KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 2. Черная метка

Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 2. Черная метка

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Звягинцев, "Мальтийский крест. Том 2. Черная метка" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— И я о том же. Когда я последний раз встретился с Новиковым, он выглядел, с чисто медицинской точки зрения, несколько потерянным. Я даже удивился. Спросил, в чём дело. Он начал что-то плести насчёт «кризиса среднего возраста», потери вкуса к жизни и ощущения никчёмности происходящего. Блока процитировал:

Ночь, улица, фонарь, аптека.
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.

— Депрессия, одним словом. Можно понять… Лариса вон тоже на всё наплевала и, якобы насовсем, решила переселиться в наш Кисловодск. Однако недавно тоже куда-то умчалась.

— А Новиков, наоборот, мне сказал, что ему ни моя, ни твоя реальности не интересны. «Делать мне в них совершенно нечего. Возглавить „Чёрную метку“ и в качестве какого-нибудь глухозаконспирированного „сионского мудреца“ наводить порядок в этой России? Для чего? Пусть сами разбираются. Если у Секонда (тебя он тоже вспомнил) что-то не так пойдёт — поможем, чем потребуется. Но жить я предпочитаю не здесь».

Оно, пожалуй, и к лучшему, — заметил Вадим — второй.

— Может быть. Но дальше ещё забавнее. Оказывается, Шульгин очередной раз влез в Гипереть и закоротил Узел, отвечающий за все земные реальности. Теперь, будто бы, никакое вмешательство извне нам не грозит. То есть получается, что в пределах наших сочленённых реальностей мы с тобой можем и имеем право предпринимать любые действия. Любые! Без оглядки на Держателей Мира, Хранителей Реальности, законы историческогo материализма и всякий там детерминизм. Но желательно, добавил в заключение той странной встречи Андрей Дмитриевич, чтобы эти действия привели к улучшению условий человеческого существования. Это обязательно…

— Чересчур расплывчато, — пожал плечами Секонд. — Не может быть человеческого существования вообще. Для каждого индивида оно конкретно и неалгоритмируемо.

— Мы не на философском семинаре. Главный смысл, как я его понял, — нам даётся карт-бланш на любые поступки, кажущиеся нам правильными…

— Очередной тест? Или выпускной экзамен из кандидатов в «действительные братья»?

— Возможно и такое. Как там у вас на флоте говорят — допуск к самостоятельному управлению? — Фёст слегка завидовал аналогу, удостоившемуся случая покомандовать настоящим боевым кораблём и успешно с этим делом справившемуся.

— Как бы там ни было, я у себя никакими улучшениями заниматься не собираюсь. Как однажды определено: «Ты должен действовать строго в пределах отведённой тебе роли. Сам для себя будь кем хочешь, а для окружающих останься прежним. Ни в коем случае не подстраивай поступки под воспоминания о будущем». Твои слова?

— Да помню я, помню. Если хочешь, давай и этой инструкции следовать. Раз уж мы на экзамене. Но мне такого приказа не было.

В самом тёмном месте Фуркасовского переулка Секонд вдруг приостановился.

— Тебе не кажется, что сейчас с нами что-то произойдёт? Холодком по спине потянуло. — Он сунул руку в карман пиджака, где по привычке своего времени всегда носил пистолет.

Фёст оглянулся.

— Да вроде ничего такого. Сейчас на улицах почти не шалят, а специально за нами никто не шёл, я постоянно проверялся.

— Ну, бог с ним. Двигаем дальше. Наверное, это твоё время и наш разговор так на меня действуют.

— Бережёного, конечно, бог бережёт, и «ходить надо опасно», как в Библии сказано, но сейчас центр выйдем, а там уже недалеко. Секонд сам себе удивлялся, но так и не счёл нужным или возможным рассказать аналогу о долгих беседах, что они вели на «Валгалле» с Воронцовым. Очень может быть, таким образом он пытался как можно дальше развести личности, свою и Фёста. Мало кто может представить, как тяжело разговаривать с собственным отражением в зеркале. Пусть лучше у каждого будет всё больше и больше личных черт, привычек, воспоминаний. Получится у Фёста с Вяземской — они разойдутся ещё дальше. Ничто так не способствует самоопределению мужчины, как надёжная, готовая стать «второй половинкой» подруга. И, глядишь, постепенно они станут на самом деле только братьями. В генетическом смысле. Он сказал другое:

— Не слишком мы сложную легенду для Люды придумали? Она, пожалуй, может пригодиться в каких-то вариантах, а ведь куда проще — очередная «паранормальная» сотрудница. Моя, допустим, ассистентка, приехала ознакомиться на месте с феноменом мистических озарений в политических кругах. С такой научной темой можно в любую структуру проникнуть и самые дурацкие вопросы на полном серьёзе задавать. Паспорт ей выправить, хоть американский, хоть наш — и всех делов.

— Тоже верно, — согласился Фёст. У него сейчас в голове крутилась несколько другая идея, вопросы легализации Вяземской отошли на второй и третий планы. — Но глубокие знания парагвайского языка и прочих реалий в любом случае не помешают. Можно сказать, что она — директор тамошнего филиала, остальное будем вводить по мере изменения обстановки.


Когда они вернулись в квартиру, Людмила продолжала работать с документами. Всё, что касалось Парагвая и вообще латиноамериканской жизни, она проштудировала, теперь изучала здешнюю жизнь. Увидев командиров, оживилась, доложила об успехах и выжидательно (а также — выразительно) посмотрела Фёсту в глаза. Наверное, решила, что со скучными уроками закончено и ей немедленно предложат что-нибудь повеселее.

— Молодец. — Фёст сделал вид, что взгляд девушки не задел его душевных струн, хотя что-то такое по нейронам и аксонам пробежало. — На сегодня хватит, иди отдыхай.

Людмила собрала ворох газет и журналов, ещё раз стрельнула глазами из-под естественных, но поэффектнее, чем на рекламных роликах, ресниц. Направилась в отведённую ей комнату, несколько вызывающе покачивая бёдрами. Вадим-первый смотрел ей вслед с живым интересом. Второй — отвернулся.

Сами они расположились в кабинете, задымили сигарами, что сейчас в Москве считалось крайне модным в тех кругах, где Фёсту приходилось вращаться.

— Итак, братец, наговорились мы с тобой сегодня сверх всякой меры, — сказал Секонд. — Высокие проблемы мироздания и эсхатологии обсудили, а по сути ты мне так ничего и не сказал. И видишь, в чём беда — настолько мы с тобой за последний год…

— Полтора, — уточнил Фёст.

— Неважно. Настолько мы психологически изменились после перевала, что как я ни стараюсь вычислить твой замысел — не получается. Ясно, что каждое твоё сегодняшнее слово и действие должны были подвести к разгадке, а вот никак! Так что открывай карты, сдаюсь.

Собеседник довольно кивнул. И словам аналога и собственным мыслям. Он этого и хотел. Окончательно обозначить позиции, пусть в этом и не было особой нужды. На его территории Секонд в любом случае оставался вторым, однако придётся играть и на его поле. Так чтобы и там всё было ясно.

— Видишь ли, братец, мы с тобой пришли к единому мнению. В данной ситуации на нашем уровне сделать ничего нельзя, да и на любом другом тоже. Аксиома. В стране с подобием демократии, но отсутствием почти равной по силам оппозиции справа и слева, а также «гражданского общества», никакие кардинальные перемены невозможны. Волович называет такую ситуацию застоем, даже гниением, кое-кто — я в том числе — стабильностью, дающей шанс на пусть медленное, но поступательное движение. Слишком медленное, на мой взгляд, моей жизни может и не хватить, чтобы насладиться плодами цивилизации.

К нашему глубокому сожалению, гвардии или тайной полиции, кастово-замкнутых структур, но имеющих собственный политический интерес и волю к его достижению, как у вас, в моей России тоже нет. Тупик?

— Похоже. Чего проще — плюнь и переселяйся, как Лариса, к нам в Кисловодск. Все твои проблемы разом исчезнут, — не то в шутку, не то всерьёз предложил Секонд. — И предоставь этих людей их судьбе. Всё же — Главная историческая, как-нибудь разберутся.

— Нет, — тихо и очень серьёзно ответил Фёст. — Это — мои соотечественники, моя страна. Как говорил персонаж одного некогда популярного романа: «Сердце моё полно жалости. Я не могу этого сделать». И вторая цитата из книги тех же авторов: «Кому я нужен — беглец в коммунизм?» И, наконец, третья: «Нельзя изменить законы истории, но можно исправить некоторые человеческие ошибки. Эти ошибки даже должно исправлять. Феодализм и без того достаточно грязен». «Феодализм» безболезненно можно заменить на любую другую историческую формацию.

В глазах его и в голосе читались неподдельная грусть и что-то ещё, Секонду не совсем понятное. И вправду, они стали слишком разными.

И почти сразу аналог стряхнул с себя минор, открыл спрятанный внутри большого старинного глобуса бар, извлёк чёрную пузатую бутылку.

— Настоящий ямайский ром. Где ни попадя его не купишь. Из двадцатых годов сюда доставлен. Давай причастимся, и ты наконец сам увидишь, какие у меня планы.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*