Михаил Ингерлейб - Закодируй себя на стройность
Это легко объяснимо с точки зрения науки (жаль только, что наука редко нисходит до объяснений нормальным людям). Ведь голод – одно из наиболее ярких телесных ощущений, сравниться с которым по насыщенности и запоминаемости может лишь боль и секс.
Мы не можем изменить ощущение бессмысленности бытия, монотонности будней, обиды, растерянности, неуверенности и одиночества. Это возможно, но сложно и требует усилий и времени. Изменить чувство голода просто – открыть холодильник и начать жевать. Вот и получается, что изменение чувства голода становится удобным и легкодоступным заменителем других процессов внутренних изменений: мы едим от горя и от скуки, от одиночества и огорчения, чтоб провести время или просто его убить – нас не устраивает наше внутреннее состояние и мы «бежим» от него в жратву.
Нет, конечно, существуют и предрасположенность к избыточному весу, и гормональные нарушения. Все это есть. Но далеко не так часто, как избрание этих причин собственным оправданием. Однозначно лидирует голова! БЕДА В ГОЛОВЕ И ПРОБЛЕМЫ – ОТТУДА ЖЕ!
С позиций более универсальных принципов бытия надо говорить о том, что избыточный вес появляется тогда, когда человек позволяет «просадить» себя в материальное в ущерб духовному. Но об этом – не здесь и не сейчас…
ВЫВОД: ЖРАТЬ – ВРЕДНО!
ГЛАВА 2. ТОЩАЯ КОРОВА – ЕЩЕ НЕ ЛАНЬ…
Удовольствие от пищи – составная часть жизни человека, и всякая попытка отказаться от этого удовольствия должна восприниматься как отклонение от нормы.
Стивен Брэтман
Но обжорство как привычка, и булимия как уже созревшее психическое расстройство, так и сопутствующие им ожирение и просто избыточный вес – это самые явные и самые простые иллюстрации власти пищи. Иллюстрации доступные и очевидные, как интрига в детском комиксе…
Есть люди, которые внешне не соглашаются с таким «порабощением» пищей. И они начинают с этим рабством бороться, ограничивая себя на каждом съеденном кусочке. Власть пищи при этом никуда не девается – просто она начинает проявляться по-садистски изощренно, но не менее эффективно. В жизни таких борцов власть пищи проявляется как бы «зеркально», от отрицания необходимости самой пищи. Основной тезис таких «борцов» с властью пищи: «Я и так толстая, есть не буду!»
И не ест… Пока не помрет или не окажется реально на грани голодной смерти.
Называется такой вариант самоистязания и самоискалечивания «анорексия». Власть пищи над человеком при этом остается во всей ее полноте. Анорексия – это психическое состояние, при котором человек не живет своей полноценной жизнью, питаясь, чтобы жить, а посвящает всего себя дурацкой борьбе с нормальной и здоровой потребностью есть хоть что-нибудь для нормальной жизнедеятельности.
Состояние это сейчас встречается все чаще и чаще. Причин тому много. Но первая и основная – все усиливающееся давление средств массовой информации на тему похудения, стройности, худобы и проведение некоего «знака равенства» между этими процессами и качествами и привлекательностью, счастьем, любовью, жизненным успехом, карьерой и т.д. А этот «знак равенства» является на деле БОЛЬШИМ ОБМАНОМ!
В подмене понятий жизненной успешности, привлекательности, красоты на простую, заметную и понятную худобу немалую, если не ведущую, роль играет мир моды.
Вот представьте, что женщина в магазине примеряет два одинаковых платья разных размеров: одно чуть больше, другое – чуть меньше. Оба, в принципе, сидят хорошо: нигде не морщат, что хочется – подчеркивают, что не надо – скрывают.
В задаче спрашивается: какое платье выберет покупательница? Нет вопроса – однозначно то, на котором указан меньший размер!
Кстати, подобная же ситуация с худощавым подростком продемонстрирует совершенно обратный результат – он выберет рубашку или пиджак большего размера: так ему проще почувствовать свою значительность. Нюансы половых (или как сейчас модно и политкорректно выражаться –гендерных[4]) различий в психологии и социальной роли…
Если женщина обнаруживает, что к новому летнему сезону она теперь должна покупать одежду не 42-го, а 44-го размера – это трагедия и испорченный вечер ее мужчине. Если вновь доступна заветная цифра 42 – это просто праздник какой-то! Но это я о взрослых и разумных женщинах. А что говорить о девочке-подростке? А особенно о девочке, мечтающей о модельной карьере? Она ведь будет изо всех сил стремиться не к некоему «идеалу красоты», а к банальной цифре. Идеал – это понятие сложное, размытое и подверженное изменениям во времени. А цифра ясна и понятна.
