Корректировка 2 (СИ) - Ледов Вадим

Корректировка 2

Глава 1

«СВ» встретил меня гостеприимным уютом. Крахмальные занавески, голубая дорожка в сочетании с серой обивкой стен ласкали глаз. Батюшки-светы, и цветы-то у них есть, подумать только, под потолком по-домашнему ползли зеленые вьюны.

Андрей постучался в служебку. Сдвинулась непривычно бесшумная дверь с зеркалом внутри.

Первый сюрприз — проводник оказался проводницей.

Это была сочная женщина лет тридцати пяти с пшеничными волосами до плеч. Образ пшеницы возник не случайно — она мне напомнила Деметру, богиню плодородия с ее изобильными формами. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять их избыточность. Всего в ней было много, гораздо больше, чем достаточно! Круглые серые глаза с коровьими ресницами. Удивительные на лице природной блондинки, оттопыренные негритянские губы. Тонкая талия, подчеркнутая форменным кителем, смотрелась несуразно с широкими плечами, литыми бедрами и высокой грудью. Большие белые зубы самодовольно выпирали при плотоядной улыбке. Ноги, правда, были кривоваты, что, впрочем, делало это языческое изваяние более человеческим и доступным, производящим неизгладимое впечатление на необразованных мужчин.

— Вот принимай, — сказал ей Андрей, украдкой сунул ей мои деньги и тут же ушел.

— Мария меня зовут, — сообщило изваяние, ловко припрятав добычу.

Именно Мария, назвать её Машей у меня язык бы не повернулся.

— Григорий, — улыбнулся я в ответ, невольно заглядывая за её плечо.

Из-за её плеча, выглядывала веселая девичья мордочка, сущий ангелочек.

— Это Лейла, — определив направление моего взгляда, пояснила Мария, — она у нас девушка молодая, практикантка, нечего на неё зыркать. Ну, пошли, покажу твое место.

Я пошел следом, между делом, зыркая на Лейлу, очень уж она была хорошенькая — черноволосая, тоненькая, аккуратный бюстик, стройные ножки, восточное лицо будто рисовал искусный художник, все в лад.

— Поедешь, как король! — говорила мне Мария. — А если ревизор появится, я предупрежу. Тогда сразу бегом в туалет. Или в вагон-ресторан. И сидеть там, пока не скажу. Все понятно?

В купе, за столиком сидел седой дедок. Прямо перед ним стояла шахматная доска, с расставленными фигурами. Справа от неё расположилась соломенная шляпа, а слева была прислонена трость со щегольским набалдашником. В меня уперся внимательный взгляд выцветших, когда-то синих глаз. С детства я отлично усвоил: когда на тебя так пялятся, это кончается беседой, которой мне совсем не хотелось. Но я опоздал со своей ретирадой.

— Располагайся, — скомандовала Мария, — сейчас белье принесу.

«СВ» от обычного купейного отличался в основном наличием двух, а не четырех мест. Оба нижние и вместо дерматина, обитые потертым зеленым бархатом. И за такое платить почти в два раза дороже — понятно почему он полупустой даже в сезон.

— На всесоюзный шахматный турнир среди школьников еду, — рассказывал дедок. — «Белая ладья» называется, слыхали, наверно? — и предвосхищая мое удивление, пояснил, — тренер, я. Детишек тренирую.

— А где ж детишки? — все-таки удивился я.

— Детишки в плацкарте. Здесь же два прицепных вагона. Не знали?

Я пожал плечами, откуда, мол, хоть и знал.

— Раньше были плацкартный и купейный. И мы в купейном ездили все вместе. А теперь с какой-то стати подали «СВ». Понятно, детишкам никто проезд в «СВ» оплачивать не стал, пришлось плацкартом ехать. А я теперь сижу, душа не на месте. Бегаю их проверяю по пять раз на день. Хорошо хоть детки смирные, не шалопаи какие-нибудь.

Дело в том, что уважаемый Гейдар Алиевич Алиев любит шахматы. В Бакинском Доме пионеров есть прекрасное республиканское общество шахмат. Они постоянно устраивают в Баку, какие-нибудь турниры, поэтому маршрут намоленный, каждый год езжу.

