Ирина Чеснова - Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки
Ну, кажется, все важное сказала. Напоследок – о самом главном.
Как вы думаете, что определяет человеческую жизнь? Такую долгую, богатую разными событиями, ощущениями, впечатлениями. Именно ту, которую проживает каждый отдельный человек? Вы уже знаете ответ. Ее определяет такой скоротечный период внутриутробного развития (всего 40 недель) и несколько часов тяжелой работы, называемой рождением. И вот от этого крошечного (по сравнению с целой жизнью) отрезка времени зависит практически ВСЕ. Состояние здоровья, характер, темперамент человека. И когда начинаешь в это вдумываться, понимаешь, какая ГРОМАДНАЯ ответственность ложится на хрупкие плечи беременной женщины. Во многом она ОДНА отвечает за то, как сложится жизнь ее ребенка. Целая жизнь! И после этого мужчины еще будут заявлять, что они тут самые главные? Ну уж нет! Центральное существо мирозданья – это женщина. И ее ребенок.
Глава 6
6 ДНЕЙ / 6 НОЧЕЙ
(инструкции по выживанию в роддоме)
День первый: упоение
На следующее после родов утро я проснулась где-то в семь часов от того, что мой мочевой пузырь отчаянно подавал сигналы «sos». Я хотела было уже подняться, но тут вспомнила наказ медсестры не принимать вертикального положения до особого распоряжения. Интересно, когда оно поступит?
Очень быстро терпеть стало невмоготу. Что же делать? Как будто прочитав мои мысли, в палате появилась медсестра и наконец-таки «дала добро». Я вскочила, как ошпаренная, и понеслась в туалет. Ого! Не ожидала от себя такой прыти. Я и представить себе не могла, что всего через несколько часов после родов смогу нормально передвигаться. Да еще так ловко и быстро!
В туалете меня накрыл ужас: я не смогла выдавить из себя ни капли! И это притом, что содержимое мочевого пузыря было уже готово вылиться через уши! Мама родная! Меня что, и там заштопали?
Я опять кинулась к медсестре: помогите! Та невозмутимо посоветовала встать под душ, расслабиться и под журчание воды спокойно сделать свои дела. Посмотрим, посмотрим. Ой, боюсь, не поможет.
Помогло! Фу-у-ух, гора с плеч. Нет, жизнь после родов все-таки прекрасна. Избавившись от насущной проблемы, я оглядела себя. М-да-а-а! Зрелище глаз совсем не радует. Большой и упругий живот, к которому я уже привыкла, сдулся и повис как бурдюк. Неужели таким и останется? А что там с многострадальным детородным местом? Подгоняемая нездоровым любопытством, я опустила руку вниз. И тут же одернула. Ой, ужас-то какой! Вместо привычных изгибов и складочек мои пальцы нащупали... грубые толстые нитки. Бр-р-р! Нет, больше я туда не сунусь. Только бесконтактная мойка!
Выйдя из душа, я посмотрелась в зеркало! О-хо-хох... Здорово же меня потрепало. Челка стоит дыбом, в глазах полопались сосудики. А это что такое? Вся кожа на лице усыпана мелкими красными точечками. Хоть сейчас на обложку журнала «Беременность и роды» с подписью «Как родить и стать такой же красивой».
Я вздохнула и улыбнулась. О! С улыбкой намного симпатичней получается. Глазки хитрые, искрятся, и плещется в них неземная радость. Я СТАЛА МАМОЙ!
Приведя себя в относительный порядок, я вышла в пока пустынный коридор и огляделась. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что представляет из себя послеродовое отделение. В самом центре длинного коридора находился холл, в котором располагался «пост» (широкая кафедра), где круглосуточно дежурили медсестры. Кафедру подпирал столик с разными бутылями, одна из которых явно была с зеленкой, а над столиком красовался листочек с инструкциями по обработки молочных желез после кормления. Это что, грудь зеленкой надо мазать? Ой! А это обязательно?
С одной стороны в коридор выходили двери общих палат на 6 человек, с другой – двери боксов на двоих. Плюс еще была столовая, процедурный кабинет, несколько служебных комнаток и два детских бокса в обоих концах. В котором из них находилась моя девочка, я не знала. На выкрашенных светлой краской стенах висели различные назидательные плакаты, распорядок дня, часы кормлений и даже словарь имен. Ну, наверное, чтобы молодые мамочки, еще не определившиеся с именем для своего чада, вернулись домой с уже выбранным вариантом.
Около девяти утра меня вселили в персональный бокс. Вообще-то я думала, что палата будет полностью отдельной, а тут две комнаты, выходящие в общий предбанник. Душ, туалет и раковину придется делить с соседкой из смежной комнаты. Ну да ладно! Тем более что соседний бокс пока пустует.
