Макс Юрбини - Футбольные истории
— Нет, надо найти кого-нибудь из посторонних. Постойте, а может, пригласить одного из парижан, живущих здесь с начала войны? У меня есть такой на примете, он мне уже голову заморочил со своим мячом. Минутку, я сейчас схожу за ним.
Парижанин был польщен оказанной ему честью и сразу же согласился… не зная, в какое осиное гнездо он сунул свой нос.
Оставался главный вопрос: ставка встречи. Речь зашла о деньгах: начинается, увы, всегда с этого… Предложено было расплачиваться натурой, «чем-нибудь хорошим». Но в конце концов нашли куда более оригинальное решение. Стояла середина сентября, приближалось время сбора винограда.
— Раз уж мы лишаемся рабочих рук, то проигравшие бесплатно обработают одиннадцать рядов, — постановило большинство.
Работа эта не столь сложная, но надо обладать большой выносливостью, чтобы выдержать темп в часы зноя, когда солнце дает понять, что оно южное солнце.
Таким образом, участники матча заранее знали, что их ждет в случае проигрыша…
На следующий день все находились на поле. Жара стояла невероятная, и потому было решено снять футболки: цвет трусов давал возможность без труда различать игроков одной и другой команд.
— Тем более что ребят из Киссака, — сказал мясник, — всегда узнаешь среди тысяч!
Сен-Ипполит забил гол сразу же после начала встречи, и тогда президент клуба заметил:
— Друзья, они готовы! Да, да, готовы! Уверен, что матч не продлится и часа. Мячи посыплются, как фугаски. Даже не знаю, стоит ли мне здесь оставаться. Кому интересно смотреть на смертоубийство!..
Однако фугасок со стороны Сен-Ипполита больше не последовало — ни одной! К пяти часам положение не изменилось. Наступил момент, когда так называемое основное время истекло. Арбитр остановит игру и спросил противников, не желают ли они заключить временное перемирие.
— На полчаса, пожалуй. Но в пять тридцать продолжим, — заявил вратарь-мясник, поправляя наколенники. Хоть он и согласился играть с голой грудью, но с тем, что считал символом своей высокой миссии, расставаться не пожелал.
Игроки развалились под деревьями, окаймлявшими одну сторону стадиона, тогда как вторая выходила прямо на виноградник. Для двух игроков это явилось сильным испытанием, но, не выдержав, они попытались утолить жажду и проглотили почти по литру красного вина. Вино, разумеется, было слабое, градусов девять, не больше, однако, изрядно измотавшись за два часа в таком пекле, наши приятели, что называется, рухнули. Нечего и говорить, что на свисток арбитра они ответили сладким похрапыванием…
Десять игроков справа, десять слева: игра возобновилась, и тут посыпался настоящий град мячей. На табло просто не успевали заменить одну цифру, как уже нужно было менять другую: 2:0, 3:0, 4:0, 4:1, 4:2, 5:2, 6:2…
Конец света, как в «Ролан-Гарро». Но дело происходило в Сен-Ипполите, и, кроме футбола, в округе на сто лье ничего другого не знали…
В 7 часов 30 минут счет по-прежнему оставался 6:2! Противники уже ползали по полю на четвереньках… Сен-Ипполит собрал в защиту всех игроков; один только бомбардир Кабанье, огромный детина, как пушинку поднимавший столитровую бочку, одиноко бродил впереди. Так что построение 10+1 ультрасовременного футбола родилось еще четверть века назад силою самих обстоятельств…
Поскольку стратеги из Киссака были не глупее своих соперников, они преспокойно последовали их примеру и оставили на острие атаки лишь своего «забойщика» Молинье.
На каждой стороне по девять игроков, сгрудившихся у своих ворот или совсем рядом с ними, двое на корточках в воротах, в ожидании возможного мяча, — представить себе только это зрелище.
Солнце уже клонилось к закату, когда арбитр остановил позиционную войну.
— Дело идет к ночи, — заявил он. — Так как при свечах решить этот спор невозможно, на сегодня хватит, особенно если учесть ваше плачевное состояние. Записываю счет: 6:2 в пользу Сен-Ипполита. Встречаемся здесь завтра в десять утра. Нет возражений?
Возражений, конечно, не было: большинство игроков были не в силах произнести слова… Один, впрочем, все-таки прошептал:
— С такими пузырями на ногах можно играть и в потемках…
На следующее утро вся братва уже снова шагала по дороге в Монобле. Сказать, что ночь принесла полное исцеление, было бы чересчур. Но когда тебе двадцать лет или чуть больше, нет ничего невозможного. Все двадцать два игрока были в сборе. Да, да, двадцать два: даже те двое, что вчера хватили лишку, сегодня более или менее пришли в себя.
