90-е: Шоу должно продолжаться 2 (СИ) - Фишер Саша

90-е: Шоу должно продолжаться — 2

Глава 1

— Он похож на творожок со сметаной, — прошептала мне на ухо Ева с самым серьезным выражением лица.

Чтобы не заржать, мне тоже потребовались немалые усилия. На сцене готовилась к выступлению группа «Секс-агрессор», и это название в сочетании с внешностью солиста вызывало дичайший приступ испанского стыда.

— Мы играем настоящий панк-рок! — высоким мальчишеским голосом заявил в микрофон толстенький юноша, похожий на младенца-переростка, из пшеничных волосенок которого попытались поставить ирокез, но что-то явно пошло не так.

— Может это просто самоирония, — прошептал я в ответ Еве.

Ржать было нельзя. Зал маленький и полностью освещенный. И из зрителей кроме нас троих присутствовала только смущенная семейная пара. Явно сопровождающие кого-то из музыкантов.

— Очень вряд ли, — отозвалась Ева и прикрыла рот ладошкой.

Тут «Секс-агрессор» заиграл, и пытка стала совершенно невыносимой. Ева упала лицом в коленки, плечи ее задрожали.

— Мне нужно припудрить носик, — она поднялась и торопливо выскочила из зала.

А я взял себя в руки и уставился на сцену.

Так. Ржать и обстебывать — это очень просто. Практически в ком угодно можно найти что-то нелепое, прицепиться к этому и не заметить чего-то важного.

Я крутил эти мысли в голове, глядя как толстенький парниша с недоирокезом показывает жюри козу и пискляво голосит не в такт музыке.

— Я настоящий жеребец

Когда узнаешь мой конец

Меня ты будешь умолять

Продолжать! Продолжать! Продолжать!

Я снова подавил ржачные позывы. Дыхалка творожного солиста начала сдавать, щеки запунцевели, лоб покрылся крупными каплями пота. Нда, а это всего-то припев после первого куплета.

Выдох. Сосредоточиться.

Допустим, не самоирония, и этот «Секс-агрессор» серьезно видит себя брутальным и циничным.

Сколько ему лет, интересно? На вид где-то шестнадцать, не больше. Значит он еще школьник. А школьные годы свои я в это время помнил неплохо. Такие вот «творожки» обычно были объектом довольно безжалостных насмешек. И нужно иметь прямо-таки недюжиную смелость, чтобы выйти с такой внешностью и таким голосом на сцену.

Или все-таки самоирония?

Кстати, если это сарказм и ирония, то он был бы реально крут, если бы вместо бесформенной футболки и висящих на заднице пузырем джинсов, надел младенческие ползунки и слюнявчик…

— Достаточно! Достаточно! — возглавляющий «почтенное жюри» дядька с седеющей кудрявой шевелюрой пару раз хлопнул в ладоши и замахал руками.

— Но я даже песню не допел! — срывающимся голосом взвизгнул «Секс-агрессор». Его футболка покрылась мокрыми пятнами, объемное пузо вздымалось, как кузнечный мех.

— Мы опытные музыканты, молодой человек, и способны оценить ваше творчество даже по одному куплету, — глава худсовета усмехнулся. — «Секс-агрессор» закончил, готовится «Логарифмическая линейка».

— И у вас даже вопросов нет? — задыхаясь, спросил «творожок».

— Никаких вопросов, освободите сцену, вы мешаете другим музыкантам, — сварливо сказал другой «старец» из худсовета.

Тот первый, который с кудрями и самым большим авторитетом в рок-клубе — это явно Клим Агафонов. Глыба, можно сказать, новокиневского рока. Он еще в начале восьмидесятых уехал в Москву и даже где-то там играл. То ли в «Землянах», то ли в «Рондо». Засветил свой благообразный фейс на обложке пластинки, а в прошлом году вернулся в родные пенаты и активно включился в местную музыкальную жизнь. Судя по характеристике, выданной Светой, по характеру он типичный такой сноб. И каждый раз на прослушиваниях ведет себя как аристократ среди плебеев.

А вот тот второй, тощий настолько, что похож на обтянутый кожей скелет, на который зачем-то напялили кучерявый блондинистый парик, — это Кирилл Кречетов, лидер группы «Триумвират». Ничего про нее никогда не слышал. Но зато он учился в консерватории.

Им обоим уже под полтос.

Сидевший сбоку Ян бросил взгляд в мою сторону, прошептал что-то своему соседу и вышел из зала.

