Виктор Бойко - Йога. Искусство коммуникации
Никто не заставлял неистовых искателей совершенства взаимодействовать с западней, это был их собственный почин. Юриспруденция даже сейчас не ладит с ситуациями, подобными тем, что складывались с погибшими или повредившимися в уме и здоровье гурджиевскими учениками, поэтому никаких официальных обвинений магу предъявлено не было.
Можно задаться вопросом: как же обстояло дело с проблемами морали у этого человека? Ответ однозначен: плевать на них он хотел! У него было достаточно силы, чтобы всё, навязываемое извне, игнорировать непринуждённо. — Что поделаешь, — любил говаривать «Учитель», — если человеческий материал настолько некачественен.
Даже простое сравнение того, что предлагают классическая практика и гурджиевский метод, сразу проявляет коренное отличие выдуманных магом способов и целей совершенствования от самопроизвольной балансировки посредством йоги и дальнейшего целенаправленного и в то же время спонтанного личностного развития.
Итак, по существу каждый имеет два варианта: можно либо остаться в социуме, «встраивая» процесс самосовершенствования в его структуру, либо ради этого же процесса покинуть обычную жизнь на более или менее длительное время.
Вариант возможного ухода в монастырь или ашрам для людей полностью материально обеспеченных и потому абсолютно независимых — не в счёт. Мы рассматриваем случай обыкновенного человека, который вынужден активно действовать в социуме, чтобы выжить. Тот, кто втянут в бизнес, обычно с ним не расстаётся. Рантье влачат безбедное существование, не напрягая себя обычно проблемами духовности, хотя порой и снисходят — пока не надоест.
Итак, нормальный человек зрелого возраста не горит желанием уйти в монахи ради решения своих проблем либо достижения высот духовного развития. Он здраво считает, что для начала нужно привести в порядок здоровье и уже потом разбираться с проблемами души, потому что «земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Что и как способно дать типовому субъекту возможность решения упомянутых проблем «без отрыва от производства»?
Сразу можно отметить, что монастырь либо ашрам мало полезны тем, кто не справляется с обычной жизнью, ибо нет такого места на земле, куда человек мог бы скрыться от самого себя и своих проблем. Об этом сказал в тюремной балладе средневековый поэт: «Здесь режут жесть и шьют мешки, свой ад неся с собой». Если есть стойкое желание уйти из той действительности, где вы находитесь, куда-то в другое место, где было бы лучше — это плохой признак. Если, конечно, вы не верующий человек, у которого есть возможность безвозвратного погружения в веру прямо среди социума, церковь об этом позаботится.
Ну и, наконец, остаются искатели истины либо стремящиеся к совершенству, о котором будет неоднократно идти речь в последующих главах. Если человек достаточно развит в умственном отношении, он понимает, что с обретением истины дело обстоит далеко не так просто, пусть даже для этого предлагается йога, цигун или что-то другое, проверенное временем.
Сегодня не проблема закончить какие-нибудь курсы по йоге в самой Индии, скорее всего в частных школах, которые гораздо более доступны и престижны с точки зрения живой традиции. Пусть, скажем, мне удалось пробиться в Ганга-даршан, непосредственно в Бихарскую школу, с большим успехом закончить годичную подготовку и получить сертификат.
Если вдруг я вздумаю преподавать йогу в России на основе документа, выданного за тридевять земель, то, возможно, недалёкие люди поверят мне, хотя ясно, что за год или даже два нереально с достаточным качеством освоить искусство тысячелетней традиции. За это время человека в лучшем случае могут натаскать, как бобика, и он будет примитивным технарем, преподавателем никчёмной йогоподобной физкультуры.
Заниматься для себя — это дело другое. Если побывать в Индии, вернувшись оттуда с фрагментом ограниченного опыта — это вся истина, к которой ты стремился, предмета для обсуждения больше нет, остаётся вопрос: что с этим делать дальше? Если ставилась цель добиться какого-то личного прорыва для себя на этом пути, проблема остаётся неизменной, ведь где бы ни был, всё равно придётся вернуться и работать над собой самому.
