Константин Калбанов - Несгибаемый. Не буди лихо…
— Ну что, Гордей. Проходи к нашему столу, гостем будешь. А вы чего уши развесили? — обвел он взглядом попритихший народ, в большинстве своем расположившийся на нарах. — Отдохнули бы, что ли. Поди завтра кайлом-то намашетесь.
Эти слова словно послужили сигналом, и народ тут же зашебуршился, послышались приглушенные разговоры, возня, едва различимая перебранка или смешки. Ну а что такого. Две сотни человек не могут усидеть молча, по определению. Даже когда барак погружен в сон, абсолютной тишины нет. Тут скорее следует удивляться гробовой тишине во время разговора ивана с пришлым. Вот уж когда можно было услышать, как пролетает муха.
Не обращая внимания на остальных обитателей барака, Иван, или скорее все же Гордей, прошел в дальний угол, где за столом расположились Кузьма со своей кодлой. Хм. Вот и Гордею предложили вступить в ее ряды. А иначе как расценивать это приглашение к столу. Причем не просто поговорить, а почаевничать. Впрочем, он скорее стал кандидатом. Его еще будут проверять. Причем жестко. Но Гордея это вполне устраивало.
Постепенно керосинки гасли одна за другой, и барак погрузился в темноту. И только в дальнем углу продолжала гореть одна лампа. Крапива со своими подручными засиделся, попивая горячий чай. В такую жару оно конечно, как бы и не то. Но с другой стороны, самогон и вовсе поперек глотки становился. А ложиться спать в такую рань, таким авторитетным людям, как-то не к лицу…
Так прошел первый вечер Гордея на новом месте, куда его перевели в связи с нехваткой рабочей силы на строительстве Кругобайкальской железной дороги. Народ погибал от несчастных случаев или под пулями снова расшалившихся японских наемников, умирал от болезней, подавался в бега. И всю эту недостачу нужно было незамедлительно восполнять. Так что, на какой иной каторге, людей могло быть и поменьше, но на строительстве Транссиба всегда под завязку.
В течении последующего месяца он успел полностью влиться в кодлу Крапивы. Его без дураков признал своим даже Студень. Ну а как иначе-то, когда тебе спасают жизнь, уводя твою башку из-под удара топора. Нашелся один отчаявшийся, который бросился на делового. После убийства нападавшего, Гордея в бараке стали сторониться. Впрочем, ему было на это плевать. Главное выжить. И наиболее возможно это рядом с иваном. А Крапива там, или кто иной, без разницы.
— Крапива, поди сюда, — повысив голос, позвал конвойный.
— Чего надо, господин унтер-офицер? — вразвалочку приблизившись, к конвойному поинтересовался тот.
Крапива говорил с вальяжностью, на грани дерзости, но все же не переступая через нее. Эдак, чтобы и окружающим показать свой вес, и унтера не задеть за больное. Все в пределах каторжанского этикета, выработавшегося в течении десятилетий.
— Тут с тобой поговорить хотят, — кивнув головой в сторону неизвестного, произнес конвойный.
— Крапива? — смерив его взглядом, поинтересовался неизвестный.
Ивану не понравился этот взгляд. Человек явно уверенный в себе, и не ставящий ни в грош остальных. Во всяком случае, Крапива для него авторитетом не являлся. И вообще, плевать он на него хотел. Пусть Крапива зачем-то ему и понадобился. Не понравился этот умник авторитету, чего уж там. Но, с другой стороны, было жутко интересно с чем этот неизвестный забрел в такую даль.
Одет в добротный костюм, на ногах хромовые сапоги, на голове котелок. Но все же не белая кость. Тут Крапива мог голову прозакладывать. Но и эти места для него в диковинку. Это заметно по повадкам, и по тому, как он отчаянно отмахивается о комаров. Солнышко спряталось за тучами, вот и повылазили кровососы, чтобы им пусто было. Но человек привычный к этим паразитам, не борется с ними с таким остервенением, а скорее делает это с некой усталой ленцой.
И интересный кадр, чего уж там. На боку, деревянная кобура со столь популярным у путешественников маузером. Правда, в сочетании с данным костюмом оружие выглядит несколько несуразно. Но с другой стороны, мужчина явно умеет обращаться с этим большим пистолетом.
— Ну Крапива. А тебе какое дело? — наконец снизошел до ответа иван.
— Отойдем. Поговорить надо.
— Не могу. Того и гляди, господин унтер-офицер заругается, — с издевательской ухмылкой ответил Крапива.
— Иди уж. Не выделывайся, — махнул рукой конвойный. — Чай не дурень, себе жизнь портить.
Как видно неизвестный хорошо ему приплатил, коль скоро, унтер столь наплевательски относится к своим обязанностям. Не сказать, конечно что каторжные надзиратели и конвойные так уж лютуют. Но воли не так чтобы и много дают. А тут, позволяют отойти в сторону, чтобы можно было поговорить без свидетелей. С другой стороны, вот так, прямо с работы в побег не уходят. А что до разговоров… Ну поговорит неизвестный с Крапивой на территории каторги. Только в этом случае копейка обломится кому другому, только и того.
— Так чем могу быть полезен, человек прохожий? — сворачивая самокрутку, поинтересовался Крапива.
Они отошли не так чтобы и далеко. Всего-то на пару десятков шагов. Но больше и ни к чему. Если говорить не повышая тона, так никто и не услышит. К тому же шума хватает. Кто-то кричит, другие долбят киркой, кувалдой или комлем. Словом, шум стоит изрядный, так что расслышать разговор, даже прислушиваясь, с такого расстояния просто нереально.
— Времени у меня нет, — прихлопывая очередного комара, впившегося в его шею, произнес неизвестный. — Поэтому говорить буду кратко и прямо. Ты на волю хочешь?
— О как. Никак помилование вытребовать можешь, — даже не спрашивая, а скорее подначивая мужчину, произнес Крапива.
— Могу помочь соскочить отсюда.
— А с чего это ты взял, мил человек, что я хочу уходить в побег?
— А ты расскажи мне, как тебе тут нравится. Я же наивный, сразу тебе поверю.
— Вот и я тебе верю, аж спасу нет. Вот прямо держите меня, не то прямо сейчас соскочу. Вот как есть, голый, босой и голодный побегу в Питер.
Крапива одарил незнакомца презрительной улыбкой, и отвернувшись хотел уйти. Ну а о чем еще можно разговаривать с этим придурком. Вот так заявиться, и предложить организовать побег. Ни с того, ни с сего. Правда и не похоже чтобы он нуждался в премии, выписываемой каторжным конвойным и надзирателям. По его виду, она для него уж больно скромная.
— Крапива, стой, — голос незнакомца звучал твердо, если не сказать повелительно.
— Ты обороты-то сбавь, — полуобернувшись, бросил через плечо иван. — Не то две сотни человек, и конвойные в том числе, станут клятвенно заверять следователя в том, что ты сам споткнулся и упал на перо. Эдак, раз пятнадцать. Уяснил?
— Это вряд ли, — покачав головой, спокойно возразил мужчина. — Как сомнительно и то, что кто-нибудь привлечет к ответу меня, если тебе прямо сейчас вышибут мозги. Дело-то для этих мест привычное.
— Это ты местных казачков не знаешь. Они нынче жуть как лютуют. Им же за каждую такую выходку пистон вставляют, — все же оборачиваясь полностью, и невольно озирая окрестности, в поисках незримого стрелка, возразил Крапива.
— Возможно. Да только они станут искать инородцев или японцев. Ну, на крайний случай, такие же каторжные рожи, как у тебя. А не приличных людей из столицы, приехавших в эти благословенные места на охоту.
— Даже так? — вздернул бровь иван.
— А ты думал, что самый умный?
— Ну и откуда ты такой взялся? — вновь возвращаясь к диалогу, поинтересовался Крапива.
— Я же сказал, из Петербурга, — пожал плечами неизвестный.
— А я-то тебе зачем понадобился?
— Есть человечек, который наступил на мозоль серьезным людям. Мы помогаем тебе и твоим людям уйти в побег. Взамен, вы убираете неугодного нам человека. Причем вместе с семьей и его компаньоном.
— А ты часом меня ни с кем не перепутал, мил человек. Я ить за найм душегубством не пробавляюсь.
— Ну, хорошо, хоть агнцем невинным не выставляешься. А то знаешь как бывает. На человеке пробу негде ставить, а он из себя святого корчит.
— Что было, от того не открещиваюсь. По-разному случалось. Но не за найм.
— Ну, этого человечка ты и так с радостью приголубишь. Иль думаешь я зря именно на тебя вышел?
— И кто это?
— Пастухов Петр Викторович. Ты его все больше знаешь по кличке.
— Уж не про Купца ли ты говоришь, — расправляя плечи, скорее выплюнул, чем произнес Крапива.
— И про его жену.
— Твоя правда. И купца, и лярву его я кончу с удовольствием. Хм. Нет. Ее сначала отдам своим парням. И Студню в первую голову. Она в него три свинцовых гостинца вогнала. И за этих двоих мне платить не надо.
— Так а тебе никто платить и не собирается. Я тебе еще и в подробностях расскажу, где его найти, да как он хоронится. Ну, а в качестве благодарности, за побег и доставку в Петроград, в довесок кончите и дружка его. Инженера Кессениха.
