ДЭН МИЛЛМЭН - НИЧЕГО ОБЫЧНОГО
Достижение цели может оказаться не таким уж забавным. Мне вспоминаются древнее китайское проклятие: «Чтоб ты достиг цели!» и западная мудрость: «Будь осторожен в своих желаниях — вдруг они исполнятся?» Вернувшись на Землю, многие астронавты сталкиваются с мощной депрессией: то, ради чего они так долго трудились, наконец свершилось, и теперь эти люди говорят: «Есть ли что–то большее, к чему мы теперь можем стремиться?»
В других случаях, когда мечты превращаются в быль, реальность оказывается совсем не такой, какой представлялась. Даже золотая монета имеет обратную сторону. Я читал, что победители телешоу и обладатели крупных выигрышей в лотерею часто сталкиваются с новыми проблемами и стрессовыми ситуациями — нежданная улыбка судьбы отнюдь не приносит им того счастья, на которое они втайне надеялись.
Личный опыт убедил меня в том, что радость достижения цели непосредственно связана с трудностью пути к ней. Если цели вообще нет, то мы не можем отправиться на поиски; это не путешествие, а бесцельное блуждание. Если человек не знает, куда он направляется, что вряд ли он куда–то придет. С другой стороны, если нас не волнует, где мы, то мы никогда не заблудимся. С недавнего времени я отказался от заинтересованности результатами. Я просто делаю максимум того, на что способен, высаживаю семена — а потом наблюдаю за тем, что их них вырастет, и верю, что все, что ни произойдет, будет лучшим продолжением моих поступков. Я достиг большей части своих целей, но обычно я получал гораздо большее удовольствие от приключений, путешествий и поисков, чем от обретения сокровищ.
ОПРАВДАНИЯ НЕ ИЗБАВЛЯЮТ ОТ ПОСЛЕДСТВИЙ
Однажды Сократ сказал мне: «Лучше сделать то, что тебе нужно, чем искать сотню причин не делать этого». Когда я понял, что он имел в виду, — он отказался объяснять это подробнее — я осознал, насколько это верно. Мы всегда можем найти вполне разумные причины, чтобы не делать чего–то. Но когда приходит необходимость, а задача остается невыполненной, какой прок от наших оправданий?
Когда я готовился к выпускным экзаменам, я на целых две недели забросил занятия гимнастикой. Вновь явившись в спортивный зал, я начал излагать тренеру все те разумные причины, из–за которых я пропустил столько тренировок, но он прервал меня и сказал: «Мне подойдет любое объяснение, Дэн. Но какое из них станет оправданием для тебя самого?»
В результате я неплохо сдал свои экзамены, но уступил первое место в команде своему приятелю Сиду, который тоже сдавал выпускные экзамены, но ежедневно понемногу занимался в гимнастическом зале. Пусть я считал, что у меня есть вполне логичные оправдания пропущенных занятий, тем не менее, я упустил тренировки и столкнулся с неизбежными результатами.
Многие люди не добиваются того, чего хотят, из–за удобных оправданий. В своих действиях мы можем выбирать, оставаться нам одним из многих — или одним из немногих.
Крупные и мелкие оправдания
Как–то раз я со своим довольно грузным приятелем Джоном смотрел по телевизору соревнования по гимнастике. Он пробормотал:
— Я бы все отдал, чтобы научиться делать сальто.
— Но ты ведь можешь научиться, — сказал я.
Он решил, что я шучу:
— Ты же знаешь, что я слишком толстый.
— Ты можешь сбросить лишний вес.
— Может быть, но у меня нет гибкости и вообще никакой физической подготовки.
— Ты можешь растянуть мышцы и привести себя в форму.
— Но я недостаточно сильный!
— А ты слышал, что существуют гири и штанги?
У него в запасе больше не было оправданий. Я убедил его, что он в состоянии достигнуть того, чего хочет, хотя это может занять больше времени, чем у физически развитого человека. На практике Джону понадобилось на это полтора года, и в этом испытании он совершенно преобразился — а ведь целью было всего лишь сальто.
Люди — творческие создания, и они проявляют поразительную изобретательность, выдумывая самые разнообразные причины, оправдывающие неправильное питание, игнорирование физических упражнений и так далее. Фред говорит, что непременно занимался бы спортом, «если бы было свободное время». Эд поступал бы так же, «если бы упражнения не были такими скучными». Берт вздыхает: «Если бы только у меня было больше стимулов…», а Люсиль жалуется, что у нее «просто нет партнера для занятий спортом, а одной скучно». Терри горит желанием, но ему «не хватает денег, чтобы записаться в хороший спортивный клуб и купить себе необходимый инвентарь». Патриция горько сообщает, что у нее «недостаточно энергии для подобных вещей», а Майк оправдывается тем, что «упражнения ужасно тяжело выполнять».
Многие люди снуют в самом начале пути, поглядывая в начало, но не поднимаясь слишком высоко, потому что при этом у них включается механизм психологической защиты, основанный на страхе неудачи: «Если я не буду пытаться, то и не испытаю поражения». Это вполне справедливо, но в этом случае вы никогда и не насладитесь успехом. Существует, к тому же, опасная ловушка успокоенности, которую приносят убеждения вроде «Я бы смог, если бы действительно попробовал».
Каждый из нас способен, прилагая совсем немного усилий, находить множество оправданий и причин не делать чего–то, но что произойдет, если мы просто отбросим все эти рассуждения в сторону и ринемся преодолевать преграду?
Подход Мирного Воина к повседневной жизни требует готовности начать, делать выбор между лучшим и худшим, поверить в себя, когда никто больше в нас не вверит, и принять на себя ответственность за все успехи и неудачи, понимая, что мы проходим испытание и прилагаем к этому все свои усилия.
Победа приходит к тому, кто отважно стремится к ней, кто умеет вновь и вновь терпеть поражения, кто обладает огромным энтузиазмом и великой решимостью, кто всегда хочет большего.
Победители понимают, что в конце пути их ждет триумф высоких свершений, и что даже если они потерпят неудачу, то, по крайней мере, в них осталась великая дерзость.
Такие люди никогда больше не займут место рядом с робкими духом, не ведающими ни побед, ни поражений.
Теодор РузвельтИзвинения не принимаются
Мне хочется рассказать историю о группе молодых людей из Вашингтона, у которых была масса причин, по которым они могли не пытаться достичь того, о чем мечтали. В итоге у них исчезли мечтания и надежды. Они уже не знали, чего же хотят — зачем желать, если сам не веришь, что это сбудется? Они знали только то, чего не хотят. Они не хотели, чтобы их беспокоили; они не хотели испытывать боль и страдания, печали и превратности судьбы, обрушивающиеся на них со стороны того, что они считали враждебным и жестоким миром.
Большинство из этих молодых людей были черными, хотя среди них попадались латиноамериканцы и белые; у последних было множество более важных проблем, чем расовые предрассудки. Большинство их этих ребят были почти неграмотными; большая часть пришла из разбитых семей, некоторых выгнали из школы; несколько человек были связаны с преступностью — воровством и вандализмом, а некоторые девушки — с проституцией. Многие принимали наркотики.
Полиция и местные власти считали эту молодежь «группой риска», балансировавшей на грани и рискующей сорваться в ту или иную сторону. Были выделены средства, чтобы нанять работников социального обеспечения, психологов и спортивного тренера, после чего началась программа спортивной подготовки. Кое–кому из группы это помогло, но социальным служащим по–прежнему не удавалось достичь взаимопонимания с большинством ребят. Те просто спрашивали: «Да что вы можете знать о моих проблемах?»
Подобным молодым людям довольно сложно найти работу, поэтому обычно они просто болтались на улице; из будущее было совершенно туманным. Иногда психолог говорил кому–нибудь из ребят: «Послушай, ты ведь можешь стать человеком! Впереди еще целая жизнь, а ты молодой и сильный — у тебя может быть блестящее будущее». Мальчишка смотрел на психолога так, словно тот сошел с ума, и извлекал на свет все свои оправдания, которые действительно звучали очень убедительно: «Блестящее будущее? Я — негр в расистском обществе, я не умею ни читать, ни писать, и меня выпихнули уже из пяти школ».
Психолог пытался предложить что–нибудь позитивное: «Да, но ты все равно можешь многого добиться…» Эти добропорядочные, но совершенно не ободряющие утверждения ничего не меняли. Никакие слова не смогли бы ничего изменить, потому что у этих ребят были такие хорошие объяснения того, что им никогда не удастся достичь желаемого.
Местные власти связались с моими представителями, и мы согласились поработать с этой группой. Нам удалось пронять их такими методами, которые до этого никто не пробовал — предложив им тренировки в несколько необычной форме рукопашного боя, которая должна была укрепить их Базовые Я, поскольку несмотря на внешнюю браваду и наглость в каждом из них скрывалось испуганное Базовое Я, запрограммированное на страдания и ненависть к себе. Тренировки стали средством воспитания в них глубоких чувств уверенности в себе, самоуважения, доверия и смелости — уроками жизни, преподнесенными в той форме, которая им нравилась и была предельно конкретной.
