Здесь водятся драконы (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Annotation

Приключения трёх друзей продолжаются как на море, так и и на суше. После выпуска из Морского Корпуса прошло много лет, и теперь события развиваются вдали от проспектов Петербурга и финских шхер. Очень уж запутан клубок военных и политических проблем, слишком много разных интересов замешано...

И противник хорошо известен, он не раз уже противостоял им в разных частях света, от Порт-Суэца до Монтевидео - матёрый, опасный враг, отстаивающий интересы другой Империи, над которой, как и над Россией, никогда не заходит солнце.

Не только тайными операциями придётся заниматься бывшим лихим мичманам.Им снова предстоит ощутить под ногами дрожь палуб боевых кораблей, вдохнуть пороховой дым, приняв бой в далёких морях и океанах - а может, и в гуще джунглей и на берегах чужих рек, ведь и на них теперь тоже распространяются интересы Империи. И трое друзей , конечно, не подведут, справятся, сделают своё дело - как делали его всегда, под любыми звёздами, на любых широтах - честно и грозно...

Мониторы-5. «Здесь водятся драконы»

Пролог

Часть первая

II

III

IV

V

VI

Часть вторая

II

III

IV

V

VI

VII

Часть третья

II

III

IV

V

VI

Часть четвертая

II

III

IV

V — 1

V

V — 3

V — 4

Эпилог

Мониторы-5. «Здесь водятся драконы»

Пролог

Империя Цин.

ПровинцияФуцзянь,

близ города Фунчжоу.

— Пусть мне объяснят, за каким дьяволом нас заставляют возиться с таким старьём? От них уже все флоты отказались, используют самодвижущиеся мины системы англичанина Уайтхеда. Они бы ещё брандеры со смолой и хворостом пустили! Лонжеронные торпеды — оружие беднейших стран, а Франция, хвала Деве Марии, не экономит на своём флоте!

Матрос Кристоф Легуэ (для сослуживцев просто «Клош»[1]), выдавший эту глубокую мысль, был призван во флот из Марселя, после того, как его изгнали с третьего курса Сорбонны за какие-то неблаговидные проделки. Однако образование, пусть и не законченное, давало новоиспечённому кочегару уверенность в непререкаемости собственных суждений по любому поводу, скрывать которые он нужным не считал — за что и получил от товарищей своё прозвище

— Много ты понимаешь, салага! — презрительно отозвался премьер-старшина Клод Мишо. Матросы приклеили ему прозвище его «Шассёр»[2] — за характерную форму носа, в самом деле, напоминающего тупой носок матросского ботинка — но мало кто из них, особенно только начинавших службу, рисковал назвать его так в лицо

— Здесь тебе не море, где можно со всеми удобствами подойти к цели и выпустить самодвижущуюся мину! Река — а значит, узости, да ещё и течение, тут только старые, проверенные методами и годятся. Вон, американцы во время своей Гражданской войны — сколько судов на реках пустили ко дну! Да и русские от них не отставали, когда громили турок на Дунае. А ты говоришь — старьё! Салага и есть — давай, шуруй в топке, и смотри у меня, если давление пара упадёт! Всех нас тогда под пули подставишь… пустозвон!

Премьер-старшина знал, что говорил. Он прослужил минёром почти двадцать лет, и из них три последних — на минных катерах. Он и сегодня состоял командиром миноноски №45, небольшого судёнышка с железным корпусом и водоизмещением в тридцать тонн, вооружённого «лонжеронными торпедами» — так во французском флоте именовали шестовые мины. Кроме «сорок пятой», в состав эскадры адмирала Курбэ, разворачивающейся сейчас на рейде Ма Вэй, образованном слиянием рукавов реки Мин немного ниже города Фунчжоу, входили ещё три носителя «лонжеронных торпед» — железная сорокатонная миноноска №46 и два малых паровых катера, позаимствованных с крейсеров «Вийяр» и «д’Эстен». На самом деле, таких «внештатных» боевых единиц могло быть три, но один из катеров, приписанный к крейсеру «Вольта», полгода назад отбыл вместе с крейсером во Францию — к большому сожалению премьер-старшины, чей приятель как раз этим катером и командовал. Всего же во французском отряде, явившемся к Фунчжоу, числились четыре бронированных крейсера, один безбронный итри канонерские лодки. Даже без учёта прибывшего накануне на усиление броненосного «Триомфана» (остальные крупные корабли не смогли преодолеть отмели в устье реки) французы превосходили Фуцзянский флот по водоизмещению вдвое, а по весу минутного залпа — так и вообще вдесятеро.

