Евгений Гик - Жены шахматных королей
Жизнь Петросяна была счастливой, почти безоблачной, но, увы, в начале восьмидесятых у него обнаружилась неизлечимая болезнь. Он умер в 1984-м, прожив всего пятьдесят пять. Похоронили его в Москве на Армянском кладбище.
Петросян оставил большое наследство, а вдова умело приумножала его. Кое-что из собственности перепало и сыновьям. Но, видно мало, потому что, по упорным слухам, один из них — редчайший случай! — судился с матерью: то ли из-за дачи, то ли из-за квартиры. Чем закончился этот судебный процесс, нам неизвестно. А Рона Яковлевна пережила мужа почти на двадцать лет и в 2003 году умерла от той же страшной болезни, что и он.
Брак благословил генсек
Десятый чемпион мира Борис Спасский в шутку называет себя опытным бракоразводником. Первый раз он женился в двадцать с небольшим, в 1960-м жена Зинаида родила ему дочку Таню. Супруга гроссмейстера была очень «правильной», с утра до вечера пилила Спасского, и за это он прозвал ее Надеждой Константиновной, причем имя и отчество произносил скороговоркой: «Константинна». «Очень агрессивная тетя, — вспоминает Спасский, — мы с ней были похожи на разноцветных слонов: никогда не пересекались, не совпадали». Этот брак на заре туманной юности Бориса оказался непрочным и через пару лет не без скандалов распался.
Следующей женой будущего чемпиона мира стала Лариса, которая была на пять лет моложе Спасского, у них родился сын Василий, он младше Татьяны на семь лет. Любопытно, что обе супруги жили в Ленинграде в одном доме, причем со второй женой Борис был знаком задолго до женитьбы на первой. Возможно, он не сразу сделал правильный выбор или таким оригинальным способом решил переждать, пока Лариса подрастет. Кстати, ее отец был заметным в городе человеком — начальником Ленгоргаза.
С Ларисой Спасский прожил почти десять лет. Когда он обосновался в Москве, она с сыном тоже перебралась в столицу. Лариса была рядом с мужем на всех трех его поединках за шахматную корону. После проигрыша Фишеру у Спасского, как он сам говорил, все пошло наперекосяк, наступил кризис и в семейной жизни. В результате одно любовное приключение следовало за другим. Как раз в это время благодаря своему другу, известному артисту Анатолию Ромашину (несколько лет назад он трагически погиб), Спасский познакомился с Мариной Щербачевой, русской по происхождению, но французской подданной.
Это был нелегкий период в жизни шахматного короля — застой в стране процветал, и его, человека независимого, свободолюбивого, буквально замучили партийные идеологи и непреклонные функционеры. Они всячески препятствовали его женитьбе на Марине: брак с иностранкой в то время приравнивался почти к диссидентству (вспомним хотя бы Владимира Высоцкого, тоже женившегося на француженке русского происхождения, тоже Марине — Влади). Однако мадемуазель Щербачева проявила необычайную находчивость в борьбе за свое женское счастье…
Работая в торгпредстве Франции в СССР, она сумела достать приглашение на прием, который Брежнев давал в честь президента Франции Жоржа Помпиду. В Кремле высокому гостю задали множество вопросов, обратилась к нему и Марина:
— Господин Помпиду, как вы относитесь к любви?
Президент просиял: как мог ответить француз на такой вопрос!?
— О, нет ничего прекрасней любви!
— Тогда почему же нам с Борисом Спасским запрещают вступить в брак? — последовало неожиданное продолжение.
Президент Франции немедленно переадресовал вопрос Брежневу, чем весьма озадачил его. Генсек был вынужден признать, что это какое-то недоразумение. И на следующий день Бориса вместе с невестой-француженкой вызвали в ЗАГС, где их брак был мгновенно зарегистрирован. Так что справедливости ради надо признать, что по крайней мере одно доброе дело за Леонидом Ильичем, безусловно, числится.
Незадолго до своей третьей женитьбы Спасский решил посоветоваться с Виктором Хенкиным, стоит ли ему это делать. Опасаясь дать неверный совет, журналист прибег к помощи Сократа: «Как бы ты ни поступил, ты будешь горько об этом жалеть». Но надо сказать, что на сей раз Сократ, а вслед за ним и Хенкин, ошиблись. Уже более четверти века живут в Париже шахматный король со своей королевой, причем живут богато и счастливо. Особенно после так называемого матча-реванша с Фишером, когда Спасский стал миллионером.