Пусть я доблестно прибыл на Родину, достигнув, предположим, великолепных результатов в Индии. Теперь необходимо вернуться в наш мир нормальных человеческих отношений, где люди общаются между собой, зарабатывая на жизнь в русле своей профессии. Вот я опять среди них, новенький, как золотой червонец, наполненный иным, действительным смыслом и пониманием. Допустим, всё здесь осталось по-прежнему — дело, которому ты служишь, люди, взаимоотношения, но ведь сам я уже не тот. Необходимо или проявить свою новую, изменённую сущность, тогда я неминуемо нарушаю сложившееся положение вещей, и это соответственно мне обходится — коллектив не любит умных на какой-то иной «лад» — или «прикинуться шлангом», изображая себя прежнего, что ведёт в итоге к обратному развитию.
Скорее же всего со всей своей «продвинутостью» и пониманием я просто останусь в одиночестве, более или менее удачно играя внешне роль своего парня.
В любом случае ничего хорошего, эта ситуация называется «ты оставил берег свой родной, а к чужому так и не пристал». Вывод: лучше всего не искать счастья за морем, но действовать в гуще жизни, для этого существует личная ежедневная практика йоги. Недаром просветлённые буддисты всегда говорили, что сансара (круговорот обыденной жизни) и есть нирвана, но это человек осознаёт только после просветления.
Субъект, проделавший определённое количество работы и очистившийся посредством йоги, получает состояние внутреннего равновесия, он иначе, нежели раньше, видит и воспринимает мир — без аберрации (искажения), неизбежно сопутствующей привычному состоянию обременённости бесконечными желаниями, беспокойством и нездоровьем тела. И только тогда наступает понимание того, что мир повседневности, в котором мы живём, и есть самый лучший, сказочно прекрасный (как сказал Иосиф Бродский в «Пилигримах»: «...Удивительно нежный и ослепительно снежный...»), только нужно уметь воспринимать и делать его таким. И, соответственно, улучшать по мере возможности, только медленно и надёжно, без войн и революций. Первым же этапом прозрения всегда будет достижение душевного равновесия.
Интересно, что в «Бхагавадгите»: «...Кришна заявляет, что «действующий» может самолично спастись, — т.е. избежать своего участия в жизни мира и в то же время продолжать действовать в ней, поскольку нет возможности покинуть обычную жизнь и предаться работе спасения полностью. Единственное, что для этого надо — отрешиться от плодов своих дел, действовать бесстрастно, безлично, безмятежно, как если бы ты действовал по доверенности кого-то другого» (М. Элиаде: «Йога...», с.215).
Чтобы уйти от негативных эмоций можно, конечно, практиковать осознанность в повседневной жизни, хотя бы частичную, но это чревато тем, что мы рано или поздно попадёмся на крючок диссоциации. И станем слишком спокойными, относительно живыми, что равносильно состоянию тибетской йоги «бардо» — это существование после смерти и перед новым воплощением. По аналогии постоянное пребывание в диссоциации также является состоянием вне жизни, хотя и не смертью. Живое живёт живым — эта заповедь йогической этики относится не только к проблеме питания.
Обычному человеку избавиться от эмоциональности невозможно, с ней мы теряем сами себя. Можно понизить нервную возбудимость либо сделать её частично управляемой, но подобные результаты более надёжно даёт метод йоги, и ключ к этому — овладение глубокой произвольной релаксацией тела и сознания.
Интереснейшую тему, которая непосредственно пересекается с йогой, затронул Герман Гессе в своём знаменитом романе «Игра в бисер». Он нарисовал образ сказочной страны, где люди заняты исключительно духовно-умственным трудом, развивая свои способности посредством абстрактного искусства неведомой Игры. Великолепно получается это у главного героя, который уже в юном возрасте становится её Магистром.
Конечно, образ этой страны лишь метафора, символ ухода в себя, самопознания безо всякой связи с внешним миром, о котором в разреженную атмосферу бытия небожителей просачиваются лишь смутные слухи. Касталия — символ несбыточного общества, которое в силу особых обстоятельств живёт только духовностью. Но на каком-то этапе его безоблачного развития внешний мир войн, катастроф и болезней, обеспечивающий существование этой утопии, всё равно потревожит покой обитателей немыслимого общества, подобно неотвратимым встречам Будды, уклониться от которых живым не дано.
