Александр Конторович - Черный Проводник
Над его головою тут же противно взвизгивают пули.
Ну, чтобы не использовать столь благоприятный момент — это надо совсем уж глупым человеком быть! Выдернув из кармана браунинг, капитан удачным выстрелом выводит из игры одного из противников, и тот кулем оседает на землю. Второй, получив пулю в живот, роняет свое оружие и с криками катается по мостовой.
К-р-р-р…
Словно коленкор разорвали.
Стоявших впереди контрразведчиков как метлою смело! Обернувшись назад, Ролдугин заметил, что противников осталось совсем немного. А точнее — двое.
Полуослепший Ганс и один из любителей пива, судорожно вытаскивающий из кармана револьвер. Тот, как назло, запутался в брюках и никак не желал вылезать на свет божий.
Но у офицера, по-видимому, кончились патроны. Бросив на землю пистолеты, он выхватывает откуда-то нож и в прыжке загоняет его пивохлёбу под ребро. Вскочив на ноги, капитан приставил ствол браунинга к голове Ганса.
— Шевельнёшься — и мозги твои будут на стене!
— Н-н-нет, добрый господин… я молчу, молчу!
Ках!
Ганса отбрасывает в сторону, и он тряпичной куклой сползает вдоль стены.
— Зачем?! — поворачивается к офицеру капитан. — Он был уже не опасен!
— Да? А на руки взглянуть?
И в самом деле — из разжатой ладони контрразведчика вываливается револьвер. И когда он только его успел достать?
— Хорошо, что я смог чужое оружие подобрать, перезарядиться уже не успевал… — офицер поднимает с земли свои пистолеты.
— Так это вы за револьвером так прыгали?
— Ну, да. Он на земле лежал — совсем рядом. Ну, и этого, — кивает офицер на зарезанного противника, — попутно обезвредил…
— Простите, но, если я правильно понимаю, то вы…
— Правильно понимаете. Проводник.
— Так отчего же вы тогда…
— Ждал-то? Ну, а что ж вы ещё хотели, милостивый государь? Эти старики за вами сразу же пришли, а потом уже и вон та троица подтянулась. Они связного ждали и до тех пор, пока вы из пивной не вышли, брать вас не стали бы. А мне надо было понять, сколько их здесь всего. Могло ведь и так быть, что если мы с вами вдвоём вышли бы на улицу — тут нас обоих и спеленали тогда разом. Сейчас мне внезапность помогла, не знали они, что вы не один. А тогда? Иначе все могло получиться-то…
Петроград, 1917 год
Военное министерство
— Ваше превосходительство! Прибыл капитан Ролдугин!
— Просите его ко мне, — поднял голову от бумаг генерал Сомов.
Закрыв за спиною дверь, капитан сделал несколько шагов вперёд и вытянулся.
— Ваше превосходительство! Капитан Ролдугин по выполнению задания, прибыл в Ваше распоряжение.
— Без чинов, господин капитан. Присаживайтесь, — генерал указал посетителю на кресло около стола. — Как добрались?
— Не без приключений, Виктор Петрович. Был момент — уже отходную читать собирался. Спасибо проводнику — помог.
— Вовремя?
— Да еще как! Прямо как чертик из табакерки выскочил! Девять человек немцев-то было, так он семерых покосил! Я только по двоим и успел выстрелить. И потом, как через границу шли — так истинно Ринальдо Ринальдини! По кустам тихо пробирался, веточка ни хрустнула. А я, как медведь, сучьями трещал! Аж пот градом тёк, думал, что услышат немецкие стражники. Но бог миловал — не заметили нас.
— Тихо, стало быть, прошли?
— Тихо, Виктор Петрович. Ну, а дальше-то всё проще было. Маршрут проработан был, надо думать. И билеты куплены, и номера в гостинице — всё организовано по высшему разряду.
Генерал молча покивал, соглашаясь с собеседником.
— Замечания какие-нибудь?
— Никаких, Виктор Петрович. Всё было правильно.
— Ваше мнение, Олег Иванович, очень многое для нас значит! Подумайте ещё раз — всё ли было аккуратно? Мало ли… Сами знаете, тут словечко вырвалось, здесь жест неловкий… вот и подозрение возникло!
— Нет, Виктор Петрович, всё было в нужную пропорцию организовано. Спутник мой вел себя безукоризненно! Как он офицером представлялся — даже и сам я поверил! А уж видел-то их… Ан, вдругорядь, он уже носильщик! Иной день — служащий банковский. И ведь на него глядя — всему веришь! Немецкий — как родной. И по-французски говорит — никто и бровью не повел. Сам-то я по-французски не силён, однако ж, акцент заметить смогу. Чисто он говорил.
— Это, Виктор Петрович, для нас вопрос не праздный! Человек сей не вас одного провожал. И впредь дела ему такие предстоят. От того же, как чисто задание своё он выполнит, не одна жизнь зависеть может. Чай, вы не на бал собирались и не на пикник. Сведения важные несли, отечеству нашему весьма необходимые. Немало жизней человеческих от того пресечься могут. Должен я твердо быть уверен в надёжности пути этого. Иначе не могу рисковать, других людей по маршруту сему отправляя. Подумайте ещё раз, Олег Иванович. Не тороплю вас, ибо ответ мне нужен точный и обстоятельный.
Ролдугин замолчал, мысленно прокручивая в голове подробности произошедшего с ним в последние дни.
— Нет, Виктор Петрович, никаких таких ошибок не усматриваю. Правильно себя человек это вёл, ничего иного сказать не могу.
— А что вы его так называете? Или имя его вам неведомо?
— Ну, не по немецким же бумагам его звать-величать? А иначе он никак не представлялся. Мол, проводник — и точка. Да, собственно говоря, у нас и разговоров-то с ним особых не было. Мне он вопросов не задавал, да и я его ни о чём не расспрашивал. Только когда сделать что надо было, тогда только он рот и открывал. Мол, идем туда-то, там будет то-то и так-то. Меня в данном случае именовать таким-то, а своё имя — в документах прочтёте, там и легенду свою отыщите. Буду всё время рядом, только не очень от вас близко. Сигналы опасности — такие-то. И всё на этом, более ничего не говорил. А как до нужного места дошли — пропал, будто никогда и не было его. Прямо-таки привидение ночное, утра дождавшееся.
— Так-так-так… Проводник, говорите? Так его все и кличут, между нами говоря. Ну, что ж! — генерал встал, давая понять собеседнику, что разговор закончен. — Ждет вас, Олег Иванович, назначение иное, тоже весьма ответственное. А про господина сего — забудьте, вроде как привидение он и есть. За труды ваши от отечества благодарность в своё время воспоследует, не сомневайтесь. А пока — отпуск вам полагается. Так что заместитель мой, полковник Иванютин, вас уже дожидается. Можете быть свободны, господин капитан!
— Слушаюсь, ваше превосходительство!
Петроград
Вечером того же дня
Квартира генерала Сомова
— И что ж ты думаешь, Михаил Николаевич?
— Даже не знаю, что и сказать… Черт его знает, как оно всё выйти может… Но анализируя последние события, выводы я могу сделать весьма странные. Гости эти… черти бы их утащили. Ты-то сам что думаешь? — гость генерала, хоть и был одет в партикулярное платье, имел офицерскую выправку. А внимательный и властный взгляд серо-стальных глаз выдавал в нём человека, привыкшего к безусловному подчинению окружающих.
— А что тут думать? Смотри сам, все одно к одному складывается, — генерал стал загибать пальцы на руках. — Заметь, задания выдавались в разное время и для обеспечения проведения разных операций, часто работа шла параллельно, мы проверяли сразу несколько источников. Июнь шестнадцатого года — подготовка флота к ведению набеговых операций. От нас требуют срочные данные по целому списку вопросов. Наши люди, едва начав работу, обнаруживают, что их интерес в данной области предварён противником. Итог — один человек раскрыт, задержан, и о его судьбе мы ничего не знаем. Второй — раскрыт, эвакуирован в самый последний момент. Флотская операция отменена сразу же, как только мы получили известия о судьбе наших людей. Не исключено, что и по этой причине, в том числе. Август — от нас затребована информация по состоянию химической промышленности. Якобы немцы приступили к разработкам нового отравляющего вещества. На поверку всё это оказывается ложью и хорошо подготовленной операцией по выявлению наших агентов, способных эту информацию предоставить. Итог — капитан Мельников разоблачён, оказал сопротивление агентам контрразведки, застрелился при задержании. Один человек бежал, убит при переходе границы. Такие же подходы произведены в ноябре, и вот последний — январский случай. Общий итог таков: наши безвозвратные потери — пять человек. Часть погибла, часть арестована. Двое пропали без вести, вероятно, тоже схвачены немцами. Четверо эвакуированы в самый последний момент. Резидентуры понесли весьма существенные потери. Во всех случаях этому предшествовали запросы из канцелярии министра. Нельзя сказать, что мы работали попусту — кое-что добыть удалось, причем, весьма и весьма ценное. Только вот к основному вопросу это отношения не имело никакого.
