Александр Баренберг - Первым делом самолеты! Истребитель из будущего
Капитан на пару секунд задумался, потом сказал:
- Вообще то нет у нас специального помещения, товарищ генерал-лейтенант. База у нас небольшая, своих обычно отправляем на окружную губу. Но могу предложить один вариант. Недавно, по инициативе жены нашего командующего, учительницы зоологии, мы устроили живой уголок. Животных там еще практически нет, но зато помещение без окон, запирающееся снаружи…
Рычагов фыркнул и кивнул головой:
- Ведите, посмотрим.
- Вот и наш живой уголок, - сказал капитан, отпирая дверь.
Андрей, когда рассмотрел куда их привели, с трудом сдержал смех. "Ну и шутник этот Рычагов. Решил поместить меня в зоопарк, как редкого зверя. Интересно, сколько будет брать за просмотр?"
Помещение состояло из двух довольно больших комнат. В первой, похожей на учебный класс, стояли парты, а на стенах висели изображения животных, чучела и прочие гербарии. Сбоку была дверь вуборную. Во второй, отделенной от первой прочной дверью, находились животные.
- Хорошо, - произнес генерал, осмотревшись. - Капитан, организуйте пост охраны снаружи. Обеспечьте регулярное питание. Никого не впускать, никого не выпускать, в разговоры не вступать…
Первая комната досталась крайне недовольному происходящим особисту. Тот проводил Андрея во вторую, сняв наручники, и запер там, пообещав выпускать в уборную и на обед. Воронов осмотрелся. Местная коллекция животных богатством не блистала и состояла из худосочного кролика, аквариума с несколькими рыбками и невесть откуда взявшегося здесь попугая средних размеров. Андрей просунул палец ему в клетку, намереваясь почесать зверя, но этот потомок недобитых метеоритом динозавров, без предупреждения, со злостью клюнул его, сопровождая это диким криком. Андрей пососал прокушенный до крови палец, ругаясь и грозя чудищу разными карами.
Назавтра Рычагов не появился. И в пятницу тоже. Андрей от скуки не знал уже чем ему себя занять. От одиночества он даже подружился с потомков ящеров, купив кусочками хлеба и огрызками фруктов право чесать, время от времени, его дурную голову. Для удобства общения Андрей назвал его Завриком.
В субботу, после обеда в компании не на шутку переживавшего Никифорова, Андрей уже направлялся в свое узилище, когда за входной дверью послышался шум и в помещение вошел Рычагов с водителем. После быстрого приветствия он подозвал особиста:
- Сейчас вы возвращаетесь в часть. Я вызвал вам машину. Вот, - он протянул Никифорову лист бумаги. - Передадите командиру полка Соболеву приказ об откомандировании младшего лейтенанта Воронова в распоряжение Начальника ГУ.
- Но а как же… - начал было тот.
- Я сказал - в мое распоряжение! Что тут непонятного! - заорал генерал. - Выполняйте приказ!
Особист, бросив на Андрея многозначительный взгляд, удалился в сопровождении водителя. Рычагов, заперев за ними дверь, сел за стол, достал из портфеля бутылку водки и два граненых стакана. Разлил по сто и, кивнув Андрею, молча опрокинул свою. Тот, после некоторой задержки, присоединился.
Генерал несколько секунд пристально смотрел севшему напротив Воронову прямо в глаза, потом произнес:
- Сообщения стали поступать еще в четверг вечером. В пятницу более подробные. Все практически соответствовало тому что ты сказал. Я не удовлетворился этим и послал срочный запрос начальнику ГРУ Голикову с просьбой уточнить данные по его каналам. Сегодня пришел ответ от него. Все совпадает! Так что, это все таки правда?!! - Рычагов быстро налил и выпил еще раз.
- Ничего, Паша, привыкнешь, - Андрей тоже осушил вторую, радуясь, что самый трудный этап, кажется, пройден.
- Ну, рассказывай!- потребовал Рычагов.
- Что именно? - усмехнулся Воронов. - Тут можно месяц рассказывать.
- Ну, вкратце, что будет?
- Будет война, - мрачно ответил Андрей. - Скоро, меньше чем через год.
Минут двадцать он рассказывал, не углубляясь, впрочем, в излишние сейчас подробности, о ходе предстоящей войны. Драматическое повествование закончилось примерно одновременно с водкой в бутылке.
- Да,- вздохнул потрясенный рассказом генерал. - Четыре года, больше двадцати миллионов погибших. Кошмар, мы себе будущую войну даже близко так не представляли.
- Но мы выиграли войну, Паша. Уничтожили самый ужасный режим на Земле. И, кроме того, - попытался Андрей подбодрить Рычагова. - Я же здесь, а значит мы можем попробовать сыграть лучше.
- Попробовать то попробуем, а вот получится ли? Кстати, зовут то тебя по настоящему как?
- Андреем и зовут.
