Владимир Ларин - Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы
«Здравствуй, всякая тварь…»
В семь лет я уже хорошо знал растения, особенности их сбора, хранения и приготовления. Но одного собирать травы бабушка меня не пускала.
– Луг тебя еще не знает, – говорила она. – Каждый лекарь, прежде чем запасы делать, должен с лугом подружиться. А потом помощника себе из мира растений завести.
Как-то днем бабушка позвала меня и сказала:
– Пойдем с лугом знакомиться.
– Так он меня давно знает, – обиделся я. – Ведь каждый день там бываю!
– Знать-то знает, – улыбнулась бабушка, – да за своего не считает. Ты вот тоже – сколько ребят знаешь, а с каждым ли делиться захочешь?
Я должен был признаться, что не с каждым. Мы вышли на луг, сели на траву, и бабушка достала из корзиночки немного хлеба, бутылку с водой, семена трав, завернутые в бумагу. Она раскрошила хлеб и бросила несколько кусочков в разные стороны.
– Здравствуй, лужок, здравствуйте, травки, здравствуй, всякая тварь лесная и луговая, – заговорила бабушка. – Давно мы друг друга знаем. Вот пришла к вам в гости, гостинцев принесла. – Бабушка бросила еще несколько кусочков хлеба и немного семян. – Внучка с собой привела, хочу, чтобы знали его, за своего принимали. – Она встала на колени, поклонилась травам. Потом велела мне бросить несколько щепоток семян на землю и продолжила: – Любите его, как меня любите, помогайте, как мне помогаете, взрастут травы из семян посеянных, зашелестят на ветерке, передадут жизнь и память другим. А подрастет внучек, меня заменит и вас не обидит.
Бабушка достала из корзинки засохший стебелек тысячелистника и протянула к травам. Те наклонились навстречу, бабушка погладила их ладонью и дотронулась стеблем до земли. Из зарослей тут же вынырнула шустрая зеленовато-серая ящерица, оперлась лапками о стебелек, который бабушка держала в руках, и уставилась на меня бусинками глаз. От этого взгляда мне стало не по себе. Бабушка улыбнулась:
– Ну вот и помощничек пришел, – сказала она и кончиком пальца коснулась головы ящерки. Та не убежала, а все так же внимательно смотрела в мою сторону.
– Ба, чего она так глядит? – спросил я.
– Запомнить хочет, – сказала бабушка. – Ты возьми-ка семена, по лужайке разбросай да водичкой полей. Сам же их осенью собирал, поэтому они тебя знают. Как прорастут, память свою другим передадут. Вот и подружишься с лугом.
Я вспомнил, как прошлой осенью бабушка посылала меня на луг собирать эти семена, причем не по отдельности, как обычно, а скопом. Я совершенно забыл про них, и вот теперь они пригодились. Я разбросал семена кругом, побрызгал на траву водой и вернулся к бабушке. Ящерка тем временем забралась к ней на руку, и бабушка что-то шептала ей, поглаживая пальцем по головке. Опустив своего помощника на землю, бабушка еще раз провела ладонью по траве, потом поднялась.
– Пора домой, – сказала она, – завтра снова придем.
Еще дважды бабушка ходила со мной на луг и повторяла этот ритуал. И каждый раз из травы выползала серо-зеленая ящерка, забиралась к ней на руки, и было похоже, что они о чем-то разговаривают. Бабушка что-то шептала, а ящерка покачивала головкой и смотрела на нее. Я разбрасывал семена, поливал их водой, и мы уходили. После третьего раза бабушка сказала:
– Теперь один ходить будешь, семь дней подряд семена рассеивай, водичкой поливай да не забывай с лугом разговаривать.
– Ба, а ящерка ко мне выйдет? – спросил я.
– Нет, миленький, у тебя свой помощник будет. Вот с травками подружишься, тогда его звать и пойдем.
Семь дней подряд я ходил на луг, разбрасывал семена, поливал их, пытался знакомиться с травами. Сначала это давалось тяжело. Трудно говорить с безмолвным растением, как с человеком, речь сбивается, не знаешь, что сказать. Но постепенно я привык и начал разговаривать с травами свободно. К тому же я стал замечать, что их молчание весьма условное. Чем свободнее и непринужденнее становилась моя речь, тем тише вели себя растения. Они как бы замирали в радиусе метра, повернув свои верхушки в мою сторону, и, несмотря на окружающие звуки: шум ветра, щебет птиц, – создавалось ощущение полного безмолвия, давящего на уши. Травы слушали. По-другому стали восприниматься и прикосновения к растениям. Когда, уходя с луга, я гладил их, у меня появлялось ощущение, будто я провожу ладонью по теплой кошачьей спинке. Спинка эта выгибается, травинки оплетают пальцы, по руке пробегает волна тепла. Возвращаясь домой, я делился впечатлениями с бабушкой, она улыбалась, гладила меня по голове и говорила:
– Вот видишь, травы научились тебя слушать. Теперь твоя очередь научиться их понимать.
