Гитин Фунакоси - КАРАТЭ-ДО: МОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
Читая буддистские сутры, мы можем встретить выражения «сики соку дзэ ку» и «ку соку дзэ сики», которые дословно означают: «материя суть пустота» и «всё есть суета сует». Иероглиф «ку», который встречается здесь дважды, может также произноситься, как «кара», и в этих выражениях даёт наиболее полное воплощение сути понятия «пустой».
Я тоже верю, что пустота есть первооснова материи и всего мироздания, поэтому я упорно настаивал на употреблении иероглифа «кара», означающего «пустой», в названии боевого искусства, которому я посвятил всю свою жизнь.
Можно было бы ещё многое сказать об иероглифе «кара», означающем «пустой», и концепции пустоты, но объём книги ограничен и для этих философских проблем нет места, поэтому я воздержусь от более детального их обсуждения. Подробнее я рассматриваю эти вопросы в моей книге – «Каратэдо кихон».
Как только я осознал своё жизненное предназначение и понял, что судьбой мне суждено отдать все свои силы развитию каратэ и превращению его в часть японской национальной культуры, я начал проводить в жизнь некоторые другие изменения и упрощения.
Прежде всего, стремясь к тому, чтобы каратэ было включено в программу физического воспитания японских средних школ, я пересмотрел все известные мне ката с целью их упрощения. Это было необходимо для того, чтобы каратэ могло использоваться в целях физической подготовки без каких-то ограничений молодыми и старыми, мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами. Замечу, что каких-то жёстко установленных правил исполнения ката в то время не существовало. Ката часто изменялись не только с течением времени, но и в зависимости от исполнителя.
Я не вижу в моих упрощениях отступления от традиций. Изменяется время, изменяется мир, и совершенно очевидно, что должны изменяться боевые искусства. Каратэ, которое изучают сегодня в спортивных клубах университетов, заметно отличается от каратэ, существовавшего десять лет назад, и очень отличается от каратэ, которое я изучал в детстве на Окинаве.
Другим вопросом, которому я уделил много внимания, было изменение традиционных названий ката. Вскоре после моего приезда в Токио в 1922 году издательство «Букёса» опубликовало мою первую книгу – «Рюкю кэмпо: каратэ». В то время слово «каратэ» ещё означало «китайская рука», и названия почти всех ката, о которых я писал в книге, имели чисто окинавское происхождение: Пинан, Найфанти, Тинто, Бассай, Сэйсан, Дзютэ, Дзион, Сантин и многие другие. Это были названия, которые я услышал много лет назад от моих первых учителей.
В Японии никто не имел ни малейшего понятия об их происхождении, с ними ничего не было связано и японцам запомнить их было очень трудно. Очевидно, что изменив само название моего боевого искусства и превратив «китайские руки» в «пустые руки», я стал изменять названия ката на более понятные и близкие для японцев. Теперь эти названия используются во всём мире: Тэн но ката, Ти но ката, Хито но ката, Эмпи, Ганкаку, Хангэцу, Мэйкё, Хакко, Киюн, Сёто, Сёин, Хотаку, Сёкё и так далее.
Хочу заверить читателей, что я не питаю ложной уверенности в неизменности и вечности выбранных мною названий. Я не сомневаюсь, что, с течением времени, ката будут снова и снова менять свои названия, потому что так и должно быть.
Единое каратэ-до
Серьёзной проблемой современного каратэ-до я считаю существование множества различных «школ». Мне кажется, что это вредно влияет на дальнейшее развитие боевого искусства. На Окинаве в прежние времена было, как мы знаем, две школы – Нахатэ и Сюритэ. Считалось, что они соответствуют двум стилям китайского кэмпо – Удан и Сёриндзи, которые развивались во времена китайских династий Юань, Мин и Цин. Основателем школы Удан считается некий Чжан Саньфэн, а основателем школы Сёриндзи – Дарума (Бодхидхарма), первый патриарх дзэн. Нам известно, что обе эти школы пользовались большой популярностью в народе, и их приверженцы часто устраивали показательные выступление.
Легенда рассказывает нам, что школа Удан получила своё название от китайских гор, где впервые начали развивать этот вид борьбы. Сёриндзи – японское название монастыря Шаолинь в китайской провинции Хэнань, где Дарума проповедовал дзэн.