— Напоминаю вам, друзья, что счет 6:2, — объявил арбитр. — Вперед, и давайте кончать, иначе вы угораздите в больницу.
Сен-Ипполит пустил в ход все. Это было самое героическое наступление за всю его историю. Никакой защиты, все силы для нападения! Результат: пять мячей за двадцать минут и общий счет 11:2.
— Они дрогнули! Еще один! Никакой защиты! Все на абордаж! — бросил грозный Кабанье.
И началась облава…
Даже мясник-вратарь покинул ворота, чтобы внести свою лепту в изничтожение Киссака. Но это было преждевременно. Ибо даже агонизирующие футболисты иногда способны на удивительные подвиги. Именно так оно и произошло с командой Киссака, которая нашла в себе силы и воспряла. Тогда Молинье ударил с сорока метров. Мяч полетел к воротам Сен-Ипполита, чего с ним уже давно не случалось, раз пять подпрыгнул на пучках чахлой травы, покатился сначала быстро, потом все медленнее и медленнее, но все же пересек заветную черту. Как раз в тот момент, когда вратарь, мчавшийся назад к своим воротам так быстро, как только ему позволяли иссякающие силы совершил бросок, самый отчаянный за всю свою футбольную карьеру.
Да!.. 11:3, разрыв в восемь мячей, так что все или почти все надо было начинать сначала, под жадными взглядами двухсот ротозеев, собравшихся вокруг поля. Когда церковный колокол Сен-Ипполита пробил полдень, положение оставалось прежним.
— Пока достаточно, перерыв до пяти часов! — объявил свое решение арбитр.
Никто не посмел ему возразить.
Вы, конечно, спросите, как же закончился этот необычайный южный марафон. Так вот! Сен-Ипполит победил со счетом 22:12. Но не в тот вечер, хотя играли еще два часа, так и не достигнув разницы в десять мячей. И не на следующее утро, когда Киссак удвоил усилия и добился счета 16:10. И не через день, когда играли еще два часа и не забили ни одного гола.
Нет, результат определился в четверг утром. Спустя четыре дня после начального удара… Как? Вследствие поучительной ошибки несравненного Кабанье.
«22:12, выиграл Сен-Ипполит». При этих словах арбитра победители подняли руки к небу, а побежденные рухнули как подкошенные.
— Не столько от усталости, сколько от стыда, — громогласно заявил президент Сен-Ипполита. — Я всегда говорил, что они ничего не стоят…
Триумфаторы возвращались домой на повозках, с громким пением, но при этом они не забыли напомнить киссаковцам:
— Учтите, что за вами ряды виноградника.
Побежденные сдержали слово: в конце сентября они явились и, как волы, проработали пятнадцать дней от самой зари и до глубокой ночи. Они хотели доказать жителям Сен-Ипполита, что, хотя они уступают им в футболе, в искусстве наполнять корзины виноградом превосходство на их стороне.
«МЫ ВАС БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ УВИДИМ, СИНЬОР МАЦЦОЛА»
Когда Сандрино Маццола гуляет по Виа Данте, рядом с домом, где помещается «Интер», или же по соседней Пьяцца дель Дуомо, в нем нет ничего примечательного: обыкновенный молодой человек, тщательно одетый, скромный, пожалуй, несколько хрупкий, даже болезненный на вид, с впавшими щеками и глубоко посаженными глазами на приветливом лице. Но стоит ему дотронуться до мяча — какое превращение! «Отощавший» студент становится грозой противника, вызывая его постоянную заботу. Это какое-то спортивное чудо.
Прошедший суровую школу Э. Э., Сандрино знал, что самый блестящий игрок ровно ничего не стоит, если не добивается конкретного результата. И он выработал в себе хорошую привычку никогда ничего бесполезного не делать. Он опасен там, где это нужно, и особенно вблизи ворот, причем отнюдь не ради собственного удовольствия поразить трибуны каким-нибудь фокусом.
Да, Сандрино Маццола, жемчужина «Интера», занял место под солнцем итальянского и всего европейского футбола. Он жил счастливо, как рыба в воде, и доставлял радость окружающим. Но Сандрино неотступно преследует одно воспоминание…
— Мой отец Валентино был несравненным игроком, — повторял он. — Итальянцы вспоминают о нем с неизменным восхищением, так что по сравнению с ним я чувствую себя полным ничтожеством.
И его понимают…
Ибо Валентино Маццола составлял славу эпохи, когда играли головой и плечами. Это было время господства «Скуадра Адзурра», руководимого Поззо (тренер команды, дважды завоевавшей первенство мира и 1934 и 1938 годах), пора успехов неодолимого «Торино».