– Ба, а разве они говорят, у них же рта нет? – удивлялся я.
– Так ведь ушей у них тоже нет, – улыбалась бабушка. – Не торопись, придет время, услышишь.
Божье предназначение трав
Время шло, мы собирали растения, бабушка лечила больных, я наблюдал за ее работой, запоминал объяснения.
– Каждое растение не случайно в этом мире, – учила она, показывая травы. – Твоя задача лишь понять их природную суть, Божье предназначение. Понимая растение, ты всегда сможешь приготовить правильный сбор. Травы в нем должны поддерживать друг друга своей силой, помогать, тогда и польза от лечения будет. Те растения, которые свежими применять хочешь, собирать надо при полной и убывающей луне.
– Они сочнее, луна в них воду подняла и энергией земной наполнила, – догадался я.
– Правильно, миленький, – улыбнулась бабушка. – А вот для сушки травы берут, когда луна темная и в период роста. Тогда они сохнут быстрее, меньше полезных свойств теряют, да и цвет хорошо сохраняют. Что бы ни говорила сейчас наука, а мы окружены различными силами, значение которых не всегда понимаем, и человек является только частичкой этого мира, причем далеко не лучшей. Когда сбор составляешь, надо учитывать, что в траве, цветах и листьях – лекарство, в корнях – сила для растения и человека, а в коре – движение этой силы. Поэтому в хороший сбор все компоненты должны входить. Вот, к примеру, аир – трава могущественная и везде пригодная – хочешь в пищу, хочешь на снадобье. Если кусочек корня аира бросить в воду, то через час он воду очистит, и пить ее без опаски можно. Сбор из корня и травы аира с добавлением ивовой коры глазные болезни лечит, язвы заживляет и стариков молодит.
– Конфеты из корней вкусные получаются, – напомнил я.
– Все тебе лакомства да сладости. – Бабушка достала из шкафа тарелку с аирными палочками. – На уж.
Бабушка делала из этого растения замечательные конфеты. Она собирала корни, чистила их, слегка подсушивала, а потом варила в меду с добавлением лимонного сока и цедры. Немного подсушив проваренные корни, она обваливала их в сахарном песке. Получалось удивительно вкусное и ароматное лакомство. При помощи этих конфет бабушка лечила желудок, давала их людям со слабым зрением и аллергическими заболеваниями, а также при простуде. Аир занимал почетное место в нашей зеленой аптеке. Был здесь и порошок из высушенных корней, применяемый для лечения почек и пародонтоза, и отжатый сок в темных бутылочках, с помощью которого бабушка помогала людям избавиться от катаракты и бельма, отвар листьев и початков для восстановления волос, – всего и не перечислишь.
– Собирать аир, – говорила бабушка, – нужно под утро, пока солнце еще не встало, а луна убывает. Тогда он в самой силе. Траву срывают, когда растение цветет, а корни – когда цветок уже подвял.
Бабушка шла за аиром, предварительно ополоснув руки отваром ивовой коры.
– Аир и ива друг друга любят, – говорила она, – друг к дружке тянутся, поэтому во время сбора у него обиды не будет.
Со временем общение с растениями стало для меня постоянным ритуалом, даже необходимостью. Ежедневно я приходил на луг, садился на траву и поглаживал ее, рассказывал о том, что происходило дома, делился своими обидами и радостями. Травы тихо шелестели, тянулись к рукам и как будто ласкались, обвивая пальцы стебельками. Скоро я стал замечать, что в процессе разговора шелест луга в зависимости от сказанного менялся. Он становился то монотонным и успокаивающим, когда я рассказывал о своих обидах, то многоголосым, как будто травы совещались между собой и о чем-то спорили. Иногда среди этих звуков явственно проступало шипение рассерженной кошки.
Менялись и мои ощущения при поглаживании растений. Рука чувствовала то жесткое покалывание, когда травы были чем-то недовольны, то мягкое тепло, когда речь шла о красоте цветов и о самих травах, то прохладу, когда травы замолкали, как бы обдумывая сказанное. Я начинал понимать их. Травы умели переживать, бояться и давать советы. Их советов я еще не научился слышать, но ясно осознавал, что они пытаются что-то сказать, а вот что конкретно, было пока загадкой.
