Г. Попов - Русская народно-бытовая медицина
Иногда для увеличения силы действия, к уголькам присоединяется хлеб, соль и др. предметы. При посредстве такого комбинированного способа производится (в Нижнеломовском и Керенском уу. Пензен. г.) умывальницами «смывание глаза». Старуха-знахарка берет небольшую чашку, наполняет водою и сыплет в нее несколько соли. Затем, перекрестившись, подходить к печке, берет из гарнушки горячий уголь, опускает его в воду и начинает, смотря в печку, что-то нашептывать. При этом сама, подергивая плечами и раскачиваясь, сильно и часто зевает, отплевывается в стороны и приговаривает: «тьфу, тьфу, пропасть, Ишь ты, окаянный, ишь ты, негодный, ну, и глаз! на-ко, кормилец, выпей, да перекрестись, перекрестись прежде», – наставляет она больного. Затем, дав три глотка воды, умывальница опрыскивает ему голову, лицо и шею, руки и ноги, спину и грудь: «ну, теперь усни, голубчик, постой, я тебя одну, вот так, покрепче», – говорит старуха, укутывая больного с головой.
Несколько иначе снимается специалистками этого дела «переполох» (испуг). Знахарка берет лучину, щепает спичек, зажигает их и опускает в чашку с водой. Потом идет к тому месту, где, по предположениям, случился переполох, и там говорит: «двенадцать недугов, двенадцать переполохов, денные, полуденные, ношные, полунощные, во имя Отца, и Сына, и св. Духа, аминь». Воду дает больному выпить.
При «криксе» ворожея берет блюдо с водой, шейный крест, два угля и, держа на руках ребенка, нашептывает воду и молится, ломая угли и опуская их на блюдо с водой. После этого погружает туда крестик и этой водой спрыскивает ребенка (Инсарск., Городищ, и Чембарск. уу. Пензенск. г.).
Довольно своеобразный прием применяется знахарями при лечении от «обурочения» (Никольский у. Вологодск. г.). Секрет здесь заключается в том, чтобы получить воду, черпая ее, бураком, не против, а вниз по течению реки. Зачерпнув и придерживая края бурака руками, знахарь наклоняется над ним и читает молитву. Наговоренной водой поит и умывает больного, спускает «капелек десяток за пазуху, на сердце», а затем велит немного соснуть.
Другим общим приемом знахарской терапии является «прикалывание» больного. Оно применяется значительно реже, чем умывание и совершается при помощи каких-нибудь остроконечных предметов – иголки, гвоздя, лучинки и т. п., а иногда шейного креста. Подобно тому, как при первом способе производится «смывание» болезни, здесь, при посредстве уколов больного места, достигается ее изгнание.
Помимо таких общих, существуют и некоторые специальные приемы. Один из них, при испуге, употребляется некоторыми курскими знахарками для «выливания страха».
«Как же это ему страх-то выливали? – спрашивают про ребенка, подвергшегося такой знахарской манипуляции.
– Да повели мы его к бабке, а она поставила ему блюдо, на голову, с водою, льет туда воск да приговаривает. Целых 15 коп. отдала ей, а всё не помогает. Потом мы пошли к Т-не, – она тоже, говорят, помогает. Т-на-то взяла клинушек, обвела нм круг, поставила моего малого посредине круга., а клинушек-то и забила в землю, супротив ног. Та уже с нас ничего не взяла: дело, говорить, Божеское, за что тут брать? Ну, вот, моему малому полегчало было после того, а потом опять за прежнее взялось» (Обоянский у.).
Несколько другого, также не совсем обыкновенного способа придерживается, при лечении от испуга, балашовская знахарка Н-ва: она над испуганными «сливает жир». Сажает больного на порог, дает ему чашку с непитой водой, а сама берет сковороду с растопленным салом, выливает его в чашку и прочитывает: «прошу Матушку-кормилицу, Пречистую, Пресвятую Богородицу, со всеми Твоими ангелами и со святыми апостолами и мучениками, помоги и пособи рабу Божию (имя)». Так она сливает несколько раз, рассматривая, будто бы, вылившееся чудовище, которого испугался больной. Сало, которое сливается в воду, сжигает в печке, а воду выливает наотмашь.
При лечении зубищ[61], знахарка в д. Мешковой (Орловск. г. и у.) начинает с того, что прежде убеждается, точно ли у ребенка зубищи. Для этого она пальцами лезет ребенку в рот и ищет зубов. Нащупав, говорить: «ох, девушка ты моя, смотри, какие зубищи большие выросли, а голова-то как горит: словно ты из котла его вытащила». Берет ребенка на руки, находит в стене сук и начинает вокруг его водить пальцем и приговариват: «сук, сучище, возьми свои зубища, от младенца Ивана, крещеного, пороженного». Совершив эту манипуляцию трижды, знахарка, каждый раз лезет с пальцами снова в рот ребенку и надавливает зубы.