Убранство моей палаты было более чем скромным: застеленная веселеньким бельишком кровать, стол, стул, пеленальный столик и лоток на колесиках, служащий колыбелькой для малыша. Холодильник стоял в другой комнате – еще одно неудобство.
Я подошла к окну. Из рамы, естественно, дуло. Но это было неважно. А важно было то, что за окном стоял солнечный весенний день. ПЕРВЫЙ настоящий весенний день в этом году. Впервые за несколько недель небо полностью очистилось от мрачных туч, и на его лазурном фоне приветливо сияло солнышко. Снег как-то разом осунулся и потек по дорогам веселыми ручейками. Зима, до сих пор не желавшая уступать свои права, дрогнула и посторонилась. Я ахнула. Мне показалось, что природа все это время вместе со мной ждала рождения моей дочки и сейчас, как и я, радовалась ее приходу в этот мир.
Восторженный полет мысли прервали чьи-то шаги. Обернувшись, я увидела незнакомую женщину с кипой каких-то вещей на руках. С облегчением вывалив ее на стол, она сказала:
– Это все вам. Располагайтесь.
И вышла. Удивленная неожиданно свалившимся добром, я стала разгребать кипу. О, как интересно. Прокладки для родильниц, одноразовые трусики, подгузники для новорожденных, какие-то крема. Все очень нужное, особенно прокладки, а то существовать с пеленочкой между ног как-то не очень[28]. Какая забота о пациентках ДМС! Приятно-о-о, сил нет. Давайте-ка все это опробуем.
Ну, что за дела! От досады я чуть не расплакалась: трусики оказались ужасно неудобными, а прокладки – без «крылышек». Вот всегда у нас так: если халява – значит, «некондит». Придется просить Диму принести мне обычные «Always» и любимые «трусики АУ». Вообще-то официально свое белье в роддомах носить не разрешают. Но, будем надеяться, это формальный запрет.
Тем временем коридор, до сих пор мирно спавший, ожил и стал наполняться разными звуками. Туда-сюда ходили люди, слышались голоса, чувствовалось все нарастающее движение – в отделении наступило бодрое утро рабочего дня.
Ко мне снова пришли (да я пользуюсь безумной популярностью у медперсонала!), на этот раз ста-а-аренькая бабушка. Ей, наверное, лет сто. Пришла по поводу завтрака. Спросила, пойду ли я трапезничать в столовую или мне принести сюда. Ого, вот это сервис! Не, в столовку идти толкаться там со всеми неохота. Прошу принести (раз предлагают – надо пользоваться), хотя ужасно неловко (престарелый человек будет мне, молодой и почти здоровой, харчи таскать). Как сейчас помню, бабуля предложила на выбор кашу или омлет. Я выбрала омлет. Потому что, как мне разъяснили еще накануне, первые три дня нежелательно есть пищу, стимулирующую перистальтику кишечника. Короче, какать нельзя, а то швы разойдутся! Тогда почему в меню каша? Ах да, я же в отделении для родильниц после кесарева, им-то как раз запоров нужно избегать.
Через несколько минут бабушка вернулась с тарелкой и чашкой чая. Конечно, все холодное и безвкусное. Но я отнеслась к этому философски. В конце концов, роддом – это не санаторий, а больница. За государственный счет тут разносолами потчевать не будут. Жуй, что дают. Хочешь – ешь, а не хочешь – пусть родные в термосиках передают.
(Кстати говоря, за те шесть дней пребывания в роддоме я неоднократно слышала громкие возмущения других родильниц о качестве казенной пищи. Мол, что за дела, в меню сплошная капуста, которую есть противопоказано – пучит и маму, и малыша. Но я хотела бы вступиться за роддомовских поваров. Не виноваты они! Это государство поставило их в жесткие экономические рамки. Они, может, и хотели бы угостить молодых мамочек цесарками в ежевичном соусе, да нет у них таких возможностей! А капуста – это ведь самый дешевый продукт: напихал ее в суп – и готовы наваристые щи, смешал с фаршем – вот вам и диковинное блюдо на ужин. Зато порции большие, ими действительно можно наесться. Жаль только, что ужин рано – в шесть часов. Хоть и полезно, но все равно невесело).
Казенный омлет, больше похожий на студень, пошел у меня «на ура» (проснулся зверский аппетит). Получив порцию энергии, я повеселела. Ну, что там у нас по регламенту дальше?
В половине десятого в коридорный гул вклинился грохот, сопровождаемый звонким детским плачем – детишек повезли к мамочкам на завтрак. Мне не терпелось увидеть и прижать к себе мою девочку. Но в то же время все тело трясло от волнения: первое кормление (не считая прикладывания к груди в родблоке) – это же настоящее событие!
