Орсон Кард - Искупление Христофора Колумба
Обзор книги Орсон Кард - Искупление Христофора Колумба
Орсон Скотт КАРД
ИСКУПЛЕНИЕ ХРИСТОФОРА КОЛУМБА
ПРОЛОГ
Служба изучения прошлого
Некоторые называли это время периодом “ничегонеделания”, другие, стремясь дать ему более положительную оценку, называли его “восстановлением” или даже “возрождением” Земли. Все эти названия по-своему справедливы. Человечество за свою историю сделало немало плохого, и теперь настало время исправить содеянное.
Многое живое в мире было истреблено или погибло, а сейчас оно вновь возвращалось к жизни. Вот чем занималось человечество в те дни: почву обширных тропических лесов удобряли, для того чтобы там опять могли расти деревья, достигая прежних размеров. По окраинам огромных пустынь Африки и Азии запретили пасти скот и посеяли там траву, чтобы там образовалась степь, а затем и саванна, прежде занесенные песком и камнями. Хотя расположенные высоко над землей станции, изучающие погодные условия, и не могли изменить климат, им достаточно часто удавалось направлять ветры таким образом, что ни один клочок земной поверхности не страдал больше ни от засухи, ни от наводнений, ни от недостатка солнечного света. Уцелевшие в гигантских заповедниках животные снова приучались жить в условиях дикой природы. Все населявшие Землю народы имели равные права на продукты питания, и теперь никто не страшился голода. У всех детей были хорошие учителя, и каждый человек получил реальную возможность заниматься тем, что отвечало его наклонностям и способностям.
Теперь, когда человечество уверенно двигалось в будущее, в котором все язвы мира будут исцелены и люди смогут жить безбедно, не стыдясь, что строят свое благополучие за счет других, на Земле, казалось, должно было бы наступить всеобщее благоденствие. Для многих, возможно, для большинства, так оно и было. Но оставались еще люди, которые не могли вычеркнуть из памяти мрачные тени прошлого. Слишком много живых существ исчезло с лица Земли, и их уже не вернуть. Слишком много людей, слишком много народов занесено песком забвения. Когда-то на Земле жило семь миллиардов человек, теперь же лишь одна десятая от этого числа взращивала земные кущи. Уцелевшим было нелегко забыть столетие войн и эпидемий, засух, наводнений и голода, беспомощной ярости, переходившей в отчаяние. Каждый из оставшихся в живых ступал по чьим-то могилам. Так по крайней мере казалось.
Поэтому возрождали не только леса и степи. Люди пытались восстановить в памяти картины прошлого, рассказы о нем, проследить те переплетающиеся между собой судьбы, которые привели одних к славе, а других – к позору. Были созданы устройства, позволившие заглянуть в прошлое. Сначала с их помощью наблюдали лишь быструю смену событий в потоке столетий, а позже, когда аппаратуру усовершенствовали, уже можно было разглядеть лица умерших и услышать их голоса.
Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы записать все: не хватало людей, чтобы проследить все поступки и дела ушедших. Приходилось выбирать отдельные моменты истории, отыскивать ответ на какой-то определенный вопрос, прослеживать судьбу того или иного народа до его исчезновения. И лишь таким образом сотрудники Службы минувшего смогли рассказать своим согражданам подлинные истории из прошлого и объяснить, почему возникали и исчезали с лица земли целые народы; почему люди завидовали, ненавидели и любили; почему дети смеялись при свете солнца и дрожали от страха в темноте ночи.
Служба минувшего сумела восстановить немало забытых историй, воссоздать множество утраченных или поврежденных произведений искусства, возродить столько обычаев, традиций, шуток и игр, религиозных и философских учений, что временами казалось, будто на этом можно и остановиться. Казалось, вся история человечества уже известна. Однако Служба, подобно реставратору, сняла лишь верхний, тончайший слой прошлого, и большинство ее сотрудников мечтали о том, когда они, наконец, смогут безраздельно погрузиться в детальное изучение давно минувших времен.
Глава 1
Правительница
Лишь однажды Колумб пришел в отчаяние и потерял надежду осуществить свою мечту. Это случилось в ночь на 23 августа в порту Лас-Пальмас на Канарских островах.
Наконец-то, после долгих лет борьбы, три его каравеллы вышли в море из Палоса. И почти сразу же произошла авария: руль “Пинты” разболтался и чуть не вышел из строя. Памятуя о том, как священники и аристократы при дворе королей Испании и Португалии сначала улыбались ему, а потом, у него за спиной, предавали его, Колумб и тут склонен был видеть в случившемся чей-то злой умысел. Недаром Кинтеро, владелец “Пинты”, так переживал за свое суденышко, отправлявшееся в далекое плавание, что нанялся простым матросом, чтобы присматривать за ним. Пинсон рассказал ему с глазу на глаз, что как раз перед отплытием заметил, как несколько человек собрались на корме “Пинты”. Пинсон сам исправил руль, когда они выходили в море, однако на следующий день он опять сломался. Капитан был в ярости, но поклялся Колумбу, что “Пинта” присоединится к двум другим каравеллам в Лас Пальмасе через несколько дней.