Тем не менее, Курбэ решил начать именно с минной атаки на наиболее боеспособные суда — деревянный крейсер «Янву» несущий тринадцать дульнозарядных орудий калибром от пяти до шести с половиной дюймов, и вооружённый транспорт «Фубо» с его семью шестидюймовками. Кроме этих двух боевых единиц, хоть какую-то опасность для французских кораблей представляли две стальные канонерские лодки «рэнделловского» типа, несущие каждая по одному армстронговскому десятидюймовому орудию. Остальные же — две деревянные канонерки, четыре вооружённых парохода и сторожевое судно с единственной бронзовой пушкой — можно было, как и два десятка разнокалиберных джонок, не принимать во внимание.

— Говорят, сегодня ночью китайцы пытались атаковать нас своими катерами. — сказал квартермейстер-рулевой по прозвищу Ляфлёр[3] — только ни дьявола у них не вышло! То ли цели в темноте не смогли найти, то ли берега реки попутали, а на обратном пути ещё и под обстрел с наших канонерок угодили Оно и понятно — узкоглазые, все, как один, что они в темноте разглядят?

И засмеялся собственной шутке, широко разевая щербатую пасть.

— Зато сейчас света хватает. — буркнул в ответ премьер-старшина. — И узкоглазые нас отличнейше увидят, даже и не сомневайся!

— В самом деле, а почему адмирал не приказал атаковать ночью? — осторожно поинтересовался Клош, которому вовсе не улыбалось нарваться на новую отповедь начальства. — Глядишь, и нас китайцы бы не разглядели, а уж мы бы мимо цели не прошли!

Шассёр поскрёб затылок, выглянул за борт, сплюнул жёлтой табачной слюной.

— Старина Курбэ своё дело знает туго. Видишь, весь стрежень реки в водоворотах?

— Ну да… — кивнул кочегар. — Что-то странное творится с течением, будто бы поворачивает в другую сторону!

— Это потому, что на море сейчас прилив. — объяснил премьер-старшина. — Адмирал нарочно выжидал этого момента — изменившееся течение развернёт китайские посудины на якорях так, что бить по нам бортовыми плутонгами им будет затруднительно. К тому же, уровень воды повышается, а значит, «комод» сумеет пересечь отмели и занять позицию для бомбардировки береговых батарей.

«Комодом» Шассёр непочтительно именовал «Триомфан». Бывший студент привстал и вытянул шею, разглядывая броненосный крейсер. Его низкий, массивный корпус, действительно напоминающий обводами этот предмет меблировки, маячил неподалёку от иностранных судов, выстроившихся в той части рейда, что считалась нейтральной — британских «Виджиланта», «Чемпиона» и «Сапфира», и американского корвета «Энтерпрайз».

(3)

Броненосный крейсер «Триомфан»

— А лйамы не того… не вмешаются? — опасливо осведомился он. — А то сцепимся с китайцами, а они нам в спину из всех орудий!

— Пёс их знает. — ответил после краткого раздумья премьер-старшина. — Вообще-то сейчас у нас с ними мир, но после Гвианы от англичан можно ожидать любой подлости. Ну да старина Курбэ наверняка обо всём подумал, на то он и адмирал…

— Адмирал-то он адмирал, только битый! — ухмыльнулся кочегар. _- Англичане крепко всыпали ему в сражении у берегов Гвианы. В газетах тогда писали, что он будто бы потом вместе со своим флагманом — но нет, спасся и теперь здесь командует![1] Другого бы после такого позорища в отставку отправили — а этот и здесь выкрутился!

— Ты, салага, китайцев-то с англичанами не ровняй! Они, хоть паскудники и наши враги — но моряки отменные, не то, что эти косоглазые обезьяны!