Антон Демченко - Человек для особых поручений
Возница остановился у входа в небольшой дом.
— Все, ваше благородие, приехали. — Прогудел он, махнув кнутом в сторону ярко освещенного подъезда. — «Летцбург», господами офицерами канцелярии, частенько посещаем.
— Спасибо, Ратьша. — Я кивнул, выбираясь из коляски, и бросил ему пятиалтынный. Глаза возницы весело блеснули, а рука неуловимым движением, словила монету влет. Ну, еще бы, хоть он и имеет вид обычного извозчика, а служит-то при канцелярии, конспирация-я! Ему эти поездки, там же, наверняка, и оплачивают, а все что он со своих клиентов поимеет, как легко догадаться, пойдет в карман ушлого извозчика.
— Благодарствую, барин. — Ратьша спрятал монету в карман. — Я вас туточки подожду, как велено.
— Ну, велено, так велено. — Пожал я плечами. — Не заскучаешь?
— Да нет. Вон, я и «Ведомости» припас. — Ратьша тряхнул кипой листов красноватой бумаги. Охренеть. Картинка маслом! Извозчик, читающий газету в ожидании седока… М-да. Как-то не вяжется это с моими представлениями. С другой стороны, а что я знаю о девятнадцатом веке, или, если уж на то пошло, об этом мире, вообще? То-то.
Придя к такому выводу, я пожал плечами и вошел в ресторан. Тут же, в богатом холле, уставленном зеркалами и украшенном аляповатой, золоченой лепниной, ко мне подскочил молодой человек в черных брюках, длинном белом фартуке, накрахмаленной сорочке и шелковой жилетке. И это средний ресторан?! Половой принял у меня пальто, котелок и перчатки, после чего, исчез за одной из портьер. Э-э, а номерок?! Ну да, как же. Не дождавшись возвращения паренька, я развернулся, как раз в тот момент, когда из зала, в холл, вышел импозантный седой дядька, в темно-бордовой визитке, и с цепочкой часов через все пузо.
— Добрый вечер. Приветствую вас в ресторане «Летцбург». Желаете отобедать? — Чуть высоковатым для его комплекции, голосом, произнес он.
— Да, желательно в уединении. — Коротко кивнул я. Управляющий согласно наклонил голову и повел рукой в сторону зала.
— Прошу.
Зал оказался под стать холлу. Роскошь и блеск. Зеркала и золото. Выставленные на показ шеренги бутылок на барной стойке, тянущейся на добрых два десятка метров, вдоль одной из стен, множество посетителей. Небольшие компании одетых в почти одинаковые костюмы, людей среднего возраста, может клерки? Шумные ватаги молодежи, в явно студенческой форме и, лихо подкручивающие усы, такие же молодые офицеры, в мундирах с золотой канителью и позументами, с интересом поглядывающие в сторону немногочисленных женщин, за соседними столами.
Стол, который предложил мне управляющий, подошел как нельзя лучше. Спрятанный в глубокой нише у окна, он надежно оградил меня от зала и посетителей, и позволил спокойно поужинать, или как здесь, оказывается, принято говорить, отобедать. Сытый и довольный, я расплатился по смешному счету (три рубля!) и направился к выходу из зала. Все тот же половой вытащил мое пальто и предупредительно открыл передо мной двери. Блин, я себя сейчас английской королевой чувствую!
Ратьша, «припарковавший» коляску в сотне метров от входа, встрепенулся, заметив как я выхожу и, через минуту, экипаж уже оказался передо мной. Эх… Теперь даже помирать не страшно.
Не успел я улыбнуться этой глупой, сытой мысли, как мимо меня просквозила компания, виденных мной в ресторане, молодых офицеров, уже, что называется, подшофе. Весело гомоня, ребятки дружно полезли в коляску, не забыв оттолкнуть меня в сторону. Вот ведь, а такое хорошее настроение было!
Ратьша, похоже, тоже немного опешил от наглости вояк, потому как застыл изваянием и даже не отреагировал на хлопок по плечу и требование компании, везти их в «Загородский, на гуляния».
Ухватив идущего последним, вояку за ворот, я восстановил равновесие. А вокруг повисла тишина.
— Могли бы быть и поаккуратнее, господа офицеры. — Проговорил я.
— Ингвар, да двиньте этому шпаку по шее. Арина ждет! — Прорезался голос у одного из вояк. Ну да… Удержанный мною за химок, Ингвар, попытался вывернуться, да кто ж ему позволит! Я треснул придурка по упомянутой его дружками, части тела. Так, теперь можешь прилечь. А вот и они сами, разъяренные, пьяные, сопящие полезли из коляски. Наконец-то пар спущу!
— Милостивый государь, вы… — Забормотал первый, выбравшийся из экипажа, пытаясь извлечь из ножен саблю… и получил прямой в челюсть. Сейчас! Так я и дам вам болтать, вы же про дуэль вопить начнете, а оно мне надо? На фиг эту муть. Посему, считайте зубы, господа!
