Валерий Елманов - Сокол против кречета
Вести поиск с колодками на руках, на ногах и на шее было затруднительно, а потому отыскать острый обломок когда-то разбитого кувшина, затерявшийся в густой траве возле юрты, ему удалось лишь перед ханским приездом, но и он не понадобился.
Бату был весел, словоохотлив и первым делом повелел снять с пленника колодки.
– Может, оставим их? – робко уточнил Бурунчи. – Вдруг пленник сбежит?
– Ты же собирался подарить его мне, – надменно заметил хан. – Считай, что уже подарил. Если он сбежит, то у меня, а не у тебя. Да и зачем ему бежать? Это у тебя он был пленником, а у меня он – гость. Разве вежливый гость может без предупреждения покинуть хозяина? – И приказал толмачу: – Переведи это и скажи, что если он даст слово не пытаться бежать в течение десяти дней, то хан не просто освободит его, но и вообще снимет охрану. А сотник Бурунчи подарит ему одного из своих любимых жеребцов, искупив свою вину за то, что так жестоко обращался со своим пленником. А через десять дней его с почетом проводят до Яика и даже помогут перебраться на ту сторону.
Толмач перевел.
– А какой выкуп ты возьмешь с меня, хан? – уточнил Святозар, понимая, что мучительная смерть вроде бы отодвинулась.
Бату поморщился и поучительно заметил:
– Разве можно брать выкуп с гостя? Наоборот, гостеприимный хозяин оделяет его подарками, чтобы он почаще приезжал и не унес в своей голове худые воспоминания о стойбище, в котором побывал.
– Разве враги могут быть гостями? – без всяких уверток спросил князь.
– В этом мире все изменчиво. Даже солнце может быть и врагом, когда оно день за днем нещадно выжигает траву в степи, и другом, когда помогает земле освободиться от снега и возродиться на ней новой, сочной траве. Так что тут говорить о людях. Вчера ты был враг, сегодня мы примирились, чтобы вместе напасть на третьего, а завтра делим добычу, пьем пенный кумыс и клянемся в вечной дружбе, – философски ответил хан.
– А послезавтра? Вновь враги? – уточнил Святозар.
– Даже самые мудрые из людей не смогут сказать наверняка, будут они живы к вечеру следующего дня или нет, – уклончиво ответил хан. – Так что ни к чему нам заглядывать далеко вперед. Мы все равно не увидим будущего, а даже если что-то и увидим, то все равно не поймем или поймем не так, как оно будет на самом деле.
– Хан мудр, – заметил Святозар с легкой усмешкой.
– Я не только мудр, но и справедлив. Если враг отважен и храбр, то я уважаю этого врага. Когда он попадает ко мне в плен, я не люблю наслаждаться его мучениями и смертью. Терзать беспомощного недостойно настоящего воина.
– Неужели ты просто так отпустишь меня и не потребуешь ничего взамен? – недоверчиво спросил Святозар.
Бату строго посмотрел на окружающую его свиту и произнес:
– Пусть кто-нибудь из вас вспомнит случай, когда я дал кому-то свое слово и не сдержал его. Хотя бы один. Ну! – нетерпеливо прикрикнул он.
Все молчали.
– А ты чего молчишь? – напустился хан на толмача. – Переведи князю то, что я спросил у своих людей.
Тот начал было переводить, но князь остановил его.
– Я знаю твой язык, – тщательно подбирая слова, медленно произнес он.
– Это хорошо, – одобрительно заметил Бату. – Взамен же подари мне то, что можно получить от гостя, – свою дружбу. В степи мне больше всего не хватает именно ее. – Он властно взмахнул рукой, и все присутствующие немедленно удалились.
В юрте остались только Бату и Святозар. Хан брезгливо пнул ногой по колодке, снятой с ног пленника, неторопливо уселся на подушку, валявшуюся на кошме, и жестом пригласил Святозара занять место подле него.
Когда тот уселся, Бату, понизив голос, продолжил:
– Если бы ты знал, как я устал от постоянной войны. Мне нужен прочный мир хотя бы с одной стороны моего улуса. Скажи, если ты напишешь своему отцу о моем предложении мира, он согласится заключить его со мной?
– Я не могу отвечать за своего отца, – сказал Святозар, но, заметив, как вытянулось и поскучнело лицо его собеседника, быстро добавил: – Но, насколько я знаю, он любит мир и всегда охотно заключает его с соседями. Он говорит, что правителю гораздо выгоднее, когда его подданные растят хлеб и торгуют, нежели когда идет война. За любую добычу рано или поздно придется заплатить такую цену, что станет невыгодно воевать. И еще одно могу сказать твердо. Если отец дает кому-то слово, он никогда не нарушает его.
