Андрей Величко - Экзамен на профпригодность
Обзор книги Андрей Величко - Экзамен на профпригодность
Андрей Величко
Экзамен на профпригодность
Пролог
Как известно, в нашем мире Нескучный сад образовался после слияния имений Трубецких, Голицыных и Орловых. Вот только в результате заброса в прошлое курсанта Новицкого ситуация несколько изменилась.
Во-первых, вероятность возвышения Орловых сильно уменьшилась. Во-вторых, Голицыным стало не до приобретения дополнительных имений. А в третьих, еще в тысяча семьсот тридцать восьмом году эта территория понадобилась самому Новицкому, то есть его величеству императору всероссийскому Петру Второму.
Приехав на место, император, естественно, не узнал его, потому как в прошлой жизни не был в Нескучном вообще ни разу, а в Парке культуры — всего один раз, да и то недолго. Однако он не стал выяснять, где тут в двадцать первом веке кончался парк и начинался сад, а просто велел разметить участок между Калужским трактом и берегом Москвы-реки так, чтобы получилось примерно двадцать гектаров. После чего место было обнесено забором, а внутри него началась спешная стройка.
Первая очередь была сдана через полтора года, и Нескучный сад по факту стал тем, чем и задумывался, то есть самой малонаселенной и комфортабельной тюрьмой в мире. Там на постоянной основе обитали всего два живых существа — собственно узник, для которого все и строилось, плюс его кошка, которую он называл Пятница.
Однако такое положение дел продержалось не очень долго. Сначала у кошки неизвестно откуда появился ухажер. Потом пришел другой и прогнал первого, а сам поселился в Нескучном. Понятно, что вскоре по саду забегали котята. Глядя на эту идиллию, узник почувствовал нечто вроде зависти и в очередной визит императора поделился своими мыслями. В результате чего часть приходящей обслуги была заменена на лиц женского пола.
После полугодового периода проб и ошибок узник сделал свой выбор. На территории сада была возведена небольшая часовенка, в которой и произошел обряд венчания. Старенький протопоп Пряхин провел его быстро, не особо интересуясь личностями вступающих в брак, но вдохновенно, ибо император обещал сразу по завершении оного обряда подписать протопопу заявление аж на целых три недели.
Разумеется, его величество был в курсе, что в столь почтенном возрасте, да еще при ослабленном многолетними излишествами организме трехнедельный запой вполне может закончиться летальным исходом, но относился к этому философски. В конце концов, никто же этому дураку насильно водку в рот лить будет! Сам он ее, пропойца, вылакает с превеликим удовольствием. А если помрет — то, значит, судьба у него такая. Заодно и разболтать ничего не сможет, хоть ни фига толком и не знает, но все же.
Здесь император оказался буквально провидцем. Впрочем, это его не очень обрадовало. Но и не огорчило.
Было бы преувеличением сказать, что узник так уж тяготился своим положением, тем более что режим строгого ограничения свободы продолжался всего три года, после чего ему было дано разрешение по предварительным заявкам и в сопровождении охраны покидать территорию сада. Один раз заключенный им воспользовался и посмотрел Москву, но особого интереса она у него не вызвала. У него вообще теперь мало что вызывало интерес. Будучи ученым, он, разумеется, это подметил. Но решил, что все закономерно — слишком уж он много хотел в своей первой жизни, за что пришлось заплатить семью годами, проведенными в силурийском периоде. Там у него в конце концов осталось только одно желание — снова вернуться к людям. Однако когда оно исполнилось, выяснилось, что люди — это, конечно, здорово, но только когда они находятся в некотором отдалении и не лезут пообщаться.
Жена к узнику приходила по средам и субботам. А все остальное время она жила в специально для нее пристроенном к дому флигеле, стараясь зря не попадаться на глаза мужу. Примерно раз в месяц он сам ходил к ней в гости. Иногда, не очень часто, узника посещал император. Кроме того, со стороны Калужского тракта к саду был пристроен небольшой электротехнический завод, где у заключенного имелись личные мастерские. Первым заданием императора явилась разработка простейшей телеграфной аппаратуры. Потом бывший узник, а теперь просто отшельник запустил там технологию производства ламп накаливания с ресурсом почти в пятьдесят часов. Император был в восторге. Еще бы — ведь то, что он пытался сделать сам, перегорало в лучшем случае через четыре с половиной часа работы, да и светило, мягко говоря, так себе. Теперь завод выпускал аж по пятнадцать ламп в день и в принципе мог даже немного увеличить это число. Для качественного же улучшения продукции нужны были вольфрамовые и молибденовые руды. На что они похожи и где их искать, люди императора уже знали.
Потом отшельнику была поставлена задача разработать радиолампу — для начала хотя бы триод. Ведь те пятнадцать мощных полевых транзисторов, которые Новицкий захватил из будущего, были давным-давно пристроены. Правда, из силурийского периода ему перепало еще две сотни, но и они должны были скоро кончиться, так что следовало заранее озаботиться хоть какой-то заменой. Пока достичь ресурса более десяти часов не получалось, но император не торопил ученого.
В общем, Яков Николаевич Саломатин был вполне доволен жизнью и хотел теперь только одного — чтобы она и дальше продолжалась в том же духе, без каких-либо серьезных изменений и уж тем более без потрясений.
Глава 1
Едва освоившись в прошлом, юноша, которого когда-то звали Сергей Новицкий, а начиная с момента переноса — его императорское величество Петр Второй, считал, что никаких особо глобальных дел ему проворачивать не придется. В конце концов, в обозримом будущем серьезных опасностей Российской империи и, соответственно, ее императору не угрожало. Ведь он занял место вполне благополучной Анны Иоанновны, и, значит, от него требовалось только не сотворить какую-нибудь выдающуюся дурость, на кою она оказалась неспособна, и все. Затем он начнет править вместо Елизаветы, которая в общем-то делала тоже это довольно успешно, и Новицкий считал, что он сможет справиться с управлением государством уж всяко не хуже своей бывшей любовницы. Ну, а если ему повезет и он доживет до зрелых лет, а потом, глядишь, и до старости, то аналогом будет выступать Екатерина Вторая, она же Великая. Вот тут, конечно, придется приложить немалые усилия, дабы не ударить в грязь лицом на фоне такой правительницы, но и в этом Сергей не видел ничего невозможного. Короче говоря, отнести его планы к наполеоновским было весьма затруднительно.
Однако после рождения первого сына, названного Михаилом, Сергей начал ощущать некоторую ущербность своей жизненной позиции. Ладно, ему всего хватит и почти ничего не угрожает, сколько бы он не прожил. А сыну как быть?
После рождения второго сына, Георгия, император начал задумываться о судьбе своих внуков. А когда родилась дочь Анастасия, названная так в честь незадолго до того почившей лейб-повитухи и заодно начальницы Невидимой службы бабки Анастасии Ивановны Кривошеевой, а через год с небольшим после нее еще один сын, Александр — император понял, что он в ответе вообще за всех своих потомков, включая правнуков и далее. То есть потребовалось сначала составить глобальные стратегические планы, а потом приступать к претворению их в жизнь. Однако уже на первом пункте сразу образовался затык. И не сказать, что планы совсем уж никак не составлялись или страдали недостаточной глобальностью — нет, и с тем, и с другим был полный порядок. А непорядок состоял в том, что поначалу эти планы при всей своей глубине и стратегичности чаще всего получались откровенно дурацкими. Настолько, что это видел даже сам Новицкий, однако пару раз чуть не поделился результатами своих размышлений с Минихом. Хорошо хоть вовремя спохватился.
Сергей очень жалел, что бабка умерла так рано, дожив всего до семидесяти трех лет. И не только потому, что он к ней привык и относился почти как родственнице. Дело было в том, что Анастасия Ивановна являлась единственным человеком в империи, способным в случае необходимости грохнуть кулаком по столу и вопросить:
— Ваше величество, да ты чего, совсем сдурел?!
Хотя она лучше многих знала, что ее собеседника никак нельзя упрекнуть ни в излишнем гуманизме, ни в недостатке решительности. А власти у него хватит, чтобы казнить хоть сто бабок за один вечер.
Но долго предаваться меланхолическим раздумьям император не стал, ибо просто не умел. И решил, что раз бабки уже нет, то в ближайшее время должен появиться кто-то, способный заменить ее именно в вышеупомянутом качестве. Во исполнение чего он тем же вечером поделился очередным глобальным планом, по поводу которого у него уже возникли подозрения, что он ничуть не лучше всех предыдущих, с женой.
