Олег Шляговский - Поэзия – лекарство и яд гениев, или Исповедь реабилитанта
Остаток лета 1965 г. Анна Андреевна провела в Комарово, на своей даче-«будке». Хотя здоровье и не радовало, но она продолжала активно заниматься литературой, давала интервью, встречалась с писателями и поэтами, разбирала многочисленную почту, отвечала на письма и в Москве выступила в Большом театре с речью на 70-летии со дня рождения Данте.
В ноябре произошел очередной инфаркт миокарда, и вплоть до 19 февраля 1966 г. Ахматова находилась в Боткинской больнице. После выписки две недели она прожила в Москве у Ардовых, а затем уехала в кардиологический санаторий под Домодедово. 4 марта 1966 г. ею была сделана последняя запись в дневнике: «Лежу до 8-го (велел здешний врач). Здесь просто хорошо и волшебно тихо…». Далее в записи шли рассуждения о римлянах, Понтии Пилате, Анне, Каиафе (Ахматова тогда увлеченно читала книгу о знаменитых еврейско-арамейских рукописях, найденных на берегу Мертвого моря).
Думаю, если бы каждый человек перед смертью вел записи, то мы довольно скоро убедились, что все в такой момент стараются говорить с Богом. Причем вне зависимости от того, насколько они за период своей жизни показали себя атеистами. Вот и Анна Андреевна в последние дни жизни обратилась к таким рукописям. Если бы это происходило в наши дни, а не во времена насаждения искусственной веры, то в ее руках, несомненно, была бы Библия.
Помните, что отвечал Александр Сергеевич Пушкин, когда друзья спрашивали его, что он читает? "Господа я читаю только БИБЛИЮ ее Ветхий и Новый заветы" – отвечал великий поэт. Не исключено, что Анна Андреевна искала дополнительные силы в библейских свитках и раньше, в силу не совсем крепкого здоровья, но доказательств мы этому не имеем.
Подведем итог. Обратили внимание, как много строк я уделил биографии великой поэтессы, хотя книга посвящена не подробным биографиям великих людей. И задача книги позволяет ограничиваться несколькими абзацами из биографий только для того, что убедиться в борьбе их героев за земное существование с использованием поэтической самотерапии. Здесь же все так подробно. Объясню почему. Подробное наличие биографических данных поэтессы позволяет детальнейшим образом проследить, как в течение всей своей жизни она не оставляла поэзию. Уверен, на интуитивном уровне она понимал, что «человек носит врача в себе, надо только помочь ему», как говорили древние.
Туберкулез был не только вокруг нее, но и в ней самой. Однако главным для нее было писать стихи. Результатом того, что такой путь был ею выбран правильно, явилась 77-летняя, полная активных событий жизнь. Жизнь, нехарактерная для людей, существующих в окружении туберкулеза и пораженных им. Здесь на память приходит биография Льва Николаевича Толстого. Вы не находите: они чем-то схожи по наличию туберкулеза, по нехарактерной продолжительности жизни и наличию у того и другого писательского дара, который они использовали до последнего дня жизни. Иногда мне думается, что если бы Лев Николаевич перед самой смертью не уехал из Ясной Поляны, а продолжал бы каждый день писать, то и срок его смерти отодвинулся намного бы дальше? Это только предположение, хотя, думается, и не лишенное основ, учитывая знания сегодняшнего дня.
Николай Степанович Гумилев
Вы правы, если мы только, что говорили об Анне Ахматовой, то следующим, о ком необходимо рассказать, это ее муж Николай Гумилев.
Тем более, что в вопросах применения поэтической самотерапи они практически схожи.
Николай Степанович Гумилев (1886–1921) родился в Кронштадте. Отец его был морским врачом. Детство провел в Царском Селе, в гимназии учился в Петербурге и Тифлисе. Стихи писал с 12 лет, первое печатное выступление в 16 лет – стихотворение в газете «Тифлисский листок».
У Николая Гумилева, исходя из того, что дают нам его биографы, было две неоспоримые причины для появления в его жизни поэтической самотерапии. Первая из них – любовь без взаимности к Анне Ахматовой, и вторая, врожденный физиологический дефект – косоглазие. Несколько слов о безответной любви.
Анна и Николай познакомились в Рождественский сочельник. Тогда 14-летняя Аня Горенко была стройной девушкой с огромными серыми глазами, резко выделявшимися на фоне бледного лица и прямых черных волос. Увидев ее точеный профиль, некрасивый 17-летний юноша понял, что отныне и навсегда эта девочка станет его музой, его Прекрасной Дамой, ради которой он будет жить, писать стихи и совершать подвиги.
Николай с азартом ринулся завоевывать сердце своей прекрасной дамы. Однако Анна была влюблена в другого. Владимир Голенищев-Кутузов – репетитор из Петербурга – был главным персонажем ее девичьих грез. Гумилев получает отказ.
В 1906 году он уезжает в Париж. Там он надеется забыть свою роковую любовь
Таких отказов поэт получал три, и дважды уезжал в Париж. Причем дважды пытался там покончить жизнь самоубийством.
В конце 1908 года Гумилев возвращается на родину. С мечтами завоевать сердце Ахматовой молодой поэт так и не расстался. А потому он продолжает осаждать Анну, клясться ей в вечной любви и предлагать замужество.
То ли Ахматова была тронута такой почти собачьей преданностью, то ли Гумилев выбил из нее согласие рассказами о неудачных попытках самоубийства, то ли образ питерского репетитора несколько померк, но так или иначе Анна дала свое согласие на брак.
И первая, и вторая причина, а тем более нахождение их в одной жизненной ситуации, у большинства неподготовленных людей вызывает комплекс неполноценности. Он, этот комплекс, с годами и приводит к различным дополнительным физиологическим расстройствам. В своем стихотворении "CREDO", написанным им еще в 1905 году, в самом начале своей любовной страсти к Ахматовой, Николай Гумилев так говорит о своей жизни:
«…Но я живу, как пляска теней
В предсмертный час больного дня,
Я полон тайною мгновений
И красной чарою огня…».
Никто из родственников жениха не явился на венчание, в семье Гумилевых считали, что этот брак продержится недолго.
Женитьба на Анне Горенко так и не стала победой для Николая Гумилева. Как выразилась одна из подруг Ахматовой того периода, у нее была своя собственная сложная «жизнь сердца», в которой мужу отводилось более чем скромное место.
Гумилев начинает заводить легкие романы. А в 1912 году Гумилев влюбляется по-настоящему. Сразу после возвращения из Африки Гумилев посещает имение матери, где сталкивается со своей племянницей – молоденькой красавицей Машей Кузьминой-Караваевой. Чувство вспыхивает быстро, и оно не остается без ответа. Однако и эта любовь носит оттенок трагедии – Маттта смертельно больна туберкулезом, и Гумилев опять входит в образ безнадежно влюбленного.
Вероятно, интуитивно Николай Гумилев своими стихами и пытался восстановить душевное равновесие. Однако, не обладая достаточной уверенностью в правильности выбранного пути, заменил его более радикальным методом, обеспечивающим максимальный уход от реальной жизни.
Он ушел на войну. Туда, где нет проблем со здоровьем и с безответным чувством любви. Только там он надеялся получить положительные эмоции, перечеркнув отрицательные, связанные с вышеуказанными двумя причинами.
Однако теперь мы с вами знаем, что такие положительные эмоции можно получить и от поэтической самотерапии. Терапии, которая способна победить не только такие незначительные недостатки, какие были у Николая Гумилева, но и по-серьезнее, как врожденные более глубокие заболевания человеческого организма.
Однако в данном случае интуиция в необходимости использования поэтической самотерапии для оздоровления собственного организма и решения другой жизненной проблемы подвела отважного в будущем офицера.
В своих поздних воспоминаниях Анна Ахматова сама скажет об этом: "Поэзия и любовь для Гумилева всегда были трагичными, только война была эпосом, Гомером".
Главной преградой стало здоровье, поскольку ранее он был признан непригодным к военной службе из-за косоглазия. Но все же 30 июля 1914 года поэт получил медицинское свидетельство (по утверждению родных, дал взятку писарю), что не имеет физических недостатков, за исключением близорукости правого глаза, и потому пригоден к военной службе.
Доброволец Николай Гумилев уже 5 августа надел военную форму. В тот же день он со своей женой Анной Ахматовой в Царском Селе встретил обмундированного Александра Блока, в адрес которого бросил: «Посылать такого воина на фронт – все равно, что жарить соловьев». Только в одном этом выражении чувствуется моментальное избавление Гумилева от комплекса по поводу косоглазия. Он теперь воин, а это превыше всего для мужчины все остальное – не в счет.
Наступление
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Я предлагаю вам обратить внимание на следующие строчки стихотворения:
