Михаил Лившиц - Большая шляпа средних размеров
В роскошном директорском кабинете в одном из углов располагался маленький столик, который к моменту появления Закира был красиво сервирован изысканными фруктами, черной и красной икрой в хрустальных вазочках, дорогой рыбой нескольких сортов.
На отдельном столике располагались винно-водочные изыски.
Директор дворца, улыбаясь в тридцать два зуба, поднялся с распростертыми объятиями навстречу Закиру:
— Как жизнь, дорогой, как работается, есть ли какие претензии, замечания? — и, не дожидаясь ответа Закира, мягко развернул его за плечи в сторону поднимавшегося из кресла гостя, которого Закир сначала и не заметил. — Да вы же знакомы, наверно, не могли не встречаться!
— Конечно, знакомы, — сказал гость, — еще с первого банкета у президента после вашего представления по телевидению.
— На всякий случай, — суетился хозяин кабинета, — с хорошим человеком не грех познакомиться и второй и третий раз! Представляю — первый секретарь администрации президента… — И директор назвал фамилию, широко известную в республике.
Закир сразу все понял: во-первых, он помнил этот банкет, как к нему подошел этот самый первый секретарь и, рассыпаясь в комплиментах Закиру, неожиданно сказал:
— Жаль, что вы играли в поле, а не стояли в воротах!
— Почему? — простодушно удивился Закир.
— Мой сын мечтает о месте в воротах первой команды страны. Если бы вы были вратарем, то сразу бы заметили, какой у мальчика талант!
Закира уже тогда несколько покоробила такая, на его взгляд, нескромная похвальба, но он решил, что это простительная для любого отца слабость.
И вот сейчас в кабинете директора Дворца Закир приготовился выслушать обычные родительские вопросы, дескать, как там мой шалопай и т. д.
— Вы — папа Рахмата, — сказал Закир, сразу вспомнив одного из своих четырех голкиперов. Мало того, что Рах-мат был самым маленьким из всех кандидатов, парень был ленив и избалован.
— Потом, потом все разговоры, — суетился директор, — сначала промочим горло, перехватим слегка…
Все уселись за столик, хозяин наполнил рюмки. Поскольку собеседники Закира вышли, естественно, из старой советской номенклатуры, то первый тост не отличался оригинальностью:
— За здоровье нашего дорогого президента, дай ему Аллах многие лета счастья и процветания на благо нашего народа и республики! — громогласно провозгласил директор Дворца спорта.
Выпили, закусили. Закир, сопровождаемый взглядами, поморщившись, выпил, подцепил вилкой дольку лимона и, видя, что директор снова взялся за бутылку, попытался ладонью закрыть свою рюмку.
— Ну что ты, — мягко отвел его руку директор, совсем нас не уважаешь?
Застолье с пустым трепом о народе, о погоде и т. д., сопровождаемое возлиянием, продолжалось еше полчаса, пока гость не перешел к делу.
— Дорогой Закир, мальчик меня беспокоит, — начал он, — с тренировок приходит усталый, глаза не горят, говорит, что задания ему дают дополнительные непосильные, тренеры придираются, играть не ставят… А ведь у мальчика — талант!
— И кто же ему такой диагноз поставил — талант? — Закир старался не обращать внимания на директора Дворца, который под столом усиленно наступал ему на ногу. — Мне казалось, что это только очень опытный специалист может разглядеть в таком возрасте наличие или отсутствие таланта.
— До тебя, дорогой, с ним персонально занимался второй тренер. Он очень хвалил мальчика, и успехи были, что называется, налицо, — уже с небольшим нажимом, сдерживая раздражение и недовольство, продолжал гость. — Да и остальные ребята в команде его любили. А сейчас он на тренировки ходит из-под палки.
Закир понимал, что надо бы промолчать, вежливо согласиться с собеседником, пообещать, что будет уделять отпрыску больше внимания, но «остаповский дух», глубоко укоренившийся в нем, рвался наружу.
— К сожалению, Рахмат не только не выполняет тренировочные задания, своим поведением он разваливает дисциплину в коллективе. Кстати, я хотел просить вас — за Рахматом после занятий приезжают две машины, и он определяет, кого из команды сегодня будут развозить по домам, а кого нет. Это совершенно недопустимо!
— Недопустимо не ставить парня первым номером! — начал багроветь гость. — Я надеюсь, что вы все поняли и нам не придется больше возвращаться к этому разговору!
