Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия
Обзор книги Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия
Цвет сверхдержавы- красный
Тысячам учёных,
Сотням тысяч инженеров,
Миллионам простых советских людей,
Построивших своим героическим трудом
Великую Страну.
Которую их дети и внуки так бездарно про...али.
Посвящается:
Эта книга появилась на свет немного неожиданно для самого автора, почти случайно. В некоторой степени, исходным импульсом для её создания послужило обсуждение книги Павла Дмитриева "Ещё не поздно" на forum.amahrov.ru, а также перечитанная летом 2013 года подборка альтернативной истории Великой Отечественной войны.
После некоторых прочитанных произведений и мнений, возникло стойкое желание тряхнуть стариной, пока не отвалилась, и чуть-чуть, очень по-доброму потроллить их авторов. К тому же я заметил, что в многострадальной истории нашей страны один из наиболее героических её периодов авторами АИ почти что обойдён. И решил исправить это упущение.
Итак. Героических попаданцев не ждите. Стрельбы, спецназа, военных действий и прочего action - почти нет, не тот период. Есть противоборство разведок. Во второй книге action будет больше. Очень много экономики, сельского хозяйства и оборонной промышленности.
И много желания главных персонажей видеть свою страну великой и сильной.
Книга 2. Место под Солнцем
1. ХХ съезд партии
В конце января Президиум ЦК КПСС готовил отчётный доклад для съезда. В нём Хрущёв решил развить тезисы, уже высказанные при обсуждении военной доктрины СССР. Это касалось отказа от политики «экспорта революции» и перехода к политике мирного сосуществования с капиталистическими странами.
— С какой стати нам воевать за лучшую жизнь для англичан, американцев или французов? Мало мы положили жизней в прошлой войне? Когда они увидят, что мы зажили лучше их, то они сами выберут себе приличного президента и присоединятся к нам, — вслух рассуждал Никита Сергеевич. — Пока же они живут лучше нас. Надо перестать истощать себя, тратить ресурсы на подготовку к войне, пусть и самой справедливой, напротив, следует сокращать расходы на оборону, сосредоточиться на развитии экономики. Победит тот строй, который предоставит людям лучшие условия жизни.
В Президиуме ЦК обстановка уже изменилась. Своевременно поменяв состав Президиума, Хрущёв добился практически полной поддержки своих предложений. Косыгин, Микоян, Шепилов, Жуков, Первухин и Сабуров при обсуждении отчётного доклада голосовали «за». Кандидаты в члены Президиума: Пономаренко, Шверник, Кириченко, Фурцева, Устинов – голосовать не могли, но при обсуждении поддерживали позицию Хрущёва.
В стане сомневающихся оставался лишь Ворошилов, но и он присоединился к большинству.
Окончательно одобрили положения доклада 30 января 1956 года, когда Хрущёв представил на рассмотрение Президиума ЦК готовый текст.
— Мы отталкиваем массы, твердя: «Вот придем и начнем вас резать», — сказал Микоян. — Если не с социал-демократами, то с кем держать единый фронт? О не неизбежности войны правильно сказано.
— Считаю постановку вопроса правильной, — Сабуров.
— На старые формулы ссылаться нельзя, вопросы изложены правильно, —Первухин.
— Согласен с основными положениями доклада. Фатализм войны отвергаем. – Шепилов
– Легче всего повторять старое. Это духовное убожество, — резко заявил Кириченко.
Микоян предложил доклад «в основе одобрить, если есть замечания, передать их докладчику», то есть Никите Сергеевичу. Это была обычная практика и перед XVIII съездом до войны, и перед XIX съездом 1952 года.
Партийные чиновники всех уровней такую перемену позиции поначалу не приняли. Но и открыто выступить против не решились. Работники и руководители отделов, секретари ЦК по существу вопросов с Хрущёвым не спорили. Они лишь крайне осторожно выражали сомнение в точности формулировок, в их соответствии ленинским постулатам.
Хрущёв, разумеется, теорию уважал, но лишь до тех пор, пока она подтверждалась практикой и не расходилась со здравым смыслом. А в этот момент расхождение было заметно невооружённым глазом.
Утром 13 февраля собралось предсъездовское заседание Президиума ЦК. Решались организационные вопросы: регламент съезда, кого выбрать в Президиум, кого в Секретариат.
Именно тогда и решался вопрос с докладом о культе личности. С 9 февраля – дня обсуждения записки секретаря ЦК П.Н. Поспелова, Никита Сергеевич размышлял, в какой форме опубликовать эту взрывоопасную информацию.
Чисто по-человечески он ощущал желание высказать всю страшную правду, очистить совесть, положившись на принципы внутрипартийной демократии. Не знай он, к чему приведёт это очищение через 50 лет, он именно так и сделал бы.
Но теперь у него была полная информация о будущем развитии событий. Теперь он знал, как отреагируют на разоблачения члены ЦК, партийный аппарат, рядовые члены парторганизаций, народ, братские компартии стран народной демократии, Китай, западные страны. Всё это знание давило на него тяжким грузом. Все нюансы приходилось учитывать.
Перед Никитой Сергеевичем неосознанно маячил пример из «той истории», где китайцы в сходной ситуации поступили иначе. «Там» проживший значительно дольше Мао фактически отбросил страну на несколько десятилетий назад в историческом развитии. Тем не менее, портрет Мао продолжал висеть на центральной площади Пекина и в 21 веке, хотя страна развивалась уже другим, совершенно не маоистским курсом. Деятельность Мао в «том» Китае оценивалась по формуле «70% хорошего + 30% плохого» – просто и ясно.
Хрущёв думал. И чем дольше он думал, тем больше осознавал себя кем-то вроде врача у постели больного пациента. А врач обязан руководствоваться принципом: «Не навреди».
Никита Сергеевич, обладая «Тайной», информацией на 60 лет вперёд, быстро избавился от некоторой свойственной ему политической наивности и идеализма. Можно сказать, получив эту информацию, он повзрослел как политик, понял, что на его должности недопустимы эмоции. В политике выигрывает холодный расчёт. Потому правы были китайцы, не развенчавшие до конца Мао.
Ему предстояло решить ключевой вопрос: что говорить съезду, а о чём временно умолчать. Но решать подобные вопросы единолично, без одобрения Президиума ЦК Первый секретарь не имел права. Поэтому Никита Сергеевич вынес вопрос на обсуждение.
В изменившемся составе ЦК активно протестовал против доклада лишь Ворошилов:
– Что ты? Как это можно? Разве можно все рассказать съезду? Как это отразится на авторитете нашей партии, на авторитете нашей страны? Это же в секрете не удержишь! И нам тогда предъявят претензии. Что мы можем сказать о нашей роли?
Главных «фигурантов по делу» – Молотова, Кагановича и Маленкова предупреждённый Хрущёв устранил заранее. Микоян, Первухин, Сабуров его поддержали, остальные члены Президиума уже были выдвиженцами Хрущёва.
Но теперь уже сам Никита Сергеевич не был уверен в целесообразности полного разоблачения. «История всё поставит на свои места». Известная поговорка, к которой прибегают в подобных случаях. Разница состояла в том, что теперь Хрущёв знал, как повернётся история.
И тогда он, сам внутренне не соглашаясь с голосом совести, всё же предложил сформировавшийся у него компромиссный вариант:
– Товарищи… Ничего не сказать съезду – невозможно. Но сразу вскрывать этот страшный нарыв – опасно. Это вроде как лечить больного – лечить надо, но если действовать неосторожно, больной может умереть от болевого шока.
– Предлагаю сделать так. О репрессиях съезду скажем. Признаем ошибки. Признаем, чтоб было много невинно осуждённых. Назовём непосредственных виновников. Тем более, что большинство из них уже своё получили. Затем сообщим, что будет создана комиссия по реабилитации, и комиссия Комитета партийного контроля, которая установит степень ответственности виновников.
– О Сталине что скажем? – прямо спросил Ворошилов. – О его роли?
– Так и скажем – комиссия разберётся, всесторонне учитывая тогдашнюю политическую обстановку, – буркнул Хрущёв.
У Ворошилова явно отлегло от сердца. Он понял, что Никита Сергеевич почему-то в последний момент то ли передумал, то ли испугался, но всё же решил спустить вопрос на тормозах. Климент Ефремович не знал, что перед Хрущёвым стоит сейчас куда более насущный вопрос – как удержать страну от неуправляемого сползания в демократический хаос, и в то же время не стать мишенью для проклятий потомков.