Марина Юрьевна на шесть лет моложе мужа, как уже говорилось, русская по происхождению — из известного в России дворянского рода. Ее прадедушка был директором сиротского дома в Санкт-Петербурге, а дедушка — видным генералом царской армии, активным участником знаменитого Брусиловского прорыва, командующим румынским фронтом в Первую мировую войну. Во время Гражданской войны его расстреляли большевики. Бабушка слыла богатой женщиной, но в 1918 году, покидая родину, потеряла все свое состояние. Родители Марины были уже скромного достатка, и прошло немало лет прежде, чем они прочно встали на ноги.
Итак, в 1976-м Спасский с женой уехали во Францию, где и обосновались. В 1980 году у них родился сын, который младше своей сводной сестры Татьяны ровно на двадцать лет. Марина дала ему имя Борис Александр Жорж, но после крещения он стал просто Борисом. Несколько лет Спасский продолжал выступать под советским флагом, за что Корчной язвительно прозвал его «одноногим диссидентом». Но в 1983-м Борис-старший окончательно разругался со спортивным руководством страны.
В 1992 году после второго матча с Фишером Спасский, хоть и опять потерпел фиаско, сильно разбогател. Это позволило ему купить в Ленинграде сразу две квартиры — дочери Татьяне и сестре Ирине, кстати, известной в прошлом шашистке. Конечно, улучшил он и собственные жилищные условия: расширил апартаменты в Париже, «захватив» подъезд небольшого дома, построил особняк в Ницце, где его семейству досталась земля от отца Марины, наконец, соорудил маленький уютный домик в Гренобле, причем сам активно участвовал в строительных работах. Спасские долго держали маленькую фирму по продаже спортивного и шахматного инвентаря. При ее создании использовалось имя чемпиона мира, но всеми делами ведала его жена. Впрочем, после встречи с Фишером особой нужды во владении фирмой уже не было.
Весну и осень Спасский с супругой часто проводят в Париже, летом отправляются в Ниццу, а зимой — в Гренобль, тем более, что с юности одно из любимых занятий Бориса — горные лыжи. Мать Марины жива, а отец трагически погиб во время матча Спасского с Фишером. Через неделю после его старта он отправился на машине поболеть за своего зятя, но по дороге бесследно исчез. Позднее его тело было найдено в горах Швейцарии, видимо, он попал в снежную лавину.
Так получилось, что в 1997 году, когда Спасский наконец посетил родину и заехал на три дня из Санкт-Петербурга в Москву, автор этого повествования оказался единственным, кто встречал его на вокзале. Я отвез Спасского и Марину домой на Мосфильмовскую, где они не были двадцать лет, и сделал исторический снимок.
— Борис Васильевич, как вы себя чувствуете на чужбине, в далеком Париже? — спросил я шахматного короля.
— Как командировочный, правда, с хорошими суточными…
Среди культовых фигур Спасский, наряду с Иосифом Бродским, был одним из последних, кто после перестройки долго не появлялся на родине (а поэт так и не успел это сделать). Из шахматистов его опередили и Корчной, и Гулько, и Камский, и многие другие. А ведь Борис Васильевич, надо заметить, очень русский человек, настоящий патриот, в определенной степени даже националист (сам себя он называет монархистом): российские проблемы всегда беспокоили его. Теперь Спасский наверстывает упущенное — все чаще появляется в России, причем в самых разных городах, используя для приезда любой повод. Похоже, ностальгия совсем замучила экс-короля: осенью 2004-го Спасский даже согласился возглавить газету «Шахматная неделя» (вспомнил, что почти пол-века назад закончил факультет журналистики Ленинградского университета). Правда, совсем перебираться в Москву пока не собирается, но в век интернета руководить газетой можно и на расстоянии…
Тюремный роман
Роберт Фишер, одиннадцатый шахматный король, был озабочен проблемой женитьбы уже более сорока лет назад. В 1962-м на Олимпиаде в Варне Михаил Таль решил взять у него интервью для рижского журнала «Шахматы», главным редактором которого тогда был. Они прогуливались по набережной, и бывший чемпион мира спросил у будущего:
— Бобби, вам уже девятнадцать, не подумываете ли вы о женитьбе?
— Я как раз сейчас занят этой проблемой и не знаю, что делать, — доверительно сказал Фишер. — То ли купить подержанную машину, то ли жениться.
Роберту не нравились американки, поскольку они, по его мнению, слишком много времени проводят в парикмахерских, а привлекали экзотические девушки с Тайваня и Гонконга. Подержанная машина стоила долларов семьсот, во столько же обошлись бы и дорожные расходы, если бы невесту в случае чего пришлось отправлять обратно домой. Так что у Бобби действительно был нелегкий выбор, который, судя по всему, он сделал только в XXI веке. Но не будем забегать вперед…