– Это хорошо, – одобрительно произнес хан. – Я всегда считал, что с урусами можно иметь дело. Гораздо лучше, если они из сильного врага станут надежным другом, к которому можно без опаски повернуться спиной.
– Если отец заключит с тобой мир, то он никогда не ударит тебе в спину, – подтвердил Святозар.
– Вот и славно, – Бату довольно потер ладоши. – Но о делах у нас еще будет время поговорить, а сегодня мы будем наслаждаться нежной сочной бараниной, веселиться и пировать. Я привез с собой много крепких напитков, дурманящих голову, и хочу посмотреть, кто из нас сможет победить в этом сражении.
Дни понеслись вскачь, как молодой глупый джейран по весенней степи. Бату и впрямь не ограничивал Святозара в передвижениях, куда бы тот ни шел. Князь пару раз специально говорил хану, что хочет немного развеяться и побыть в степи, на что Бату только пожимал плечами и заявлял:
– Я же сказал, что ты у меня гость, а гость вправе делать то, что вздумается. Лишь бы тебе было хорошо. Хочешь поехать один – езжай. А если заблудишься, помни, что у Бурунчи – умные кони. Просто отпусти поводья, и он сам привезет тебя обратно.
Святозар отъезжал далеко, даже очень далеко, но, как ни оглядывался, все равно не примечал, чтобы кто-то из монголов следовал за ним. Хан и впрямь твердо держал свое слово.
К честному врагу поневоле испытываешь уважение. К великодушному – вдвойне.
«Если подсчитать всех, кого я положил за эти годы, наберется не меньше пяти десятков, а то и вся сотня, – размышлял Святозар. – Пускай он хочет мира с выгодой для себя. Пускай даже он потом наберет еще больше сил. Но кто сказал, что после этого Бату непременно нападет на Русь? Да отец и сам всегда говорил, что надо выиграть время. Чем больше Русь пребывает в мире, тем крепче она станет. Я никого не обманываю и не предаю. Я даже ничего ему не обещал, кроме того, что не убегу. Да и к чему бежать, если завтра заканчивается оговоренный ханом срок? Незачем».
Бату и тут сдержал свое слово, самолично поехав провожать Святозара. Последний вечерний привал они сделали в версте от Яика. Оренбург, ставший почти родным, грозно высился на другой стороне реки, гордо вздымая свои крепкие могучие башни. На этот раз хан не был так весел, как все эти дни, но князь даже не успел спросить, что так расстроило его, – Бату сам пояснил причину печали:
– Мне грустно расставаться с тобой. Ты показал себя хорошим собеседником. Пожалуй, ты первый, кто говорит со мной и при этом думает то же самое, что произносит. И еще мне жаль, что трон твоего отца унаследуешь не ты, а твой старший брат, который, как я слышал, предпочитает быстрой скачке заунывные завывания своих шаманов с крестами на груди. По мне, так твой отец не прав, сделав наследником его, а не тебя. Хотя… – Он ненадолго задумался, затем продолжил:
– Все в жизни переменчиво. Особенно когда рядом есть надежные друзья, всегда готовые помочь восстановить порушенную справедливость. Тем более что мне это хорошо ведомо. Я ведь тоже не был старшим сыном своего отца. Но он, в отличие от твоего, поступил мудро. Видя, что его первенец Орду-Ичен не способен держать твердой рукой свой улус, он выделил ему земли, много земель, но старшим в роду сделал меня.
«Вот оно, – сердце Святозара екнуло. – Началось самое главное. Вот зачем я нужен хану. Он хочет стравить нас с братом, а когда мы перегрыземся, ударит в спину. Или нет. Скорее он и впрямь на первых порах может мне помочь, чтобы уравнять наши со Святославом силы. А уж потом, выждав миг поудобнее, ударит по мне. И что делать?» А свобода была ох как близка.
– О чем задумался мой гость? – заботливо спросил Бату.
– Я думаю, ты был прав, когда сказал, что все в жизни переменчиво. И я рад, что твой отец поступил справедливо, сделав своим наследником самого лучшего из сыновей и не посмотрев, какой он у него по счету, – уклончиво заметил Святозар, решив не лгать, но и не говорить всей правды. – Это наводит на размышления. Но твое предложение так неожиданно, что только глупец ответил бы на него сразу, не обдумав всего как следует.
– Хорошо сказано, – оживился Бату. – Большие дела всегда требуют долгих дум. Ты оказался еще мудрее, чем я считал, и мне так жаль расставаться с тобой, что я передумал. – Он хитро улыбнулся и испытующе посмотрел на Святозара.
Князь побледнел.
– Неужели хан решил первый раз в жизни нарушить свое слово? Или слово, данное врагу, не обязательно к исполнению? Мой отец так не считает. В таком случае тебе трудно будет говорить с ним о вечном мире между нами.
