Виктор Коноваленко - Третий период
На самом деле, как я понял позднее, все объяснялось просто: в хоккейную команду набирались ребята постарше и покрупней. Я же продолжал оставаться даже среди своих сверстников самым маленьким. Оставалось надеяться, что еще подрасту. А пока необходимо продолжать тренировки в футбольной секции.
Но интерес к футболу у меня сильно поубавился. Да и играла наша команда значительно хуже – мы заняли в первенстве города четвертое или пятое место. Правда, меня взяли в сборную города, и я впервые был на спортивном сборе, которым руководил известный тогда тренер Ливерий Андреевич Носков. Год не прошел для меня бесполезно, я уже как-то вошел в спортивный режим. И с большим нетерпением ждал осени, когда придет хоккейная пора.
На этот раз командой занялся тренер Николай Иванович Дунаев. Именно его я считаю своим первым настоящим тренером в хоккее.
А дело было так. Конкурс на полевого игрока я снова не прошел. И, как утопающий хватается за соломинку, я ухватился за последнюю возможность попасть в команду – вновь предложил испытать меня в воротах. Этот шанс был мне предоставлен. Наверное, я очень старательно отбивал шайбы, которые посыпались на меня в тот раз. За прошедшую зиму я кое-чему научился во дворе, то и дело вставал в ворота, правда, без коньков, в валенках. Я уже испытал боль от попадания шайбы. Уже научился немного защищаться от этой боли: запихивал в валенки негодные книжки, получались своеобразные щитки. Но, главное, я понял: в воротах стоять не каждый хочет, потому что когда в тебя бросают шайбой, бывает больно. В общем, тут нужна смелость. И еще – терпение. Терпеть боль я умел, это точно. Я уже много раз себя испытывал.
Не знаю, разгадал ли Николай Иванович мое страстное стремление попасть в команду. Но только с тех пор я вратарь.
С каким торжеством шел я на склад получать по отцовскому паспорту хоккейную – вратарскую – амуницию. Получил коньки, щитки, два «блина» на перчатки. Ловушек тогда не было, играли без них.
На тренировки я ходил аккуратно и тренировался с удовольствием, хотя «стоять» меня не учил никто. Просто били по воротам. Я старался не пропускать игр «Торпедо» и все время смотрел, как стоит Курицын. Но поймать момент, когда он отбивает или ловит шайбу, не всегда удавалось – ведь это не на замедленной видеопленке, поэтому секреты вратарского дела оставались для меня за семью печатями.
Отлично помню первый матч с командой завода «Красная Этна». Мне забили четыре шайбы. Первую пропустил, потому что испугался и поднял клюшку, чтобы защитить лицо. А защищать надо было ворота.
Научиться себя не щадить – вот в чем, наверное, секрет вратарского мастерства. Но это я понял не сразу.
Матч с «Красной Этной» мы выиграли. Дунаев одобрительно отозвался о моей игре. Спросил:
– Ну как, нравится тебе в воротах стоять?
– Нравится, – говорю.
– Значит, будешь вратарем?
– Буду!
В тот первый свой вратарский сезон получил я первую довольно серьезную травму: шайба попала мне в лоб, чуть выше глаза. Прямо со стадиона меня увезли в больницу. Там наложили швы, забинтовали голову и отпустили домой. Говорят, скажи, мол, спасибо, что не в глаз! Мать как увидела меня – заохала, запричитала. А отец как стукнет кулаком по столу:
– В чем дело, говори!
Я рассказал. Мама как будто бы еще сильнее испугалась:
– Ох, убьют тебя этим хоккеем! Не пущу больше!
А отец сразу успокоился:
– Не убьют, – говорит, – дураком если не будет. Пусть играет.
Сколько потом было этих травм. Все лицо штопано-перештопано. Руки-ноги не в счет. Уж чего-чего, а боли я натерпелся. И это заставляло соображать, изобретать себе какие-то приспособления, усовершенствования. Почти сразу же я стал пытаться ловить шайбу крагой, которую надевал на левую руку, – так мне было удобней, в правой я держал клюшку. Тыльная сторона краги от удара все-таки защищена, а ловить ладонью – сильный удар иной раз случается, больно. Я нашил на ладонь фетр – несколько слоев – и прочно, и не так больно. Или ловушки эти. Специально ездил на кожгалантерейную фабрику, и долго мы там с инженером обсуждали, как лучше ее сконструировать, чтобы действительно ловушкой была.
Но это уже было позже, когда стал играть в команде мастеров. Пока же я играл за юношей. Но в команде утвердился прочно. Для меня это было важно – надо было как-то решать вопрос со школой. Дело в том, что для себя я решил пойти на завод.