Знахарская диагностикаПодобно тому, как для врача первой задачей является определение болезни больного, так иногда и знахарь, являясь к нему, начинает дело с того, что производит осмотр и ставить свою знахарскую диагностику: болезнь от испуга, от дурного ветра, от глаза или порчи. Для определения характера болезни знахарь нередко гадает, смотрит в воду, в зеркало, топить воск, раскидывает карты и т. п. При такой диагностике получает иногда большое значение позевота: если, при произнесены заговора, знахарю сильно зевается, значит, у больного «большие уроки». Если он, зевнет пять раз, значить, обурочила баба, а если больше– мужчина (Вельский и Никольск. уу. Вологодск. г.).
В других случаях, при умывании больного с угольков или камешков, загадывают имя человека, на которого падает подозрение, что сглазил он. Если камни, падая в воду, зашипят, а угли упадут на дно, значит, сглазил человек, имя которого задумано. Такая физическая проба на угли, предпринимаемая с диагностическою целью, производится иногда при очень торжественной обстановке. Знахарка берет ковш холодной воды, кладет в него соли, горячих угольев и при этом приговаривает, кладя первый уголек: «с мужичья глаза», второй – «с бабья глаза». Если тонет первый уголек, значить, болезнь приключилась с мужичья глаза, а если второй – «с лиха бабья глаза». Старуха возвещает о результате исследования больной или больному, проклинает врага – супостата и, совместно с родными и больным, как бы ех соnsiliо, делает предположение на знакомых, кто сглазил. Затем уже следует самое умываше (Зарайск, у. Рязанск. г., Городищ. у. Пензенск. г.).
Некоторые знахарки вносят в эту пробу еще ту разницу, что берут не два, а три горячих угля и последний уголь намечают «девичьим», воду же, в которую погружают угли, солят и мешают ножом (Краснослободск. и Инсарск. уу. Пензенск. г.).
Узнать, кто сглазил, дело относительно легкое. Гораздо труднее знахарю разобраться и определить вид заболевания. Излечить многие из таких заболеваний труднее, и лечение их бывает разное.
«– Хлопотливое это дело, – разъясняет важность такой правильной диагностики знахарка, – хорошо, если сглаз, а если от худого часу, а нет – порча: тогда, ведь, лечить много труднее. Сглаз всего три зари надо отчитывать, а от худого часу и от порчи целых двенадцать зорь. Ну, да мы сейчас узнаем, что ей, сглаз или другое что».
Начинает знахарка читать молитвы, почитает немного, а сама плюнет, начитается – и опять плюнет. Глянет в кувшин с водой и опять плюнет. Кончив, она говорит: «когда принесешь эту воду, все ваши должны поглядеться в нее, может, не сглазил ли кто из своих? За чужих я гляделась в кувшине, не знаю, не подходит, чтобы был сглаз. Если бы сглаз, я бы зевала, а то ни разу не зевнула. Все-таки, попробуй. Если не полегчает, опять приходи ко мне: придется лечить от худого часу и от порчи» (с. Сергиевское, Орловск. г. и у.).
Виды знахарей-заговорщиковВ некоторых случаях знахарь, несомненно, является сознательным надувателем своего брата-мужика, иногда украшает свою обстановку даже атрибутами знахарства – змеиными головами, костями лягушек (Дорогобужск. у. Смоленск, г.), у него на виду сидит и кот большой, стоит и ступа, и толкач, кочерга, котел и кадка с водой (Болховск. у. Орловск. г.), а у некоторых имеются и кости человеческие, «разрыв-трава» и пр. (Карач. у. Орловск. г.). Такой знахарь напускает на себя особую ловкость и беззастенчиво приписывает себе силу, способную не только причинить и отогнать болезнь, но и поднять мертвого: «захочу – и мертвого подниму этой (наговорной) водой, – бахвалится знахарь из ряда таких, – только у вас состояния не хватит со мной расплатиться».
Заговоры, которыми владеют этого сорта знахари, по большей части, неизвестны: они обыкновенно уверяют своих пациентов, что если сказать кому-нибудь слова заговора, то он потеряет через это силу. Заговоры эти передаются знахарями и знахарками, по убеждению крестьян, только на смертном одре, кому-либо из близких родственников, наедине, в строгой тайне, и те, в свою очередь, блюдут тайну заговора до своей смерти.
Таких крестьянин побаивается, у себя дома принимает со страхом и трепетом и, чтобы задобрить, угощает водкой. Это в особенности относится к тем «знаткам, которые при заговорах не употребляют имени Божия и Святых, к порченникам[62] и ясновидцам»[63]. Такое же почтительное и подобострастное отношение, в местах с татарским населением, проявляется к знахарям и ворожеям из татар. Вероятно, на этом основании татарские ворожеи считаются даже искуснее и сильнее русских. Такой славой, например, пользуются ворожеи татарской дер. Чудовки (Керенск. у. Пензенск. г.), куда возят для лечения русских порченых. – «Уж чем мы ее (порченую) не лечили, нередко приходился слышать от пензенских баб: – ко всем ворожеям возили, татарский наговор пила, ничего не помогло, видно, так Богу угодно».
