Олег Шляговский - Поэзия – лекарство и яд гениев, или Исповедь реабилитанта
Началось это в солнечный летний, июльский день. Настроение, если не сказать великолепное, – значит обмануть. Теннисный корт в тени огромных деревьев. Недалеко Финский залив. Играется с огромным наслаждением. Раздается мелодия мобильного телефона. Успокоив дыхание, отвечаю: "Алло". В трубке голос моего приятеля хирурга. Недавно мне делали гастрофиброскопию и он обещал узнать результат.
Я знаю этого замечательного специалиста ни много, ни мало уже четверть века. Высокий профессионал своего дела и что не маловажно с хорошим чувством юмора. Хочу заметить, очень многие хирурги обладают и этим чувством. Вероятно, оно является некоторой защитой от ежедневных и, на мой взгляд, не очень приятных картин больного человеческого организма. И этот организм хирургам приходится долго и пристально рассматривать с удовольствием, улыбкой на лице и, причем, ежедневно. А, возможно, даже влюбиться в него, чтобы понять до конца и прочувствовать.
А как же иначе, он же всем своим видом хочет дать максимальную уверенность больному в успехе начатого лечебного процесса?
Вы догадались, что когда слышишь голос такого человека, то невольно сам начинаешь улыбаться, предвкушая приятный диалог.
Итак голос: "Ты, где сейчас находишься?".
"Я – на Финском заливе. Приезжай, получишь истинное удовольствие"
Однако он не дал мне продолжить и уже абсолютно серьезно добавил:
"Максимум через два часа я жду тебя у себя в кабинете. Завтра тебе необходимо срочно сделать операцию. У тебя диагностировали рак. И, пожалуйста, не волнуйся. Обнаружили вовремя. До встречи" Гудки, гудки, гудки, гудки.
Первое, что захотелось сделать, так это, как ни в чем не бывало, продолжить игру. А через несколько минут опять услышать звонок и тот же голос сказал бы, что в суете нажал не ту кнопку автоматического набора. Информация предназначена другому человеку. За свою ошибку он готов ответить дружеским ужином. Бред, не так ли!? В таких звонках не ошибаются, тем более друзья. Я перезвонил сам и спросил с надеждой услышать что нибудь из области так нами любимых чудес: "А может быть я приеду завтра?"
Он: "Такими вещами не шутят дорогой. Завтра, вероятно, будем уже оперировать. Я жду"
В больницу я приехал со спортивной сумкой и теннисной ракеткой. Загорелый, крепкий человек, уверенный в быстром окончании так и не осознанного мной момента. Потом, размышляя над своим тем состоянием, понял, что, тогда трезво осознавая ситуацию, я не позволял себе даже на долю секунды подумать, что в моей жизни может хоть что-то измениться. До операции я только постоянно прикидывал, удастся ли мне захватить период без дождей и успеть до его начала поиграть на свежем воздухе.
Меня прооперировали не завтра – через день, но прооперировали. Так началась моя совсем другая жизнь. К сожалению не та, что я планировал до операции, но по-новому интересная. Прошу вас обратить внимание на взаимосвязь словосочетаний: "диагноз рак" и "по-новому интересная". В дальнейшем, буду называть этот диагноз онкологическим, учитывая среди читающих людей особенно впечатлительных.
Подчеркиваю, не какая-то напряженная или чем-то ущемленная жизнь. Возможно, мы можем найти еще и еще негативные определения для нового периода моей жизни, ведущие человека в том же пессимистическом направлении. Однако в моем случае любое из них будет неправильным. Верным определением будет только одно – "по-новому интересная".
В справке, выданной после операции, вместо слова "желудок" было написано "культя". Прочитав, я сделал первое новое открытие человека, которому был поставлен такой диагноз, что если от чего-либо целого хирург отрезает часть, то остается ни другая часть, а культя. После операции меня вместе с моей культей отправили в санаторий на берегу Финского залива. Единственный путь в большую жизнь шел, несомненно, через него. За время пребывания в больнице я потерял 15 килограммов живого веса. Необходимо было восстанавливаться. С такими ручками и ножками, как у меня в тот момент, было можно, конечно, играть в теннис, но только виртуально, сидя на кресле перед монитором компьютера.
