Комбат Найтов - Крымский тустеп
Обзор книги Комбат Найтов - Крымский тустеп
Комбат Найтов
Крымский тустеп
«Он грешниц любил, и они его,
и грешник был он сам,
но где ж ты святого найдешь одного,
чтобы пошел в десант».
Глава 1
«Делай „раз“, делай „два“, делай „три“» — раздавалась команды старшины второй статьи Бобича, и отделение кололо штыками соломенные чучела, отбивая штыками и стволами винтовок торчащие из их палки-винтовки.
— Старший краснофлотец Матвеев! Энергичнее! Вам замечание! — послышалось сзади. Матвеев остановился и повернулся лицом к «комоду».
— Товарищ комод! Разрешите взять другую винтовку? Тогда буду энергичнее!
— Вам что, в бою будут оружие менять? — Бобича аж перекосило.
— После таких «упражнений» мне необходимо заново её пристреливать! Снайперская винтовка предназначена для другого! Это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать!
— Отделение! Смирно! Старший краснофлотец Матвеев! Бегом к старшине роты и положите ему о вашем неподчинении!
— Есть! — вскинув винтовку на плечо, и придерживая её рукой, добежал до края площадки, увидел старшину роты на левом фланге и побежал туда. Перешёл на строевой.
— Товарищ главный старшина! Разрешите обратиться! Старший краснофлотец Матвеев!
— Что у тебя? Опять с Бобичем поругался?
— Да, товарищ старшина! Получил замечание от него за неэнергичный отбой «винтовки» противника. Вступил в пререкания, что это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать. Я — снайпер, и эта винтовка не предназначена для штыкового боя.
Филимонов покрутил головой, окрикнул какого-то бойца из первого взвода.
— Гришанин, ко мне! Дай винтовку! Держи! В атаку, вперёд! — и побежал за Матвеевым, наблюдая за его движениями. Тот не ломанулся напрямую, а бежал коротким зигзагом, постоянно смещаясь вправо и влево. Добежав до линии чучел, правильно и резко атаковал четыре подряд мишени. Последовала команда «Стой!»
— Молодец! Умеешь действовать. Ну-ка, пошли обратно.
Матвеев вернул винтовку Гришанину, и они со старшиной прошли к месту, где занималось отделение. Вызвав отделение назад, старшина дал команду: «К бою, вперёд!». Матвеева он оставил рядом с собой. Посмотрев на «атаку», он послал его в строй и подозвал Бобича. Довольно долго что-то выговаривал ему, затем забрал у него винтовку и подозвал Матвеева.
— Матвеев! Держи! — он перекинул ему винтовку, которую тот поймал, и забросил за спину свою.
— В атаку, вперёд!
Пришлось ещё раз показывать атаку. После этого ему разрешили не использовать «его микроскоп для забивания гвоздей». Но, вечером он получил наряд вне очереди за что-то другое от Бобича. Такие мелкие стычки с командованием преследовали его всё время, с того момента, как Кронштадское высшее военно-морское училище имени Фрунзе эвакуировали в Астрахань, а оттуда в Актюбинск. Там четверокурсников произвели в командиры и направили в бригады морской пехоты лейтенантами и командирами взводов, всех, кроме него. Ему же не повезло нарваться на военкома училища бригадного комиссара Ефименко в момент своего бурного свидания на лестничной клетке камбуза с поварихой. В результате спорол нашивки мичмана, стал старшим краснофлотцем и угодил в 83 морскую стрелковую бригаду старшим стрелком.
По приезду в Баку, с помощью «огнетушителя», добытого по дороге на станции Кизляр, получил редчайшую АВС-36 с оптическим прицелом (их всего выпустили 2000 штук), с записью в краснофлотскую книжку, не так давно введённую на флоте и в армии, и был направлен старшим стрелком во второе отделение второго взвода 9-й роты третьего батальона. Командиром отделения был старшина 2 статьи Бобич Роман Васильевич. Из Осиповичей, что под Минском, точнее, из маленького села под Осиповичами под названием Верайцы, в 60 километрах от Минска. Тот служил второй год, а Дмитрий — шестой, из них три с половиной года в ВВМОЛУ имени Фрунзе. Однако, общего языка с командиром они не нашли, и начались постоянные придирки. Шел октябрь 1941 года, РККА отступала по всем направлениям, родная Беларусь отделенного уже была под фрицем, он нервничал, и срывал это на всём отделении.
Филимонов был с ЧФ, служил более 10 лет, добровольно перешёл с «Парижской Коммуны» в 83 бригаду. Весь средний и старший комсостав бригады был с Черноморского флота. Но бригада формировалась как из состава добровольцев с трех флотов, так и из призывников запаса. Военкомы на местах смотрели только на ВУС, он должен был быть флотским. Но, большинство личного состава опыта сухопутных боёв не имело. Поэтому сразу в бой их не послали, а дали месяц на обучение личного состава. Близился ноябрь 41 года, немцы были под Москвой, в Крыму, под Ленинградом, Мурманском и под Ростовом.
Высокий и видный Матвеев сильно выделялся в роте. Он успел получить «практику» в 40-м году под Ленинградом, но, Филимонов, который после учебного дня подошёл с этим вопросом к ротному, старшему лейтенанту Россу, получил от ворот поворот:
— Ты его характеристику видел? Краше в гроб кладут! Хлебнём мы с этим распи-ем горюшка по самое не хочу! И вообще, штат укомплектован, и завтра грузимся в вагоны и выдвигаемся в Коноково. Дальше будем посмотреть. Подъём в 5.30!