Глава 5
История, Философия, Естествознание…
«… Как ни печально мне, верному сыну церкви, сие, но следовало бы предположить, что будь предки наши лишены любопытства, этаго извечнаго погонщика и палача человеческаго; в познании духовнаго мира, кое сей час прозывают естествознанием, а иные, на греческий манер, филозофией, закостенели бы наши пращуры в мыслех и духе и, не миновала бы их чаша скорби, из коей до дна испили римляне и ромеи, сиречь византы, признавшие исключительность духовнаго познания за отцами церкви. Никоей мерой не хочу очернить святых отцов, в их великом и праведном труде, но…»
Я медленно отложил книгу и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее, цепляющиеся за извилины, сложные речевые обороты двухсотлетней давности. Вот ни хрена ж себе, здесь баталии гремели меж светскими властями и церковными!
Я представил себе, что было бы с умником, который попробовал бы написать нечто подобное «у нас», веке этак в семнадцатом и, нервно хмыкнул. Костер или плаха для еретика, и еще спасибо сказал бы, если обошлись без пыток. Ну да, а этот писатель, спокойно дожил до старости, еще и два университета основал. Один в Велиграде, другой… в Картахене?! О-бал-деть! Это он что, от разъяренных священников туда чесанул?! Так, а умер где, на какой-нибудь вилле в окружении терпеливых и не очень, наследников? Читаем послесловие к его запискам. Черта с два! Умер «синьор» Эрик Ярославович Хейердалл, будучи отцом Сергием, настоятелем Спасо-Преображенского Ставропигиального Валаамского мужского монастыря, и похоронен там же. С ума сойти…
— Что повергло вас в такое изумление, Виталий Родионович? — Возникший на пороге «моей» библиотеки, глава Особой канцелярии устало улыбнулся.
— Добрый вечер, Владимир Стоянович. — Вздохнул я, поднимаясь с кресла. (этикет, что б его). — Да вот, знакомлюсь с историей своей новой родины. И чем дальше, тем больше жалею, что «там», у нас, нет этой, вашей «филозофии». Насколько иным был бы мир…
— Полноте, Виталий Родионович. Иначе, не значит лучше. Все равно остаются те же проблемы, войны и беды… Как бы ни развивалось человечество, каким бы путем оно не шло, без ошибок не обойтись. А если, оно перестанет их совершать, во что я, уж простите старого пессимиста, не верю… Так вот, если человечество перестанет совершать ошибки, оно исчезнет. Да-да, дражайший Виталий Родионович, человечество просто перестанет быть. А то, что возникнет вместо него, не будет иметь, ни к вам, ни ко мне, ни к любому другому нашему современнику, решительно, никакого отношения. Впрочем, оставим это. Разрешите присесть? — Ничего не имея против компании своего работодателя, я гостеприимно указал ему на соседнее кресло. Князь благодарно кивнул (можно подумать, он, действительно, считает себя у меня в гостях!) и продолжил разговор, уже сидя в кресле. — Знаете, я ведь заглянул к вам, несколько по иному поводу. Уже собирался домой с доклада у Государя, да в приемную телефонировал дежурный канцелярии и доложил о происшествии в «Летцбурге», вот я и решил заехать к вам, по пути. Чем же вам так не понравились наши лихие военные?
— Наглостью, ваше сиятельство. — Я пожал плечами. — Терпеть не могу паркетных шаркунов, строящих из себя незнамо что.
— Позвольте узнать, а с чего это вы решили, что они всего лишь, как вы выразились: «паркетные шаркуны»? — Посерьезнел князь. Ну хмурься, хмурься, я то вижу, что никакого ходу ты делу не дашь… если оно, конечно, будет, дело это.
— Боевой офицер, даже будучи в легком подпитии, не запутается в собственной амуниции. А эти молокососы, — усмехнулся я, — всей кодлой не смогли справиться с одним единственным, сытым и расслабленным штатским.
— И все же, Виталий Родионович… Я, вполне могу допустить, что вас, как бывшего офицера, покоробило поведение этих моло…дых людей. Но челюсти-то зачем было ломать? — Печально поинтересовался Телепнев.
— Что бы на дуэль, то есть на хольмганг, вызвать не смогли. — Честно ответил я. — Правила-то я пока не знаю, да и саблями-шпагами сражаться не приучен. А оно вам надо, лишиться «испытателя» на следующий день после подписания соглашения о сотрудничестве?
— А вы наглец, Виталий Родионович. — Даже с каким-то восхищением, протянул мой собеседник (впрочем, уверенно говорить об искренности князя, я не стал бы). — Ну да ладно. С Ратьшей я поговорил, и он вину возлагает исключительно на ваших противников. Посему, никаких претензий к вам, у меня нет, но, позвольте дать дельный совет. Непременно займитесь фехтованием. Кажется, это умение может вам пригодиться.
