Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)
До Мелании дойти не успел, навстречу с визгом бежали бабы с огорода. Перехватив поудобнее свое ружье, Виктор рванул туда, откуда неслись перепуганные бабенки. Понял, что опоздал — в диком бурьяне — сил косить все не хватало и потому там, где не грядки — топорщилась трава в пояс, колотилось что-то и визжал третий из населения деревушки вроде как мужчинка. Виктор даже его имени не удосужился запомнить — мужчинка был страшно труслив, слабосилен и не слишком умен. Пользы от него было мало, но Ирка надеялась, что сможет все же и его со временем приспособить. Во всяком случае в свиарнике он хоть чем-то занимался, потому как кроме свиней никто его высокопарные речи слушать не хотел, а свинки ничего, слушали. Ирка не мешала, понимала, что из литературного критика трудно переквалифицироваться в свинари. А на большее мужчинка был не способен, кроме как ругать высокомерно сделанное другими.
— Минус один — отчетливо подумал Виктор, заходя сбоку, так чтоб увидеть происходящее сквозь потоптанную и потому редкую на краю траву. И понял, что не ошибся — невесть откуда взявшийся бодрый зомбак рвал зубами закрывавшегося слабыми ручками мужчинку. Кровища аж прыскала в разные стороны. Не раздумывая долго, стрелок долбанул увесистой картечью в повернутый к нему крестец упыря, обтянутый грязными голубыми джинсами. Зомби, обмякнув наполовину, шмякнулся на землю, но от жертвы не оторвался. Пришлось стратить второй патрон, на этот раз нападавший угомонился навсегда. Выползти из-под навалившегося трупа мужчинка сам не смог, жалко скуля, рассматривал свои изгрызенные руки с сильно уменьшившимся количеством пальцев, не замечая, что Витя внимательно его рассматривает. И успел только завопить: «Неееет», когда Витя принял решение и шагнул к нему, поднимая ружье.
— Минус один едок, минус три нормальных патрона — мрачно посчитал Виктор, двигаясь к синему дому. Зомби считать смысла не было никакого, не игра ведь, ни тебе опыта, ни репутации, только расход патронов. И откуда они лезут, сволочи, места ведь безлюдные совсем, тихие. Дачники что ли понаехали или по старой памяти прут?
Мелания сидела какая-то странная. Вите эти психологические извивы были пофиг, потому он внимания как всегда не обратил, а наверное и зря — старуха уже почти совсем решила рассказать про самолетик и Иркину разведку, но Витя сразу же перешел к вопросам похмеления всяких нестойких личностей, чем настрой этот сбил. Старуха встряхнулась, тем более, что почему-то не ощущала Ирку мертвой. Спроси почему — не объяснила бы, но вот уверена была. Но тут она могла и ошибиться, давно похороненный муж тоже словно в сарай на минутку вышел, хотя как-то по другому что ли.
От предложения похмелить Валентина бабка пришла в ужас. Витя-то готов был на что угодно, исправный трактор был просто необходим жизненно, а без мастера Витя не был уверен, что справится. На трактор у Вити были серьезные планы, даже и сделать из него нечто вроде бронетехники, типа Киллдозера Химайера, ну разумеется исходя из местных условий. Конечно не то, что Киллдозер, одесский танк "На Испуг" и то сделать, ну да артиллерии тут нет, даже жесть сгодится. Очень не хотелось застрять на сдохшем агрегате посреди толпы мертвяков, потому в конце концов если опохмел дал бы толк — Витя на такой шаг пошел бы. Но бабка в момент этот вариант отвергла. Запой — единственно что получится из опохмела у Валентина. А уж какие у него бывали запои старуха знала. Недели на три. А потом с месяц работать не может, болеет.
Витя не понял этого — как он слыхал, похмелиться, вышибая клин клином, было старым испытанным средством. Мелания посмотрела на него сожалеюще и в двух словах объяснила, что похмелье само по себе — отравление, а алкоголь — это яд. Лечить отравление ядом — неумно. Витя с этим согласился только отчасти, потому как сам алкоголий ядом не считал и помнил со старых времен что то такое, что похмелье вызывается недоокисленным алкоголем, что ли. Ну не самим алкоголем, а всякими огрызками от него. Вот вроде все эти ацетоны и вызывали общую жуть организма и конфликт его с головою.
— А хоть и так. Пускай ацетоны не скисшие — отозвалась бабка — они ж тоже из водки получились. Добавишь водки — станет ацетонов или чего ты там сказал еще больше, печенка-то у Валентина ношеная уже. Короче говоря — тушишь пожар керосином. Рассола Вальке дай — есть у меня немного, да аспирину, да воды побольше, к завтрашнему оклемается… Но теперь за Валькой глаз да глаз нужен.