Однако задача поставлена – восстанавливаться! И в соответствии с этой задачей необходимо было ходить и ходить с утра до темной ноченьки – пока не упадешь. Такой режим прописал оперировавший меня хирург. Чем больше нагрузка, тем быстрее вырастет моя культя и восстановится мышечная масса. А, пока она не выросла, могла принимать в себя только чайное блюдечко легкой еды в сутки. Большее количество любой предлагаемой пищи культя принципиально отвергала. Вот с таким ежедневным запасом энергии я начал 12 – 14-часовую ежесуточную ходьбу.
Именно отсюда начинается главное, ради чего я сел за стол и начал писать книгу о поэтической самотерапии. Прочитав ее внимательно до последней страницы вы, несомненно, осознаете всю неоспоримость положительного воздействия предлагаемой методики на человеческий организм. Тем более, что на последующих страницах я расскажу вам, как эту поэтическую самотерапию использовали талантливейшие люди нашей планеты задолго до того, как судьба подсказала мне сделать то же самое и на своем примере убедиться, что человек от природы обладает мощным целительным даром.
Возможно кто-то, прочитав термин самотерапия, подумает: "Терапия – прерогатива медицины. Этим должны заниматься врачи. Куда он полез!?" С такими людьми буду полностью согласен. Сомнения – это то, что необходимо каждому человеку на пути к познанию. Там, где заканчиваются познания, именно там начинаются сомнения. Поэтому единственная возможность нам от сомнения избавиться, это приобрести новые знания, которые эти самые сомнения и рассеют как утреннюю дымку.
Для этого просто определимся со значением слова "терапия". В начале многих споров лежит именно разногласие в понимании отдельных слов, терминов, определений.
Итак понятие ТЕРАПИЯ произошло от греческого therapeia, что означает – забота, уход, лечение. После того, как мы с вами восстановили классическое понятие терапии, думаю никто не будет против того, что каждый из нас имеет реальную возможность позаботиться о себе сам, обеспечивая надлежащую заботу и обоснованное лечение.
Для того, чтобы каждый раз не употреблять набор из этих нескольких слов, буду с вашего теперь разрешения употреблять только одно – САМОТЕРАПИЯ. Учитывая то, что мы с вами будем заниматься самотерапией, используя поэтический дар слова, данный нам свыше, как и многое другое, никто не будет против этого приносящего только пользу процесса. После такого, на мой взгляд, необходимого пояснения я продолжу историю познания целительных навыков.
В очередной день я сделал своё открытие, когда я, не торопясь, накручивал свой километр, а при таком дневном рационе особенно было и не разогнаться на моих сучковатых рахитного вида спичках под названием ноги. В них в тех ногах, думаю даже бы легендарный Шерлок Холмс, не узнал совсем недавно носившиеся часами по солнечному корту ноги, здоровые, упругие и загорелые. Так вот иду я, иду и неожиданно сам для себя начинаю разговаривать, с кем бы вы думали – со своими собственными ногами! Вы не представляете, как мне хотелось в тот момент взять и побежать как прежде. Вот, видимо, я и стал их уговаривать. А получилось тогда следующее -
"Мои здоровые, сильные ноги
По земле меня сами несут.
Им здоровые сердце, печень, почки
Болеть никогда не дадут!"
Неизвестно откуда пришли эти слова, которые я, говоря вслух, продолжал идти. Но как идти! Ничего похожего на то, что было, не ощущалось. После этих слов ноги сами понесли меня по земле, став без сомнения сильнее и пружинистее, чем каких-то несколько секунд назад. Я остановился, засомневавшись в ощущениях. Может быть показалось – мелькнуло в голове. Решил продолжить ходьбу молча, без этого, как я уже успел осознать четверостишия.
И вот досада, опять все то же самое, ноги не несут, и не пружинят. Правда по инерции может быть каких-то десять, пятнадцать шагов я еще испытывал ощущение полета, но потом все закончилось. Я опять продолжил идти, но уже повторяя пришедшее ко мне четверостишие вслух -
"Мои здоровые, сильные ноги
По земле меня сами несут.
Им здоровые сердце, печень, почки
Болеть никогда не дадут!"
Теперь я ясно осознал – факт налицо. А точнее, прочувствовал этот факт на моих ноженьках, в которых я так мечтал увидеть прежнюю силу. Да и желудок как – то автоматически вписался в данную самому себе поэтическую установку. Сомнений не было – с началом озвучивания четверостишия физиологическая восстановительная цель, казавшаяся такой далекой, стала моментально почти достигнутой.
Возможно, именно о таком непонятном состоянии, в котором я хотел разобраться, и говорил гениальный Фет:
"Не знаю сам, что буду петь,
Но песнь в душе уж зреет".
Или Александр Сергеевич Пушкин:
