Алексей Кулаков - Князь оружейников
— Так что по поводу названия, Александр Яковлевич?
— Название? Хмм. Питается этот красавец патронами от Плетки, опять же звук выстрела хлесткий… а дальность саженей пятьдесят-семьдесят? Да, не меньше. Вот пусть и будет — Кнутом.
Григория интересовало другое: ощупав жестянку со всех сторон, он потряс её, попробовал закреплённую в ней палочку на излом, и только после всех этих процедур заметил, что у той на конце латунный колпачок.
— Ну и… не понял. Ей чего, по голове чтоль бить надо?
— Тогда бы ее назвали колотушкой. Впрочем, этой штучке подходят оба прозвища. Валентин Иванович, вы не продемонстрируете?
Оружейник медленно, явно напоказ, свинтил колпачок, вытянул что-то вроде гайки с привязанной к ней верёвочкой и вопросительно поглядел вокруг.
— Куда?
— А вон, в сторону вала.
Греве ещё раз огляделся, отошел в сторону на три шага, резко рванул за шнурок с гайкой, выдергивая его напрочь, и запустил свою непонятную ерундовину в маленький ровик, рядом с ограждающей стрельбище земляной насыпью. Вот только сил в бросок вложил маловато, отчего и недокинул: она покатилась, подпрыгивая, и… осталась спокойно лежать. Общее недоумение, как и всегда, выразил штатный рупор "обчества" Григорий:
— Что, и все?!
Засуетившийся оружейник дернулся было к мирно валяющейся жестянке, примерно на полпути вспомнил — для чего она предназначена и тут же припустил обратно. Наконец, окончательно что-то решив для себя, Валентин Иванович забрал остальные гранаты, в количестве трех штук, быстро снарядил их взрывателями (периодически кося взглядом на работодателя) и в пять секунд переправил всю троицу к первой.
— Бумс, бумс!!!
От неожиданности Гриша с ветеранами чуток пригнулись и дружно, с отменной синхронностью, сотворили крестное знамение. Греве обошёлся облегченной ухмылкой, а главный… гм, стрелок и вовсе остался невозмутим, только потянулся за Кнутом.
— Валентин Иванович, взрыватели надо немного доработать.
— Тцданг-тцданг!
У вала взметнулись два новых столба из пыли и мелких комочков земли. Тут же нашлись желающие освидетельствовать место подрыва "толкушек", а после короткого и оживленного обсуждения все "эксперты" единогласно постановили: эта штука будет поудобнее пироксилиновой, или там — динамитной шашки. Солидно кашлянув, Григорий поинтересовался у оружейного мастера:
— Ещё "толкушки" есть? Надо бы, кхе, самому опробовать!
— Послезавтра будут, я сразу дюжину выделаю.
— Эх, нам бы такое, когда за "несунами" гонялись, или караваны перехватывали!
Обсуждение перспектив и возможных способов боевого применения очередной новинки — на самом интересном месте прервал вестовой, от старшего охранника: из командировки вернулся господин управляющий. Да не один, а в сопровождении личности, по поводу которой у охраны были четкие инструкции: максимальная почтительность и вежливость! По такому случаю и сам Александр не поленился быстренько дойти (он бы и бегом не постеснялся — да потом пересудов на полгода будет) до своего коттеджа и переодеться, в более подобающий для встречи такого дорогого гостя костюм. Человек, который на военной службе дорос до генерал-майора, а в промышленности стал главой пусть и маленькой, но все же империи — этого человека князь уважал. Сильно. И даже не из-за прошлых заслуг, нет: КАЖДЫЙ совет, который он слышал от не по годам бодрого (до восьмидесяти лет не каждому удается дожить) Сергея Ивановича Мальцова — так вот, каждый его совет был по делу. И неизменно помогал: наладить ли производство или избежать возможных проблем в будущем.
******
Когда по окрестностям Людиново прошелся слушок о том, что набирают рабочий люд на новую фабрику, один из мастеровых паровозостроительного завода по имени Мартын как раз вернулся с очередного приработка. Услыхав такую новость, он поначалу обрадовался — но когда узнал, в какую даль придется ехать, то посомневался малость да и успокоился. Чего лишний раз дергаться? Дома-то оно конечно — на заводе работы мало да и нерегулярно, только что и хватало на еду… как и в окрестностях, сейчас куда не подайся, везде с этим делом плохо. Если бы не огород за домом да корова-кормилица… мда. Зато вся родня под боком, друзья-соседи, и случись чего, так хоть помощи какой попросить можно. А там — кому он нужен? Однако время шло и глухие шепотки превратились в негромкие пересуды, а после того как потянулись на станцию первые рекруты и выяснилось что берут далеко не всех, эта тема и вовсе стала главной во всех без исключения разговорах. Непонятно народу было, почему от одного работяги нос воротят, а другому и руку пожать не гнушаются. Подумал Мартын хорошенько, да и пошел в вербовочную контору — за спрос ведь денег не берут? Пришел, отстоял небольшую очередь, а с ним даже и разговаривать толком не стали — спросили только как зовут, где живет да кем работал. Пошуршали немного бумагами на столе, перебросились парой непонятных фраз, после чего объявили:
— Принят, с испытательным сроком в полгода.
Коротко рассказали, как платят да про остальное, после чего подозвали к столу, шлепнули на него внушительного вида документ и ошеломили указанием.
— Подписывай.
— Неграмотные мы.
— Тогда палец приложи. Да не этот… чернилами хорошо намазал? Вот так. Договор давай сюда. Послезавтра приходи за авансом, а пока вон туда иди, там на пару вопросов ответишь и свободен. Следующий!
Упоминание денег мигом вывело мастерового из недолгой прострации. В следующей комнатенке конторы ему задали не два, а добрую дюжину вопросов — кого из хороших мастеровых он знает, где они живут, в чем еще у него есть сноровка да опыт. Ответили и на его вопросы, вернее вопрос, так сказать о самом главном — о жаловании.
— Пока никто не жаловался. Кто с оружейным железом дело имеет, те конечно побольше, вроде как и до ста рублей доходит, но и остальным грех жаловаться — меньше сорока никто не получает.
Окинув взглядом собеседника и не увидев особой разницы между ним и собой (писарь он и есть писарь, тем более что его вроде уже приняли), Мартын позволил себе немного и очень вежливо усомниться, на что получил короткий и равнодушный ответ.
— Скоро сам увидишь. Следующий!
Потом были недолгие прощания, посещение церквушки и куча распоряжений жене на обратном пути, ее тихие слезы и почти двухдневное сидение в вагоне… первый день на новом месте запомнился ему какими-то урывками. Фабрика еще издали удивила своими размерами, а цех, куда его определили на ближайшие полгода — вообще поразил до глубины души. Высокие потолки и широченные окна, новехонькие станки, выстроившиеся как будто по линейке вдоль стен, непонятные полосы краски на мощеном тесаным камнем полу, повсеместная чистота и самое главное — мастеровые. Одинаково одетые, деловитые — они стояли у станков, что-то вытачивали, фрезеровали и шлифовали, носили, переговаривались и при всем этом выглядели вполне довольными своей жизнью. Долго оглядываться и привыкать ему не дали — в этот же день определили на постой в казарму для одиноких мастеровых, выдали расчетную книжку и рабочую одежду, показали баню и как пользоваться машинной прачкой (Мартын аж онемел поначалу — и вода горячая круглые сутки, и стирает сама). Уже под вечер его поставили на довольствие в столовой, сводили на осмотр в медпункт и на следующее утро он уже осваивал свое место. Сразу выяснилось, зачем на полу намалевали разноцветные линии — это так разделили рабочие зоны, за которые отвечал тот или иной мастеровой. Дальше-больше — оказалось, что дело Мартына стоять и работать, а заготовки и прочие дела не его забота, и привезут, и увезут, и мусор со стружками соберут. За станком следит не только он, но еще и специальный человек (вернее не так, его сразу предупредили — при любой поломке он должен сразу звать "своего" слесаря, а сам чтобы даже и не думал, куда не надо лезть), и правил немного, самое же главное и вовсе одно. Качество продукции! Постоянными напоминаниями и инструктажами на эту тему его просто задолбали, если не сказать больше. А в конце второй недели, когда Мартын уже немного приноровился и начал стоять за станком без присмотра, случилась с ним одна история, после которой он окончательно понял, как надо жить и работать на фабрике Российской Оружейной Компании. Тогда, в начале очередной смены, к нему с обычным утренним обходом подошел артельный, которого все в цеху называли непривычным словом бригадир. Осмотрел все, одобрительно кивнул, и только было собирался уходить, как зацепился взглядом за тележку с аккуратной стопкой штампованных деталек, ждущих своей очереди на чистовую обработку.
— Это что?!
Мартын перевел взгляд с начальственного пальца на тележку и послушно ответил.
— Заготовки, Кондрат Игнатичь.
Бригадир внимательно глянул на него, подшагнул поближе, порылся недолго в тележке и подсунул одну из штамповок под нос своему подчиненному.