И Витя еще раз вспомнил, что с Иркой было куда легче.
* * *
— Хороший кофе — заметила вежливая Ирка — По-турецки?
— А это смотря, кто его варил. Тут есть тонкость — если так варит кофе армянин — то получается кофе по-армянски, если грузин — то по-грузински… Я нюансов не ощущаю, но они обижаются, если скажешь, что по-турецки. Этот, что мы пьем, я варил сам.
— Отлично вышло — искренне оценила Ирина, и водитель немного приосанился.
— Ну, я старался…
— А в Питере — там как? — начала прощупывать обстановку Ирина.
— Там очень по-разному — задумавшись, ответил Альба.
— Зомби много? — уточнила Ириха.
— Очень. Особенно в центре. Хотя и в центре есть анклавы — так сейчас там называют выжившие общины. И ОМОН свою базу держит, и в Александро-Невской лавре тоже живые, ну да это не мудрено, что полиция, что религия — живучи. В Петропавловской крепости живые, на нескольких заводах. И еще есть, но в основном по окраинам города. Самый большой — в Кронштадте. Я сначала попал в лагерь для беженцев — военные организовали…
— И как?
— Ужас! Я всякие жилищные условия повидал, напугать меня бытом трудно, но там… Народу полно, а охраняемый периметр маленький, друг у друга на головах сидели.
Двестисемикомнатная коммуналка. Ежедневная гибель Помпеи, как утром умыться, или еду приготовить. Да и публика нервная. Я через три дня оттуда подался долой — разузнал, что в Кронштадте вроде как получше ситуация, туда и дернул. У них уже к тому времени ограничения были введены, то есть, просто так не въедешь. Но оружие у меня было, навыки уже какие-никакие тоже, сначала остановился в пригородах Кронштадта.
— Первый раз слышу, чтоб у Кронштадта были пригороды — удивилась Ирина.
— Там много что поменялось, то, что в городе введено кронштадтское гражданство с обязательным ношением оружия гражданами — тоже не слыхали?
— Откуда. Мы же так в лесу и просидели все это время. Мы думали — все перемерли, кроме нас — да вот увидела самолет и решила глянуть, что тут. И то пришлось по лесам-болотам кувырдаться, мотоцикл угробила, чудом жива осталась, а собачонку мою какая-то тварь в два глотка сожрала. Тоже вроде как собака раньше была, только жуткая, дохлая и здоровенная.
— И вы в одиночку справились с морфом? — уважительно удивился водитель.
— А что это такое — морф?
— Так в Питере принято называть зомби, отожравшегося на мясе своего вида. Жуткие создания, доводилось видеть.
— У меня после этой встречи в автомате пяток патронов остался — вроде как без намека, а просто ради истины сообщила Ирка.
— Патроны, это не проблема — ухмыльнулся здоровяк.
— Если есть — да — воспитанно согласилась Ирина.
— Ладно, будете хорошим лечусоном — помогу с патронами — сделал деловое предложение Альба.
— Да мне и так интересно слушать — улыбнулась как можно дружелюбнее Ирина, я же потом в Питер собираюсь.
— Значит поладили — кивнул водитель.
* * *
— Смотрю я на тебя, к слову сказать, Енотище, и кажется мне, что ты тоже не вполне "из-за речки" вернулся. Если снижение надобностей об этом толкует, то твоя аскетичная жизнь как-то параллели проводит — осторожно замечаю я.
— Разумеется — кивает спутник — меня никто не увольнял, не дембильнул. Мы с Ремером и остальными ребятами пропали без вести просто. Так что да, "за речкой".
Меня удивляет, что он спокойно согласился. Вроде как у него те кто за речкой застряли — не положительные персонажи получаются.
— И что смотришь? Как говорилось — цветы на мне не растут и узоров на мне нет? — ухмыляясь спрашивает хромой Енот.
— Ну, просто прикидываю, опасно ли плыть с берсерком в одной лодке. Их же вроде сами викинги опасались, нет? Не кинешься кусаться-то?
— Не боись. Я не берсерк. Ну может слегка отморозок, но спокойный и рассудительный. Так что наслаждайся плаванием… Денек сегодня славный, а попозже и дождик будет.
— Не пойму я все же, за что вас так слили, спокойных и рассудительных.
— Ремер дурень. Честный и порядочный, а сейчас такое не в чести. Вот капитан и стал сильно неудобен. А от таких избавляются. Ты про Ульмана слыхал? Та же ситуация.
— Погодь, это тот, которому приказали гражданских расстрелять, а потом судили раз шесть? И в чем там порядочность?
