Эрнест Вуд - Сосредоточение
Существуют и другие способы, с помощью которых достигается власть над умом. Духовная литература полна примеров замечательного расширения зрения, достигнутого путем экстаза. Индусские йоги и факиры перечислят восемь родов способностей и сил, достижимых помощью сосредоточения, включая возможность видеть отсутствующих, прошлое и будущее, психический телескоп и микроскоп, возможность странствовать невидимо в астральном теле и др. Как ни удивительны эти явления, как ни увлекательны их изучение и ведущие к ним упражнения, но не менее интересно и действенно применение такого сосредоточения и к работе наших нормальных чувств, к расширению нашей силы и знания в обыденном мире повседневной жизни.
Что же означает эта сосредоточенность, и как нам надо упражняться, чтобы достигнуть контроля над умом? Это не означает сужения, ограничения или замыкания наших мыслей и действий; это не означает удаления в лес или в пещеры; не означает и потери человеческих симпатий и интересов; не означает и того, что источник жизни иссяк в наших жилах, подобно реке во время летней засухи в пустыне. Такая сосредоточенность означает, что вся наша жизнь вдохновилась единой целью; она означает усиление мысли, усиление деятельности, расширение симпатии, потому что сосредоточенный человек стоит на страже, не пропуская ни единого случая послужить великой цели.
Глава II
УМ И НАСТРОЕНИЕ
Упражнения в умственном сосредоточении заключаются в контроле ума и в господстве того настроения, которое налагается на него волей, так что все ваше мышление будет направлено к цели, которую вы сами избрали.
Что же такое этот ум, которым вы должны управлять? Какая часть ума в вашей власти? Эти вопросы должны быть рассмотрены до того, как вы приметесь за определенные упражнения, потому что плохим работником будет тот, кто не знает своего инструмента.
Вы обладаете орудием во внешнем мире. Оно приводится в движение по вашей воле. Это - ваше тело, которое носит вас всюду согласно вашему желанию. Это ваш проводник, несущий в себе органы чувств, которые извещают вас обо всем, что доступно для их восприятия. Я сижу в своей комнате и осматриваюсь; передо мной стол и стулья, на стенах большие полки для книг, часы, картины, календари и много других предметов, у стен стоят комод, шкафчики. Я смотрю в окно и вижу верхушки пальм и манговых деревьев, белые мартовские облака над Мадрасом, а за ними синеву эфира. Я обращаюсь затем к моему слуху - налево каркает ворона, часы тикают на стене, кто-то ходит вдали, волоча ноги, слышен где-то гул отдаленных голосов, белка щебечет где-то близко, внизу слышно монотонное чтение пандитов, в другом месте стучит пишущая машинка, а позади всего этого, на расстоянии полумили, слышен постоянный морской прибой залива у набережной Адьяра. Я прислушиваюсь еще внимательнее и слышу, как кровь шумит у меня в ушах, слышу отдаленный протяжный звук какого-то неизвестного мне физиологического процесса. Я обращаю внимание на свою кожу и чувствую легкое нажатие моих пальцев на перо, чувствую одежду на своей спине, стул, на котором я сижу, пол, на который опираются мои ноги, теплый, мягкий летний ветерок, касающийся моих рук и лица. Таким образом, эти чувства, заключенные в моем проводнике-теле, которое составляет орудие моей воли и средоточие моего сознания во внешнем мире, - приводят меня в соприкосновение с частью того огромного мира, среди которого они живут. Но как мала эта часть! Я несколько лет передвигался в этом теле и видел, и слышал, и чувствовал много вещей во многих местах, но как мало этого моего опыта существует в моем сегодняшнем сознании, как неизмеримо мало его вообще в сравнении с тем большим миром, которого я не видал и не знаю.
Что же следует из этого? Очень много, потому что такого же свойства и внутренний мир, мир ума, ментальный мир. И он также заключает бесконечное количество истинных идей, некоторые из которых я уже узнал с помощью моего умственного проводника, некоторые другие, о которых я знал в прошлом, но большая часть таких, которые остаются для меня безбрежной неизвестностью. В этом мире я также имею свое орудие, которое согласно моей воле переносится по миру мысли и следует по указанному течению умственной жизни, подобно тому, как тело мое живет и движется во внешнем мире. Какой же у меня проводник в ментальном мире? Это - мой ум, центр моего сознания для предметов умственных. Представим себе, что это маленькое ментальное тело, в котором я могу пребывать, похоже на рыбку, плавающую среди большого океана мыслей и извещающую меня о том, что она там видит в пределах ее ограниченных способностей. Она не может видеть далее известной границы, она не может перескочить через бесконечность, она должна пройти через промежутки для того, чтобы перейти с одного места на другое, от одной мысли к другой. Вот этой-то рыбкой внимания вам и приходится управлять для того, чтобы она, во-первых, всегда плыла по избранному вами направлению; и, во-вторых, расширяла и улучшала свое поле зрения, свое умение передать вам с полнотой и отчетливостью те события, которые ей встречаются в ее странствованиях по миру мысли.
Идея не есть мимолетная вещь. Каждый раз, когда я смотрю на предмет снова, новый образ отпечатывается на сетчатой оболочке моего глаза, предмет же остается один. Каждый раз, как я снова мыслю какую-либо идею, новый образ производится в моем уме, идея же одна. Когда ум устойчив, мы можем яснее видеть идеи и можем даже получать от них интуитивные знания. Самые совершенные создания мысли - лишь снимки с живых идей, так же, как самая совершенная статуя лишь наилучшее воспроизведение форм, наиболее ясно виденных.
В то время как я пишу, я не думаю о своей ноге; но если кошка начнет царапать когтями мою икру, внимание мое тотчас же привлечется к ней. Нога часть моего тела - была все время там, но внимание отсутствовало. То же самое верно и относительно ума; я могу быть занят составлением статьи по психологии, не думая совсем о том, что в четыре часа я условился быть у г-на Смита, чтобы за чашкой чая обсуждать вместе государственный бюджет; как вдруг слово "распознавание", которое я только что написал, напоминает мне, какой тонкий знаток чая г-н Смит, и это сразу наводит меня на мысль о нашем условии, лежавшем незамеченным в одном из изгибов моего ума.
Столько же основания предполагать, что реальности ума вычеркнуты из бытия лишь потому, что мы не думаем о них, как воображать, что внешние предметы исчезают из поля бытия только потому, что мы их не видим. Когда я смотрю на дом, это тот же дом, на который может смотреть и кто-либо другой. Мы можем смотреть на него одновременно, или он может видеть его в мое отсутствие. Дом этот существует для другого и тогда, когда я его не замечаю, но мы оба сознаем,что видим тот же дом, хотя и видим его разно и каждый по-своему. Точно так же, когда мы мыслим какую-нибудь идею, мы в действительности мыслим ту же самую идею; но для большинства из нас еще надо понять, что наш умственный опыт отражает одну и ту же реальность, надо сознать, что все мы живем в едином мире мысли, в котором все истинные идеи существуют, все равно сознаем мы их или не сознаем.
Даже поверхностное изучение ума открывает нам тот факт, что когда мы отчетливо думаем об одном предмете, мы в то же время смутно сознаем много другого, что более или менее близко или отдаленно относится к этому предмету. Совершенно так же, как обращая глаза на бутылку с чернилами, стоящую передо мной, я в то же самое время вижу и другие предметы на моем столе, как мебель справа и слева, так и деревья в саду - множество предметов; подобным же образом, когда я сосредоточиваю свое внимание на какой-либо одной мысли, я нахожу вокруг нее массу смутных мыслей, постепенно заволакивающихся, становящихся более туманными по мере их отдаления и, наконец, теряющихся в неопределенном пространстве. По мере того, как внимание переходит с одного предмета на другой, поле его становится беспредельно и горизонты этого поля постоянно отступают по мере того, как наше внимание приближается к ним.
Возьмем для примера, что я думаю о кошке. Мне тотчас представится кошка и вокруг этой мысли группируются множество других побочных картинок: как блюдечко с молоком, которое кошка так любит, или коврик перед камином, на котором она лежит. Блуждающий ум остановится, положим, на коврике перед камином; тогда я яснее увижу коврик, а образ кошки начнет бледнеть, уступая место другим новым образам, каковы "огонь" или "фабрика". Ум опять передвигается, он останавливается на фабрике, и я начинаю видеть множество людей, работающих у ткацких станков; в это время кошка уже почти исчезла, а ум переходит к новым предметам.
Эта цепь мыслей представляет неразрывную последовательность во внутренней жизни. Каждая мысль следует за другой, как звенья в цепи. И как во времени один предмет следует за другим - причем только два момента со своим содержанием связаны между собой непосредственно, - точно так же и в потоке умственной деятельности образы следуют один за другим, но непосредственно связаны между собой только два образа. В течение нашей умственной жизни мысли не проникают в ум массами или в беспорядке, а в правильной последовательности, и поток мысленной деятельности лучше всего изобразить рядами кругов, находящих один на другой в последовательном порядке. Желательно исследовать ход мыслей в уме и отметить природу сцепления между двумя последующими мыслями (об этом я говорю в моей маленькой книжке, посвященной памяти).