Прибывшего на внеочередной наряд Матвеева, старшина отправил спать, ничего не объяснив. Ночью Диме снился сон, как они с Настей в Ленинграде бродили по набережным и наблюдали разводку до утра. Снились её плотные тугие груди и прерывистое дыхание. В самый интересный момент прозвучал голос старшины Филимонова:
— Рота, подъём! Сбор!
«Завтрака не будет!» — первое, что подумал Митя, привычно влезая в клеши и во фланку, быстро зашнуровав «хромачи», вытащил из рундука зелёный вещмешок и побежал к вешалке за бушлатом. Затем в оружейную, достал все 7 магазинов из нижнего отделения, сунул их в вещмешок, выскочил из оружейки, на ходу вешая штык-нож на ремень. На построении был первым и начал строить отделение. Полусонные краснофлотцы собирались довольно долго. Затем последовала команда: выдвинутся на плац. Там на ветру долго стояли, потом была «вдохновенная речь» военкома батальона и команда: «Напра-во! Правое плечо вперёд, шагом марш.» Почти час шли до вокзала, затем погрузка. А патронов не выдали… И еды тоже… Ехать не так далеко: всего 850 км. В мирное время за ночь можно преодолеть. Но, поезд кланялся каждому столбу, ни дров, ни угля к буржуйкам не было. На станции Огни Матвееву удалось выпросить уголь и растопку в теплушку. Опять получил втык от командования, но появился кипяток, и стало чуточку веселее ехать. Ночью чуть не загремел в комендатуру в Новом Кушете, но, сумел купить картошки и лепёшки на станции. Разделили на 11 человек. Утром, наконец, выдали сухой паёк за два дня, обещали к вечеру покормить горячим. Наконец, чуть ускорилось движение, и в конце дня добрались до Прохладного. Там встали на шесть часов, с запрещением покидать вагоны. Железнодорожники пропускали длиннющие составы, шедшие на восток с ранеными, каким-то оборудованием, беженцами и эвакуируемыми. По вагонам разнесли сильно подгоревшую кашу и дурнопахнущий чай. Ночью тронулись далее и остановились уже в Минеральных Водах. Там к эшелону прицепили несколько вагонов с пушками и миномётами. Пришлось выделять караул на вагоны. Медленно двинулись в сторону Невинномысска, пропуская встречные на каждом разъезде. Опять «забыли» покормить. Весь день ушел на эти постоянные гудки, торможения, разгоны. Лишь к двум часам ночи поезд встал на какой-то небольшой станции, и была подана команда: «К вагонам!» Станция называлась Коноково. Справа по ходу поезда небольшая аккуратная станица, но батальон выгрузили налево, затем сооружали помост и по нему выгружали орудия и боеприпасы к ним. Ставили палатки, оборудовали лагерь. Провозились всю ночь, толком не выспались, буржуек было меньше, чем палаток, да и топлива не было. Начальство переместилось в станицу, а остальные мерзли на станции, ожидая прибытия остальных эшелонов бригады. Днем подвезли печки, уголь, дрова, лагерь обустраивался, началась длительная и суматошная процедура с переобмундированием в новую полевую форму. Приближался праздник, была отдана команда закончить переобмундирование к 7-му ноября. Из флотского разрешили оставить тельники и ремни. Но многие пытались припрятать форму 4 и бескозырки. Дмитрий на этот соблазн не поддался, и, пользуясь расположением старшины роты, неплохо прибарахлился для будущих боёв: два маскхалата, куча тряпок для винтовки, отличные меховые сапоги, ватник, ватные брюки, катанки в сапоги, меховые трёхпалые рукавицы. 7-го ноября прослушали речь Сталина на параде в Москве, а восьмого получили приказ сворачивать лагерь, и грузиться по вагонам. Зачем было столько сил вкладывать в оборудование лагеря? Через полтора суток, высадились в Троицкой, там погрузились на баржи и маленькие пароходики. Перед посадкой, наконец, выдали боеприпасы. И двинулись в сторону Темрюка по узкой и извилистой Кубани. Там в Темрюке и в порту Емрюк накапливался десант 51 армии, которому предстояло высаживаться в Керчи. Командовал бригадой полковник Леонтьев, бывший старший преподаватель тактики ПВО в Стрельне, комиссаром бригады был полковой комиссар Василий Навознов из Одессы, командиром батальона был старший лейтенант А. П. Панов. Бригада собиралась не слишком организовано: впервые командира бойцы увидели 8-го ноября. Комплектование происходило «по ходу пьесы»: приходил очередной пароходик с одной или двумя баржами, на нём техника и небольшая группа краснофлотцев и командиров. Их распределяли по комплектуемым ротам, взводам и батареям. 16-го ноября была оставлена Керчь, части 51 армии эвакуировались на Таманский полуостров и занимались строительством укрепрайонов. От места базирования бригады до противника было чуть больше 60-ти километров. А из-под Севастополя приходили всё более тяжёлые новости: Манштейн, сбросив армию Батова в море, начал перегруппировку для решительного штурма города. Ещё через неделю стало известно, что наши войска оставили Ростов-на-Дону, а бригада продолжала медленно пополняться. Все считали, что её перебросят под Ростов. Но, командование медлило. Немецкая авиация господствовала в небе две недели после 16-го, затем её активность упала до нуля. Место расположения бригады ей вскрыть не удалось. Через шесть дней стало известно, что войска Южного фронта перешли в наступление под Ростовом, и 28 ноября ворвались в Ростов.