Колумб был так уверен в способностях Пинсона и его преданности общему делу, что особенно не беспокоился за “Пинту”. С “Санта-Марией” и “Ниньей” он поплыл к острову Гомера, правительницей которого была Беатриса де Бобадилья. Колумб давно ждал этой встречи, чтобы отпраздновать свою победу над придворными короля Испании вместе с той, которая не скрывала, что искренне желает ему успеха. Однако сеньоры Беатрисы на острове не оказалось. Ожидание и без того было томительно, а тут еще ему приходилось изо дня в день выслушивать пустую болтовню придворных Беатрисы, они вдохновенно уверяли его, что иногда в ясную погоду с острова Ферро, самого западного из Канарских островов, далеко на западе виднеются туманные очертания голубого острова. Кто же в это поверит? Множество судов уже заплывали далеко на запад, но никто из моряков ничего подобного не видел. Однако Колумб уже научился улыбаться и одобрительно кивать, слушая самую невероятную белиберду. Не овладев этим искусством, нельзя было бы удержаться при дворе, а Колумб выдержал это испытание не только при постоянно переезжавших с места на место дворах Фердинанда и Изабеллы, но и находясь в окружении куда более надменных придворных Жуана Португальского. И теперь, прождав не один десяток лет, чтобы получить в свое распоряжение корабли, людей и необходимые припасы и, самое главное, разрешение предпринять это путешествие, он вполне мог выдержать еще несколько дней общения с этими тупыми господами. И все же иногда он едва сдерживался, чтобы не сказать им, насколько ничтожны и бесполезны они в глазах Господа, да и других людей, если смысл их жизни – лишь служить при дворе правительницы Гомеры, не находя лучшего для себя применения, даже когда ее нет дома. Они, несомненно, забавляют Беатрису. В беседах с Колумбом при королевском дворе в Санта Фе она недвусмысленно дала ему понять, что прекрасно видит всю никчемность большинства представителей рыцарского сословия. Без сомнения, она постоянно отпускала в их адрес колкости, ирония которых до них даже не доходила.
Куда более мучительным было отсутствие вестей из Лас Пальмаса. Он оставил там своих людей, поручив им сразу же сообщить, как только Пинсон приведет “Пинту” в порт. Однако шли дни, а никаких известий оттуда не поступало. Между тем тупость придворных становилась все более невыносимой, и, наконец, терпение Колумба лопнуло. Вежливо распрощавшись с господами из Гомеры, он направился в Лас Пальмас сам. Но, прибыв туда 23 августа, обнаружил, что “Пинта” так и не появилась.
На ум сразу же пришло самое худшее. Предатели среди экипажа судна, полные решимости помешать ему выполнить задуманное, возможно, подняли мятеж, либо же им как-то удалось убедить Пинсона повернуть назад, в Испанию. А может, они беспомощно дрейфуют в океане, уносимые течением неизвестно куда. Или же их захватили пираты, или португальцы, которые могли заподозрить, что эта экспедиция отправилась на поиски испанцев, пытающихся прибрать к рукам их владения на африканском побережье. Наконец Пинсону, считавшему себя имеющим больше прав, чем Колумб, возглавить это предприятие – хотя ему никогда не удалось бы добиться королевского покровительства и помощи, поскольку у него не было ни образования, ни манер, ни терпения, столь необходимых в таких делах, – могло взбрести в голову уплыть дальше самому, чтобы достичь Индии раньше Колумба.
Все это было возможно, и, перебирая в уме все варианты, Колумб готов был поверить в реальность любого из них. В тот вечер он уединился в своей каюте и, опустившись на колени – не впервые, конечно, но с несвойственным ему гневом, – обратился к Всевышнему.
– Я выполнил все, что ты повелел мне, – произнес он. – В какие только двери не стучал, но Ты ни разу, даже в самые трудные времена, ничем не помог мне. И все же вера в Тебя никогда не покидала меня. И вот, наконец, я добился разрешения отправиться в экспедицию именно на тех условиях, за которые сражался. Мы подняли паруса. Мой план был хорош. Время года было выбрано правильно. Люди что надо, и я даже готов был простить им, что они считают себя более опытными моряками, чем их предводитель. И теперь, я прошу у Тебя лишь одно – то, что мне действительно нужно: дай мне немного удачи.