Согласно одному из вариантов легенды, его послушники были физически слабы и не могли вынести тех испытаний, которым он их подвергал. После того, как его ученики совершенно выбились кз сил, Бодхидхарма приказал им каждое утро тренировать своё тело так, чтобы сознание и сердце каждого ученика были способны принять его учение, и послушники могли следовать по пути Будды. Его метод тренировки был разновидностью китайского бокса, которая стала известна впоследствии, как Сёриндзи кэмпо. Однако, независимо от того, какая часть легенд воспринимается нами, как исторический факт, я думаю, нет сомнений в том, что китайский бокс, преодолев море, попал на Окинаву, где был соединён с окинавским стилем кулачного боя, и в результате этого синтеза родилось новое боевое искусство, известное сейчас, как каратэ.
В прежние времена считалось, что две школы китайского бокса соответствуют двум школам боевого искусства Окинавы – Сёринрю и Сёрэйрю, но какое точно соотношение существовало между ними, нам установить невозможно: это скрыто в глубинах времени. То же самое справедливо и относительно школ Сюритэ и Нахатэ.
Достоверно нам известно лишь то, что техника школы Сёрэй больше подходила для человека крепкого телосложения, а техника школы Сёрин – для людей менее сильных физически и хрупкого телосложения. Обе школы имели свои преимущества и недостатки. Школа Сёрэй, например, учила более эффективным формам самозащиты, но ей не хватало подвижности, присущей школе Сёрин. В технике современного каратэ сочетаются лучшие качества обеих школ.
И вновь я повторяю, что так оно и должно быть. В современном каратэ нет места различным школам. Мне известно, что некоторые учителя каратэ претендуют на роль «создателя школы» на том основании, что они изобрели новое и необычное ката. Я также слышал, что меня и моих коллег считают представителями школы Сётокан, но я категорически против попыток подобной классификации. Я абсолютно уверен, что все эти «школы» обязательно должны быть объединены в одну так, чтобы каратэ-до могло развиваться планомерно и с максимальной пользой для будущего человечества.
Моя жена и каратэ
Я уже упоминал, что моя семья принадлежала к сословию сидзоку. Мой дедушка по отцу, Фунакоси Гифуку, был известным учёным конфуцианцем, и, как у большинства учёных, у него не было денежных забот, то есть у него не было денег, о которых ему следовало беспокоиться. Однако, дедушка пользовался расположением хансу, и его почётной обязанностью было обучение вдовствующих дочерей хансу конфуцианской этике. Эти частные уроки проводились в Кунтоку Дайкун Готэн, женском дворце. В этом же дворце находилось место поклонения предкам хансу. Всем мужчинам было запрещено входить во дворец, где жили дочери хансу, но для дедушки делалось исключение.
Когда Фунакоси Гифуку стал слишком стар для того, чтобы проводить обучение, он оставил свой пост. В благодарность за хорошую работу хансу подарил ему дом в районе Тэйрамати, вблизи дворца. После реставрации Мэйдзи дедушка Гифуку получил крупную сумму денег. К сожалению, вскоре после его смерти всё имущество и деньги, которые он завещал моему отцу, были им растрачены.
Но отец, в отличие от меня, был высоким и статным мужчиной. Все знали его, как хорошего мастера бодзюцу, и ещё он хорошо пел и танцевал. К большому несчастью, он был горьким пьяницей. Уверен, что именно это было главной причиной того, что богатое наследство деда уплыло из рук нашей семьи. Мне с детства запомнилось, что мы не имели своего дома и всегда арендовали жильё.
Из-за нашей относительной бедности я женился лишь после двадцати лет – в возрасте «весьма почтенном» для женитьбы на Окинаве того времени. Моё жалование учителя начальной школы составляло только лишь три йены в месяц. На эти небольшие деньги я должен был содержать не только жену, себя и своих родителей, но и ближайших родственников. Здесь следует сказать, что в то время учителям не разрешалось выполнять какую-либо дополнительную работу. Кроме того, я очень усердно занимался каратэ, которое, не приносило мне ни сены дохода.
Как же мы жили: семья из десяти человек на три йены в месяц?! Умудрялись мы делать это только благодаря трудолюбию и терпению моей жены. Она до поздней ночи ткала местную ткань «касури», за которую платили, по шесть сен за кусок. На заре она вставала и шла на маленькое поле, расположенное довольно далеко от дома, на котором она выращивала немного овощей для нашей семьи. Иногда я помогал ей, но в то время для школьного учителя считалось очень неприличным работать в поле вместе с женой, поэтому я не мог ходить с ней очень часто, а если всё же ходил, то надевал широкополую соломенную шляпу, закрывающую лицо, чтобы меня не узнали.