— Баку — это прекрасно! — говорил он мне десять минут спустя. — На юге у моря никогда не бывает душно, как в этой взбесившейся сковородке, которую теперь являет Москва. Сто лет мы не знали такого. Представляете, плавится асфальт. Дома накаляются, как мартеновские печи, к ним притронуться страшно, не то, что жить. Вокруг города горит лес… дым, гарь. Больницы переполнены астматиками, гипертониками, сердечниками. Я сбежал оттуда и счастлив. Всё это — несомненный призрак надвигающегося апокалипсиса. А не выпить ли нам по рюмочке за знакомство, есть хороший ликерчик, э-э…

— Григорий, — представился я.

— Лев Маркович. — с достоинством кивнул он и, как фокусник, извлек откуда-то плоскую бутылку с красивой этикеткой и опалесцирующей жидкостью внутри. Вторым жестом достал из специального набора металлические стопки. — Манговый, — пояснил он за ликер, — вызывающей роскоши вещь! Закуски правда нет, но она и не нужна, чтоб послевкусие не портить. Ваше здоровье. Я рад нашей встрече.

Я не стал кочевряжиться, мы чокнулись и выпили.

Мне ликер понравился, хоть и не жалую сладкий алкоголь. Мягкий, с особым ласкающим привкусом.

Тут я заметил, что он смотрит на меня искоса, хитро прищурившись.

— Вы, верно, слыхали о предстоящем суперматче Бори Спасского с Бобби Фишером?

Я кивнул, конечно, мол, в курсе, не лаптем щи хлебаем.

— И что вы на сей счет думаете, позвольте узнать?

Я пожал плечами, что тут думать. Но он и не ждал ответа, ему хотелось порассуждать.

— Я скажу вам, Григорий, крамольную мысль — наш чемпион проиграет. Да, да! Я ведь знаю Борю лично. Спасский — жуир, бонвиван, любитель сладкой жизни. А Фишер — фанатик — машина для убийств. Да, да — машина! Нормальный человек тут бессилен.

— Ага, учти, что Фишер очень ярок. Он даже спит с доскою — сила в нем! — вольно процитировал я, — Но ничего, я тоже не подарок и у меня в запасе ход конем!

— Что? — Лев Маркович удивленно вскинул выцветшие глазки.

— Высоцкий, — пояснил я, — «Честь шахматной короны», не слыхали разве?

— Извините, не слежу за творчеством этого достойного человека.

— Зря, — посетовал я и ляпнул невпопад. — У них же со Спасским, жены француженки.

— Э-э… я знаю Ларису… его вторую жену…

Чёрт, вляпался. Француженка третья.

— Ходят слухи, — доверительно поведал я, — что он общается с сотрудницей французского посольства, русской по происхождению.

— Ну что ж, зная Борю, это не сложно себе представить. Скажу вам больше: мне трудно понять, как Спасский с такими анамнезом ухитрился стать гроссмейстером. Загадка! Видимо, очень уж большой талант. Во всяком случае, рад за него. Даже в случае поражения, он заработает приличные деньги. Насколько я знаю его характер, он не из тех, кто отдаст их государству. При этом я уверен, почти на сто процентов, что первую партию Боря выиграет! Может быть даже и вторую. Но Фишер не сдастся, он никогда не сдается, а к длительной битве наш чемпион не готов. Ох, не готов!

Я-то знал, что не готов и после единственной настоящей победы проиграет всю серию, а вот старик оказался неплохим прорицателем.

Пришла Мария, принесла постельное белье. С интересом глянула на бутылку с ликером. Лев Маркович заметил этот взгляд, засуетился.

— Не соблаговолит ли наша прелестная стюардесса, выпить с нами рюмочку ликера?

— Стюардесса, говоришь? — она сочно хохотнула. — Ну, даешь, дед. Соблаговолю, а то, как же, — и уселась на диванчик рядом со мной. Я бы даже сказал, в опасной близости — задница к заднице. Мне показалось — на меня пыхнуло жаром от её ядреного тела. Дедок, хлопотливо достал из набора еще одну рюмку и разлил. Она пригубила, почмокала своими негритянскими губищами.

— М-м… вкусно! Где такие раздают?

— Ученик привез из Амстердама. Набор с рюмками, кстати, тоже ученик подарил, из Женевы — это Швейцария. Как говориться: не имей сто рублей, а имей сто учеников! — он мелко захихикал.

— А сколько до Баку осталось по времени? — спросил я, чтоб что-нибудь спросить.

— Да, ерунда, ночь — день — ночь и в семь утра будем там, соскучиться не успеешь, — она хохотнула и игриво ткнула меня в бок локтем. — А если все-таки соскучишься, приходи вечерком, чайку попьем.