Конечно, конечно, все будет в полном порядке, — суетился директор, стремясь не допустить перехода на повышенные тона. Он снова наполнил рюмки и провозгласил: — За будущего первого вратаря Республики!
Закир, багрового цвета, поднял рюмку, вежливо чокнулся с присутствующими, одним глотком, как будто это был не фирменный коньяк, а тройной одеколон, опорожнил ее.
— А также за отсутствующих здесь дам! — неуклюже попытался отшутиться Закир. — С вашего позволения вернусь к своим должностным обязанностям.
Он поднялся из-за столика, не закусывая, вежливо пожал протянутые ему руки, вышел из кабинета, пересек коридор, в котором располагались служебные кабинеты и офисные службы Дворца, и подошел к катку.
Тренировка уже закончилась, на льду никого не было. Закир вернулся в тренерскую комнату, где сидел второй тренер, ни слова не говоря, надел коньки и вновь вышел на каток. Привычным движением открыл дверцу бортика и выкатился на лед. Дицо его пылало, со льда веяло приятной прохладой.
Закир резко, с места разогнался и, уже набрав скорость, плавно покатился по большому кругу, огибая ворота. В ушах его вдруг зазвучал такой знакомый голос диктора из ледового Дворца спорта в Лужниках: «Номер восемнадцать — заслуженный мастер спорта, неоднократный чемпион мира и Олимпийских игр Захар Мама-тов, ЦСКА, Москва…» Неожиданно голос диктора прервался, и Закир услышал:
— Закир Умятович, успокойтесь, не переживайте, надо просто привыкнуть к нашим порядкам! — у бортика стоял второй тренер.
Закир вернулся на землю — он сделал плавный полукруг через центр площадки и подъехал к бортику.
— Я такой чай заварил, Закир Умятович, никакого опохмела не надо! Пойдемте, а то остынет! — Закир последовал за ним. В тренерской действительно уже стоял накрытый большой куклой красивый заварной чайник, две китайские чашечки с закрывающимися крышками, вазочка с печеньем, сахарница. Закир сбросил коньки, сунул ноги в теплые тапочки и присел за стол.
— Мне друзья из Москвы по старой памяти присылают настоящий китайский зеленый чай — такой в магазинах не продается! Не чай — эликсир бодрости! — второй тренер ухаживал за Закиром, как за любимой девушкой, Закир чувствовал это и был тронут.
После чаепития Закир поднялся из-за столика, обнял коллегу за плечи и предложил:
— Зайдем в класс для занятий, хочу кое-что посмотреть еще раз.
В классе для теоретических занятий стояла большая доска, к которой магнитиками прилипали небольшие кругляшки, диаметром чуть меньше шайбы, на которых тренеры показывали ребятам различные тактические схемы, варианты игры и т. д.
Закир выложил на доске двадцать таких кружочков, разделенных на четыре группы по пять штук в каждой. Второй тренер стоял рядом и пока еще не понимал замысла Закира.
— Смотри, — сказал Закир, — это наши четыре пятерки, с которыми мы проводим матчи. Здесь, — Закир выложил внизу еще четыре кружочка, — наши вратари. А теперь неси свои анкеты и подложи их соответственно под кружки, понял?
Второй тренер на минуту удалился из класса и вернулся с анкетами, которые начал подсовывать под кружки. Закончив работу, он присел рядом с Закиром.
Друзья-специалисты увидели то, что и должны были увидеть: первые две пятерки были сплошь красными, а третья и четвертая — зеленели, изредка перемежаясь синим цветом; первый вратарь был красным, два других — синими и четвертый — Рахмат — зеленый, как доллар.
Сомов появился дома спустя две недели после приезда Закира. Накануне Закир, несмотря на уговоры женщин, съехал в казарму — он стеснялся, считал неудобным занимать кабинет хозяина. Сомов очень устал — после окончания спартакиады, на которой команда их округа в общем зачете поднялась на два места выше обычно занимаемого, состоялся традиционный банкет, на котором руководством были отмечены высокие спортивные достижения округа, розданы, как обычно, соответствующие «пряники» непричастным и обозначены невиновные отстающие. Получил свою долю поздравлений и Сомов — комдив поздравил его с успешной подготовкой команды и объявил о присвоении ему очередного воинского звания. Так что дома женщины встретили не замполита майора Сомова, а подполковника, замначальника штаба дивизии Николая Васильевича Сомова — с большими темными кругами под глазами, свидетельствующими о том, что новоиспеченный подполковник не нарушил армейских традиций…
