Давид Серван-Шрейбер - Тело любит правду
Зато существует серьезная опасность, о которой никто не кричит: дело в том, что теперь все животноводство на Западе полностью ориентировано на кукурузу и сою, все равно, трансгенные или нет. Почему это так опасно? Потому что прежде в природе скот и птица питались травой, листьями и зерном и давали нам сбалансированные продукты, богатые жирными кислотами омега-3 — мясо, яйца, молоко, сыр, масло[62]. А идущие сегодня на корм кукуруза и соя, наоборот, очень богаты омега-6 и почти (или совсем) не содержат омега-3. Потребляя их с пищей, мы создаем в своем организме чрезвычайно вредный физиологический дисбаланс. Речь здесь не о пищевых добавках, а о том, чем мы кормим животных, которые потом кормят нас.
Мы теперь принимаем в десять — двадцать раз больше омега-6, чем омега-3, в то время как наше тело рассчитано на работу в условиях поступления примерно равных количеств тех и других. Это изменение в пищевой цепи стало причиной последнего, выявленного в XX веке, серьезного дефицита питания — дефицита омега-3. И этот дефицит в течение последних пятидесяти лет нарастает ускоренными темпами.
Сегодня уже известны ужасные последствия этого дефицита для здоровья человека: эпидемия сердечно-сосудистых заболеваний (первая по значимости причина смертности на Западе), воспалительных заболеваний (артрит), а также, без сомнения, рак, болезнь Альцгеймера, угрожающий рост частоты депрессий и биполярных расстройств. Это неудивительно. Для нормального функционирования нашему организму необходим определенный набор поступающих питательных веществ. Изменять пропорциональное соотношение в этом наборе на обратное — все равно что пытаться запустить газонокосилку, не заправив ее нужной смесью масла и бензина. Поломки неизбежны!
Сегодня в Европе, и особенно во Франции, у нас есть шанс если не остановить, то хотя бы притормозить эти угрожающие эпидемии, в значительной мере связанные с тем, что мы кладем к себе в тарелку. Несколько французских исследований, проведенных под эгидой Национального института агрономических исследований (Inra), Европейского совета по атомным исследованиям (Cern), университетских клинических больниц Ренна и Лориена, показали, что достаточно скармливать скоту и птице немного льняного семени (среди растительных продуктов это один из самых богатых омега-3), чтобы соотношение полиненасыщенных жирных кислот в регулярно употребляемых нами продуктах приблизилось к тому, которое необходимо нашему организму. Франция занимает второе место в мире по производству льна, так что это решение не стало бы затратным, зато его последствия для нашего здоровья (и для системы социального страхования) были бы колоссальны.
А пока мы ждем, чтобы правительства европейских стран более серьезно отнеслись к этому вопросу, каждый из нас должен сам, в индивидуальном порядке, следить за тем, чтобы потребляемые нами продукты поступали из хозяйств, соблюдающих нормы естественных пищевых потребностей животных, а это и наши с вами потребности. Уже существует несколько таких торговых марок — например, ассоциация производителей сельхозпродукции Bleu-Blanc-Cœur, гарантирующая сбалансированное содержание омега-3 в кормах, яйца Columbus, продукты Belovo. Предстоят ли нам в будущем такие же бурные демонстрации протеста против сои и кукурузы с омега-6, как нынешние демонстрации против ГМО? Этого я не знаю. В одном я уверен: это первый шаг к решению огромной проблемы как для общества, так и для каждого из нас.
Сентябрь 2009
Гомеопатия в авангарде
Академия медицины дала новый старт широкому обсуждению вопроса о гомеопатии[63], заняв твердую позицию против возмещения расходов на нее из системы социального страхования. В заявлении для прессы гомеопатия была названа «устаревшей методикой, придуманной два века назад, исходя из априорных представлений, лишенных всякой научной основы». Употреблялись и такие выражения, как «доктрина, лежащая в стороне от прогресса» и «маргинальный сектор».
Содержащиеся в заявлении слова о «пропаганде» отражают мнение значительной части представителей традиционной медицины, считающих гомеопатию формой шарлатанства, от которого надо защищать население. Население при этом голосует кошельком: сорок процентов французов регулярно употребляют гомеопатические препараты, с возмещением или без возмещения затрат. Возможно ли, чтобы сорок процентов французов настолько ошибались? «Нет», — ответил министр здравоохранения, решивший не прислушиваться к мнению академиков.