В одних странах номера размеров начинаются с нулевого, в других – с 36-го. При этом европейская «нулевка» требует от девушек строгих параметров: объем груди – 80 сантиметров, объем талии – 58, бедер – 86 сантиметров. Это при том, что, если верить цифрам, среднестатистическая британская первоклассница имеет объем талии 56 сантиметров. Нормально? Как тут может выдержать слабый девичий мозг?
А тут еще ежедневно телевидение агрессивно навязывает нам средства для похудения, демонстрируя нереальную для большинства людей худобу моделей. Все это дополняется навязывание идей типа «я похудела, и жизнь моя наладилась», «я похудела, и ко мне вернулся муж» и т.д.
Результат – анорексия…
Слово это в последние годы слышится достаточно часто, но нынешние публикации в СМИ на эту тему настолько схематичны, что даже родители девочек, осознающие у своего ребенка наличие «ненормальных взаимоотношений с пищей», с трудом могут внятно оценить закономерности этогоопасного для жизнисостояния.
Давайте разберемся в ситуации.
Сначала все происходит достаточно стереотипно. В голову девочки, совершенно обоснованно мечтающей быть стройной и красивой, залетает шальная мысль, что она «слегка полновата». Откуда влетает эта мысль, в принципе не важно –абсолютно все подростки переживают тот или иной период категорического недовольства своей внешностью и приобретают на время целый «букет» комплексов из-за наличия мнимых уродств и физических недостатков. Это обычно не страшно – в чем же опасность анорексии?
О, опасность эта очень проста: организм не просто так хочет есть. Живой организм, чтобы жить, простообязанесть. Особенно растущий. А есть ему не дают. То есть не дают практически совсем.
Как это происходит? Девочка-подросток (а чаще всего это именно так – о профессионалах поговорим отдельно) урезает приемы пищи до минимума. Примерно настолько, чтобы не умереть с голоду, но реальный рацион при таком подходе рассчитать сложно. В результате опасность умереть с голоду посреди изобилия становится весьма реальной. И ведь умирают[5], что характерно…
Многим непонятно, что же обладает силой заставить молодой растущий организм, самой сутью возрастных особенностей которого является аппетит ко всему – к пище, новым знаниям, открывающимся социальным горизонтам, сексу, наконец, – отказаться от этого добровольно. Неужели у этих детей такая феноменальная сила воли, заставляющая их ради идеала, пусть даже неверно понятого, фактически добровольно уморить себя голодом? Может, за такую силу воли они достойны уважения?
В ответ на такое предположение очень хочется вместе с героем Э. Успенского нарисовать «индейскую национальную избу» и сказать: «Фиг вам!».
Двигателем этой самоубийственной голодовки выступает СТРАХ!
Страх полноты, страх избыточного веса,страх быть изуродованнойизбыточным весом. Что за ерунда, скажете вы? Вовсе не ерунда. Одни боятся ма-аленьких серых мышек, другие – безобидных летучих мышей, третьи – паучков размером со спичечную головку, четвертым страшно выходить на балкон, а пятые начинают задыхаться от ужаса в тесной кабине лифта… Там, где присутствует страх, здравый смысл не живет по определению.
Двигателем анорексии выступает страх полноты как физического уродства. Страх, принимающий силу и размеры, абсолютно не контролируемые разумом и доводами здравого смысла. И тем, кто попытается со своей дочерью говорить об опасности отказа от пищи, надо это помнить обязательно:здесь нет стремления к красоте – здесь есть страх уродства. А вы бы не побоялись быть искалеченными? Это страх непонимающий, нерассуждающий и всепоглощающий…
Именно страх является психологической сутью анорексии. А мы все знаем, как трудно бороться со страхом.
Дальнейшее вживание в этот кошмар происходит у всех примерно одинаково. Сначала девочка начинает ограничивать себя в еде, особенно за счет высококалорийных продуктов, демонстрирует интерес к планированию рациона и различным диетам, затем она все больше и больше «углубляется» в эту тему, ставя себе все более и более нереальные показатели и отказываясь от еды. Постепенно речь идет уже не об обыкновенных диетах, а о восприятии любой еды как угрозы уродливого пополнения.