Начался учебный год. Отец настаивал, чтобы я учился, хотя бы седьмой класс окончил. Я начал было ходить в школу, но, глядя на своих сверстников, которые постоянно прогуливали уроки, и сам стал прогуливать. Удивительное дело – мальчишеская солидарность! Наверное, я мог бы заставить себя сидеть на уроках. Но, как теперь говорят, это было «непрестижно» для нашей компании. Только маменькины сынки и «зубрилы» тихо сидели на уроках и примерно поднимали руку. Зато они пищали от легкой затрещины и бежали жаловаться после каждого щелчка по лбу. За что их уважать? Мы чувствовали себя гораздо взрослее многих своих одноклассников.
В общем, когда отец стал распекать меня за прогулы, я сказал, что в школу больше не пойду, пусть устраивает меня на завод. В то время четырнадцати-пятнадцатилетние ребята работали. И таких было немало, особенно среди тех, у кого на фронте погибли отцы. Семье помогали. У меня такой необходимости не было, отец всегда говорил, мол, прокормлю, одену, обую – учись! Но я слишком стремился к самостоятельности.
К тому же и деньги понадобились. Просить у родителей мне становилось стыдно. Добывать, как некоторые, каким-то мелким обманом, хитростями определенно не хотелось.
Я считал, что лучше зарабатывать – «рабочая косточка» сыграла свою роль. Занятия спортом тоже, безусловно, уберегли меня от участи многих моих сверстников – стать уличным шалопаем, а то и преступником.
Я пообещал отцу, что поступлю в вечернюю школу, и он сдался.
– Хорошо, – говорит, – пойдем в отдел кадров.
Так началась моя трудовая биография.
В отделе кадров было очень много народу. «Все хотят на завод», – подумал я с опасением, что меня не возьмут. Но отец был настроен очень спокойно, здоровался с людьми. Значит, его тут знали и мне нечего опасаться. Действительно, отец скоро вышел из кабинета, куда он отнес мои документы, и сказал:
– Пошли.
Мне подобрали работу по возрасту и оформили рабочий пропуск. Через два дня мы шагали с отцом в инструментально-штамповый корпус.
Завод поразил меня гигантскими размерами. Это целый город, с улицами, перекрестками, со своим транспортом, даже железная дорога тут была. И огромные, бесконечно длинные корпуса. Много газонов, аллей, попадались даже, как в парке, беседки и скамеечки для отдыха.
Ну а уж когда мы пришли в цех, я только и сказал:
– Вот это да!
Мои представления о нашем автозаводе, рядом с которым мы жили, где работали родители, не шли ни в какое сравнение с тем, что я увидел. Ряды станков тянулись до горизонта. Это было грандиозно.
Позднее я увидел и сборочные цехи, и главный конвейер, где плыли автомобили марки «Победа», постепенно обрастая деталями, и, сверкающие, выезжали своим ходом.
Завод навсегда покорил меня своей мощью и четким ритмом. Он был и остался для меня олицетворением человеческого труда. И навсегда, как и для тысяч других рабочих и служащих, заводской коллектив стал родным. Где бы я ни был, я гордился, что принадлежу к славной семье автозаводцев, хотя никогда не говорил об этом. Я всегда чувствовал завод как свой тыл, как свой дом, куда я вернусь отовсюду и где всегда для меня найдется место. Поэтому и не страшны мне были превратности спортивной судьбы. И я рад, что не изменил своему автозаводу, хотя искушения были.
В инструментально-штамповом корпусе работал наш земляк, из-под Камышина, который и сагитировал отца приехать на строительство автозавода, большой мастер, фрезеровщик дядя Ваня. Я уже говорил о нем. Он хотел взять меня в ученики, но опять подвел мой маленький рост: фрезерные станки большие, мне до них не дотянуться! Посоветовались, говорят, давай к строгальному поставим. Но токарный станок мне понравился больше. Тут же выяснилось, что требуется ученик токаря-револьверщика в крепежный цех. Туда меня и определили.
Моим учителем был Сергей, молодой парень, лет двадцати с небольшим. Сначала я только убирал стружку и поливал станок эмульсией. Бегал на склад за резцами. И смотрел подолгу, как Сергей работает. Он показывал мне, как надо закреплять деталь, как держать резец. И наконец доверил точить втулку для штампа. Я вроде все понял, что и как надо делать. С большим старанием сделал несколько штук. Здорово получилось – мне понравилось. Но оказалось, что я их запорол.
