии весьма активно. Карл настаивал на строгих мерах конспирации: сведения, приносимые Анной, были очень интересными, и он не хотел потерять столь ценный и, прямо скажем, приятный источник информации.
Вот и сегодня будет очередное свидание, подумала Анна. Она прекрасно понимала, что Карл ее использует, что она ему интересна лишь потому, что служит в посольстве. Но отказаться от встреч уже не могла - они стали для нее физически необходимыми. Горн всю неделю думала о Карле, представляла его страстные объятия и горячие ласки... Скоро она все это она получит. Тем более что сегодня ей есть чем порадовать любовника - припрятанный документ, несомненно, представлял большой интерес. Это она хорошо понимала.
Анна с трудом дождалась конца рабочего дня. Ровно в семь убрала бумаги в сейф, попрощалась с Кристофером Лонгом и выбежала из здания. Ее ждал упоительный вечер в компании с Карлом Остерманом.
Берлин
20 мая 1941 года
Шпандауэрдамм
Вилли Краух уже почти час пил кофе. Он сидел в маленьком кафе на улице Шпандауэрдамм, напротив входа в археологический музей. Рядом с ним расположился Ганс Шеер, еще двое сотрудников гестапо дежурили непосредственно у входа в здание. Внутрь они не заходили - днем в залах мало народа, и объект мог легко заметить слежку.
Вилли уже четыре дня следил за Шмаковым и ежедневно докладывал о ее результатах Мюллеру. Правда, похвастаться пока было нечем - Шмаков жил, как по расписанию. Из дома - в торговое представительство, из него обратно на квартиру. Дважды покупал продукты в магазинах, один раз ходил в кино. Вот и все.
В кинотеатре, в котором был Шмаков, шла картина с Гертрудой Райх, и народу было довольно много. Но агентам удалось сесть в непосредственной близости от него, а Краух расположился почти прямо за спиной. Вилли не смотрел на экран (этот фильм он уже видел), а внимательно следил за Николаем. Однако русский в разговор ни с кем не вступал, никаких бумаг никому не передавал и после сеанса сразу же отправился домой. Зацепиться было не за что.
И вот сегодня наконец повезло. В 11 утра Николай неожиданно покинул торгпредство и направился в центр города. Он спустился в подземку и несколько раз пересел с поезда на поезд. Краух уже знал этот трюк, поэтому держал своих людей на расстоянии. После получаса катания под землей Николай вышел на улице Шпандауэрдамм и отправился в музей.
И вот уже час он находится внутри здания. Конечно, можно было предположить, что у кадрового сотрудника НКГБ внезапно проснулся интерес к археологии, но Краух был уверен: Шмаков встречается со своим агентом. Оставалось выяснить, с кем именно. Но пока никто из музея не выходил. "Еще пятнадцать минут, - подумал Краух, - и я пошлю Раймана. Пусть посмотрит, чем там русский занимается. Не экспонаты же рассматривает, в самом деле..."
Штурмбанфюрер поставил на стол чашку и вынул сигареты. Но прикурить не успел: из музея вышла молодая женщина. Краух сразу подобрался - чутье подсказало ему, что это долгожданная зацепка. На женщине была светлый плащ и элегантная шапочка, в руках она держала маленькую черную сумочку. Вилли отметил, что одежда у дамы была модная и явно дорогая, не по карману обычной фрау. А красивые туфли на высоких каблуках стоили, наверное, столько же, сколько он получал за месяц.
Краух сделал знак Рейману и Граушвальцу, стоявшим у входа, те сразу поняли и направились следом за незнакомкой. Прошло еще пятнадцать минут, прежде чем Шмаков показался в дверях. Вилли выждал, пока тот отойдет на приличное расстояние, и только тогда отправился следом. По другой стороне улицы двигался, страхуя его, Шеер.
Но на сей раз Шмаков по подземке не плутал, а сразу же направился к месту службы. Это еще раз укрепило Вилли в уверенности, что в музее произошел контакт и что агент - та самая дама.
Он оставил Шеера сторожить Шмакова у торгпредства, а сам вернулся в управление, чтобы дождаться отчета Реймана. Телефон зазвонил, как только он вошел в кабинет. Агент доложил, что женщина вошла в большой жилой дом на Курфюстенштрассе, 6 и поднялась в квартиру N25. Попытка узнать, кто проживает в ней, ничего не дала: в качестве владельца значился некто Йозеф Рубикс, 54-летний еврей, сосланный вместе с семьей в трудовые лагеря еще несколько лет назад. Сейчас квартира принадлежала некому Гансу Клоссу, но это было явно подставное лицо.
По рассказам соседей, в 25-м номере проживала молодая женщина, очевидно, из высшего общества. Она держала кухарку, горничную и личного шофера. В квартире часто бывали гости, и тогда слышалась приятная музыка. Причем знакомые фрау были тоже людьми весьма обеспеченными, поскольку всегда приезжали на личных автомобилях. Попытки бдительных соседей узнать, кто обитает в квартире, окончились неудачей: в полицейском участке им дали понять, что это не их дело.
По всей видимости, сделал вывод Рейман, квартиру приберегли для тайных свиданий, и тот, кто ею фактически владел, являлся человеком непростым. Тут требовалась тактичность...
Вилли приказал Рейману продолжать слежку, а сам набрал номер агентурного отдела. Он решил узнать, не закреплена ли квартира за кем-нибудь из его коллег. Тогда можно вычислить и таинственную незнакомку. Через пять минут ответ был получен, и он не обрадовал Крауха. Оказалось, что квартира не числится в их списке. Значит, ею владеет либо абвер, либо кто-то из высших партийных чинов. И то, и другое было плохо. В первом случае сталкивались интересы двух конкурирующих служб, а во втором, если проявить излишнее любопытство, можно нарваться на большие неприятности. У партийных бонз свои тайны, и лезть в них не рекомендуется.