Вопрос о гомеопатии затрагивает проблемы гораздо более глубокие, чем возмещение расходов. Он касается самой природы медицины.
На сегодня уже выполнено более миллиона клинических испытаний с двойным слепым контролем. Они достоверно показывают, что от пятнадцати до семидесяти процентов пациентов извлекают заметную пользу из плацебо[64] (таблеток, не содержащих никакой активной субстанции). Для этого достаточно, чтобы пациент и доктор верили в эффективность лечения. Такое доверие запускает в теле механизмы самоисцеления, иногда гораздо более эффективные, чем медикаменты, столь превозносимые научной медициной XX века. Пусть мы пока еще плохо понимаем действие этих механизмов, но никакой серьезный эксперт не может подвергать сомнению само их существование.
Как раз этими механизмами и заинтересовался в XIX веке отец гомеопатии Самуэль Ганеман. Он понял, что тело, похоже, обладает мудростью, позволяющей ему исправлять свои собственные физиологические дисбалансы, чтобы вернуть здоровье. Он ставил себе простую цель: стимулировать эту врожденную мудрость организма при помощи чрезвычайно тонких вмешательств с минимальными побочными эффектами. Все врачи, и с «устаревшими», и современными взглядами, с этой целью согласятся.
Современная медицина называет такое возвращение к равновесию «гомеостазом». Хотя это и кажется более «научным», «гомеостаз» всего лишь громкое слово, которым обозначается то же самое.
Так что по-настоящему главный вопрос медицины XXI века касается того, как лучше стимулировать наши механизмы самоисцеления. Все практикующие гомеопаты согласны с тем, что необходимо в деталях знать историю больного, чтобы выбрать самое подходящее лекарство. Поэтому врач старается выяснить, как вы спите и что едите. Кто заставляет вас замкнуться в своей скорлупе, а кто побуждает открыть сердце; кто в детстве был для вас образцом, а кто не давал вашей душе развернуться в полную силу. Что вам причиняет боль, а что доставляет удовольствие. Умеете ли вы плакать, когда вам грустно, и смеяться, когда вы счастливы… А когда вы все это расскажете, он вдумчиво, со знанием дела выберет из многих сотен препаратов тот, которой вам нужен, — и тут он коснется самых глубин вашей личности. Он доберется до того потаенного места, где вершится физиологическое равновесие, где запускаются — или не запускаются — механизмы самоисцеления. Доктор Дэвид Рейи, руководящий новой гомеопатической больницей в шотландском городе Глазго, считает: именно значимость, которую гомеопатия придает отношениям между врачом и пациентом, в первую очередь обеспечивает эффективность лечения. А техническая медицина все больше утрачивает понимание этой значимости, веря теперь только в лекарства.
Вот что меня пугает. Мы утверждаем справедливо, что гомеопатические препараты не являются лекарствами, и при этом забываем, что и лекарства сами по себе не есть медицина. Медицина всегда была гораздо богаче того, что содержится в таблетках. Два столетия гомеопатической практики фантастически много добавили к этому богатству. Задачей исследователей XXI века станет точнее определить, как запускать врожденную мудрость тела и духа. Никто, и тем более Ганеман, никогда не говорил, что гомеопатия — окончательное решение всех проблем. Это было лишь начало провидческой работы, и дело современной науки — продолжить эту работу сегодня.
Октябрь 2004
В ритме сердец
Эти сидящие в кругу люди регулярно собирались вместе, потому что испытывали страдания. У одних были проблемы с сердцем, у других — рассеянный склероз. На этих встречах они говорили о том, что чувствовали. Здесь, в своем кругу, они могли выслушать других и проявить друг к другу хоть немного того человеческого участия, которого им порой так отчаянно не хватало… Но в этот вечер никто из них не знал, как заговорить о том, что произошло: после тяжелого приступа астмы из жизни ушел Александр. В их ушах еще звучал его смех, который больше никогда не согреет их души теплом. Им трудно было взглянуть друг на друга, в глазах отражались лишь бессилие и печаль.
Несмотря на усилия Сони, медсестры, которая вела эту группу, слова не приходили. Тогда она рассказала, как поступают люди в иных, отличных от западной, культурах. В моменты печали, когда особенно хочется ощутить душевную близость с другими, но разговора не получается, они рассаживаются в круг и просто играют ритмичную музыку. Именно это она и предложила сделать, раздав каждому по маленькому африканскому барабану, из тех, что были сложены в углу.