- Так что, Андрюха, будешь у меня работать, советником? - слегка хмельной генерал уже начал воспринимать Воронова как равного себе.
- Почему бы и нет? Если сможешь обеспечить легализацию и оградить от нападок известного ведомства.
- Подумаем, как. А пока расскажи дальше.
- Что дальше?
- Ну как там у вас в будущем? В 21 веке? Коммунизм построили?
- Пойми, Паша, - Андрей больше всего боялся именно этого вопроса, ТЕ люди считали построение коммунизма чуть ли не смыслом жизни, поэтому решил зайти издалека. - Коммунизм - это, все таки чистая теория, идеал. А построить идеал невозможно. И само общество меняется, многое из того, против чего боролись первые коммунисты в современном мне капиталистическом обществе уже не существует…
- Подожди, подожди, - прервал его Рычагов. - Так у вас что, капитализм?!!
- Ну, в общем, да. Но это уже не тот капитализм…
- Но как же так!!! Вас что, завоевали?
- Нет. Но мы проиграли экономическую гонку Западу. В обществе возникли процессы, повлекшие распад Союза. Долго рассказывать. А я во время распада вообще еще ребенком был.
Рычагов встал, прошелся по комнате, зачем то подергал за клюв чучело орла.
- Знаешь, Андрей, - сказал он после продолжительной паузы. - Я не хотел никому рассказывать о тебе, думал пользоваться твоими советами в одиночку. Но теперь я понимаю, что это недостойно настоящего коммуниста. Я обязан доложить о том, что ты мне сейчас рассказал, руководству партии и лично товарищу Сталину.
- Ну что ж, я тебя понимаю, - сказал Воронов, в душе радуясь, что Рычагов сам, без подталкивания, принял такое решение. Не очень то верилось в его способность обеспечить надежную "крышу". Да и отпущенный особист наверняка волну поднимет. Лучше обратиться прямо к "пахану".
- Насчет лично товарища Сталина согласен, - продолжил он. - А вот остальное руководство обойдется.
- Это как так? - удивился Рычагов.
- Мне почему то кажется, что товарищу Сталину очень не понравится идея обсуждения такого вопроса в широком кругу. Как думаешь?
- Да, наверное, ты прав, - поразмыслив, ответил генерал. - Пусть товарищ Сталин сам потом решает, кого в это дело посвящать.
- Ну, тогда надо двигать в Москву?
- Так поезд через полтора часа, - Рычагов сверился с наручными часами. - Поедем вместе в моем купе. Завезу тебя к себе домой, а сам буду набиваться на прием.
- Вместе пойдем.
- Да ты что! Ляпнешь еще ТАМ что нибудь. Да и кто ты такой, кто тебя пустит без специального приглашения?
- А вот это уже твоя забота, Паша. Потому что если пойдешь один, то вряд ли вернешься. Убедительных доказательств у тебя нет. Сразу в психушку упекут или товарищу Берии на разбирательство передадут.
- А у тебя есть, что ли?
- Найдутся, - пообещал прокручивавший и такой вариант за два дня вынужденного безделья Андрей.
- Ну и какие?
- А этого тебе лучше пока не знать. Просто для того, что бы когда товарищ Сталин грозно спросит кому я это уже успел рассказать, я бы мог ему честно ответить, что никому, даже товарищу Рычагову. Вот он стоит, отвесив челюсть.
- Ну, знаешь! Во что ты меня втягиваешь, Андрей? - генерал в сердцах стукнул кулаком по столу. - Чую, добром это не кончится! Ладно, собирайся, там посмотрим.
Собирать Воронову было нечего. Он только сходил попрощаться с Завриком и последовал за генералом.
Почти весь вечер и всю ночь в купе поезда Киев-Москва Рычагов донимал Андрея расспросами, заказав в вагоне-ресторане еще бутылку водки и какую-то закуску, для плавности беседы. Говорили почти шепотом, не надеясь на звукоизоляцию купе вагона. Андрей как мог, избегал тем и подробностей, которые, по его мнению, генералу незачем было знать пока, или вообще. В основном, старался направить разговор в область профессиональных интересов Рычагова: ТТХ наших новых самолетов по сравнению с самолетами противника, их недостатки, тактику применения. От обилия подробностей, которых не смог бы придумать даже самый смелый фантазер, у генерала пропали последние остатки недоверия к Андрею. Наконец, в четвертом часу утра он не выдержал:
- Все, Паша, больше не могу, надо отдохнуть. Успеем еще наговориться, дай бог.
- Вот именно, - мрачно ответил тот и выключил свет.
Утро застало их уже на подьезде к Москве. Ни из окна вагона, ни из окна машины, которая встречала Рычагова на Киевском вокзале, Андрей почти ничего знакомого ему по его Москве, не узрел. Улицы узнавал в основном по мелькавшим на домах названиям, опознал пару-тройку зданий. Впрочем, ехали они недалеко.