Музыканты следующей группы, толкаясь на сцене с школьниками из «Секс-агрессора», готовились к выступлению. Про этих я, кстати, даже слышал уже когда из армии вернулся. Группа образовалась из команды КВН новокиневского педа. Математики сначала рвали все сцены в городе и области, но когда попытались пролезть в высшую лигу, их там щелкнули по носу, и они ушли в обычный такой шоубизнес. И группа спокойненько дожила до две тысячи десятого года, выступая на городских мероприятиях и сельских клубах.

— Так нас приняли или нет? — спросил так и не покинувший сцену «творожок».

— Наше решение мы вывесим завтра на доске объявлений клуба, — отмахнулся Клим Агафонов.

— Но вы даже не дали нам закончить выступление! — продолжил протестовать «творожок». — Это нечестно! Мы готовились! Если хотите, мы другую песню споем!

Из-за кулис выбрался лысеющий дядечка и со смущенной улыбкой уволок упирающегося «секс-агрессора» со сцены. Было слышно, как тот всхлипывает.

К началу выступления «Логарифмической линейки» Ева вернулась. На лице — загадочная улыбка, никаких следов беспокойства. А вот вошедший следом Ян, напротив, выглядел хмурым и расстроенным.

— Этих опять не примут, — сказала Ева, кивнув на сцену.

— Почему? — я приподнял бровь в недоумении. Математики играли хорошо, голос у солиста — дай бог каждому, музыка приятная, этакий эстетский джаз-рок, вроде «Браво».

— Традиция, — Ева пожала плечами. — Они раз в три месяца подают заявку и приходят на прослушивание, и их каждый раз прокатывают. Это как с Иешуа. Логично было бы, чтобы синедрион помиловал его, но когда Понтий Пилат задал этот вопрос, Каифа ему ответил «Мы просим за Вар-Раввана». Так и здесь.

— Или корифеи рок-клуба боятся за свой авторитет, — хмыкнул я.

— Одно другого не исключает, — пожала плечами Ева. — Лично мне кажется, что ребята и без рок-клуба отлично обойдутся.

— Это точно, — утвердительно кивнул я. Ну еще бы, я-то точно знал, что обойдутся. И даже неплохо будут жить. Как местечковые звезды, но все же звезды.

Прослушивание продолжилось. Худсовет-жюри задавал каверзные вопросы, музыканты как-то на них отвечали. Играли по-разному, но в целом группы были какие-то… никакие. С никакими же песенками, в которых в основном муссировалась тема свободы на разные лады. Большей частью возраст рок-музыкантов был ниже совершеннолетия. И это заметно нервировало худсовет. Они сыпали едкими шуточками про прогулы, сделанные уроки и «тебя мама не заругает, узнав, что за песни ты тут поешь?»

В общем, к моменту, когда на сцену вышли мои «Ангелы С.», я уже надрессировал свой дзен настолько, что даже позывов похихикать над кем-то не возникало. А в игру «найди за что похвалить» я еще и Еву с Иваном втянул. И они вполне радостно мне подыграли. Так что пока худсовет упражнялся в искусстве язвительной критики, мы втроем выдумывали музыкантам особые таланты и сверхспособности, хотя иной раз это было и непросто.

— «Ангелы С»? — с выражением скучающего превосходства спросил Ян, сразу же, как только ребята поднялись на сцену. — В каком еще смысле «С»? Может быть, вы когда заявку подавали, где-то потеряли второе «С», а?

— Да, действительно, — поддержал Яна сидящий по центру Клим. — Поведайте нам смысл названия вашей группы, будьте уж так любезны.

Астарот на секунду встретился со мной взглядом и медленно подошел к микрофону. Мне в этот момент даже стало немного нервно. Видимо, я громко подумал, так что Ева взяла меня за руку и сжала пальцы.

— Когда мы только создали группу, название было другим, — сказал Астарот. Голос его чутка подрагивал, но внезапно даже без истерических ноток. Все-таки на сцене он меняется. Совсем по-другому себя ведет, чем в реальной жизни. — Но в процессе творческого пути мы поняли, что нас стало тесно в первом названии. И почти решили быть «Ангелами Свободы». Но и этого оказалось недостаточно. Потому что, например, в пять утра нам больше хочется быть «Ангелами сна», а в те дни, когда повезет, «Ангелами сервелата». Чтобы больше не спорить, мы остались «Ангелами С.», чтобы каждый мог понимать наше название в меру своей испорченности.