Сергей Бершов - Да обойдут тебя лавины
А. П.- Даже странно, что вам разрешили такую экспедицию.
С. Б.- А слово "экспедиция" и не звучало. Официально, по документам, мы приглашались на "сбор по спецподготовке в зимних условиях на Памире сборной команды СССР по альпинизму". Туманная формулировка (кто сказал - восхождение?) - своего рода военная хитрость. Чиновники от спорта могли все застопорить. "Высшие" соображения - как бы чего не вышло... А тут все впервые. И за успешный результат никто не поручится.
А. П.- Думаю, совсем не случайно в экспедиции участвовали многие "гималайцы".
С. Б.- Естественно. "Гималайцы" - костяк сборной. На Памир тогда, в начале 86-го, приехали алмаатинец Валерий Хрищатый, ленинградцы Владимир Шопин и Владимир Балыбердин. От Украины - Миша Туркевич, Леша Москальцов, я. Тренерами тоже были участники штурма Эвереста - Валя Иванов, Ерванд Ильинский. Начспасом - Николай Черный. А возглавил сбор опытный высотник Валерий Путрин.
А. П.- Помню твое возвращение с Памира. Не очень радостное. Может, что-то в этом и было - испытать команду запредельными нагрузками. Уж если экстремальное восхождение, то такое, что вспомнить страшно. Причем, если бы только испытания на самой горе! А то ведь и внизу, в базовом лагере на поляне Москвина. Мне кажется, самым экстремальным элементом той экспедиции была ее организация: нерасторопность, непродуманность, отсутствие нормального снаряжения. А то, что вы пошли к вершине без достаточной акклиматизации?
С. Б.- Я думаю, единственное объяснение преждевременного выхода на вершину - желание во что бы то ни стало быть там первыми. А что акклиматизация недостаточная, стало ясно уже на самом верху. До высоты 6500 вся группа чувствовала себя очень хорошо.
А. П.- Но все-таки, стоило переступать грань риска? Мне показалось, вы себя (не обижайся) немного переоценили, мол, после Эвереста все нипочем. На пике Коммунизма и летом не курорт - это знают даже школьники.
С. Б.- Вспомни, что желают альпинисты друг другу перед выходом...
А. П.- Ну, как же? Хорошей погоды, легких рюкзаков.
С. Б.- А там мы молились всем богам, чтобы послали хоть немного непогоды: легкую дымку, слабую облачность, небольшой снегопад... Ясное небо, блеск звезд никого не радовали - предвещали ветер, какого и врагу не пожелаешь. Географы говорят, даже Гималаи зимой не так суровы. Что касается морозов... Показания термометра там мало о чем говорят. Скажем, на градуснике минус 50 и шкала на этой отметке заканчивается, а сколько на самом деле, как в песне,- догадайся сам. Да еще высота, кислородное голодание. Самочувствие - будто все шестьдесят на дворе. Ну, и ветер - жестокий, ледяной. Вот и получается самая что ни на есть то ли Арктика, то ли Антарктида.
Зимнее восхождение на пик Коммунизма в 1986 году вполне можно отнести к разряду экстремальных. Такой предстала перед альпинистами высочайшая вершина страны
А. П.- Только там у полярников костюмы с подогревом, жарко натопленные балки!..
С. Б.- Д полярники, наверное, скажут: "Что они знают, эти альпинисты? Мерзли неделю, от силы две на своей горе. А мы - всю зимовку..."
А. П.- У каждого свои проблемы, ты прав. Но экипировка не хуже, чем у полярников, нужна и вам.
С. Б.- Снаряжение - вообще "больной" вопрос нашего альпинизма.
А. П.- Даже на уровне сборной... Парадокс какой-то.
С. Б.- Скажи, в каком еще виде спорта у сборной нет своего снаряжения? В нашем случае - палаток, веревок, пуховых костюмов и еще очень многого? Шли с Туркевичем на гору в эверестовских костюмах, много чего повидавших и в Гималаях, и после. А ботинки, носки? Да будь это все нормального качества, не было бы у ребят столько обморожений. Обидно - многое из того, что используют полярники и зарубежные альпинисты, нам недоступно.
Вот еще пример. Альтиметр - прибор для определения высоты над уровнем моря. Те, что выпускает отечественная промышленность, наверное, хороши для самолетов. Тащить такие в горы, когда каждый грамм кажется гирей, привязанной к ногам, немыслимо. Да что альтиметры! Простые термометры - проблема. Ведь так и не знаем, какие наверху морозы. Термометр, в отличие от альпиниста, существо нежное. Любит солнышко, тепло, в крайнем случае, чтоб "мороз и солнце - день чудесный". А на высоте зашкалит, и что хочешь с ним делай. Где вы, Эдисоны? Почему обходите наши проблемы?
А. П.- Можно подумать, ваши проблемы обходят стороной только Эдисоны. Ко всему, что касается человека, его нравственного и физического здоровья - образованию, культуре, медицине, спорту,- очень долго относились как к чему-то второстепенному. А в мире спорта, мне кажется, такое отношение (по остаточному принципу) - к альпинизму. Вам все достается в последнюю очередь - снаряжение, финансирование, внимание к вашим проблемам.
С. Б.- Что у альпинистов, если разобраться, вообще есть, кроме гор?
А. П.- Зато есть прекрасные восходители, готовые несмотря ни на что в эти горы ходить. А сколько бы их было, находись альпинизм не в роли пасынка... Но давай вернемся на Памир. Экстремальное восхождение стоит того, чтобы рассказать о нем подробно.
С. Б.- С самого начала в наши планы вмешалась погода. Базовый лагерь разместили на поляне Москвина, а не на поляне Сулоева, как предполагалось вначале,- вертолет не смог там приземлиться. Жить пришлось в палатках, среди сугробов. Маршрут Бородкина (5-А категории трудности), который нам предстояло пройти по контрфорсу, носящему имя автора первопрохождения,- знаком многим. Это очень популярный путь на вершину. Но - летом. А как будет зимой? Каждый понимал, что сейчас все сложнее, опаснее.
Наша группа (Миша Туркевич, Леша Москальцов, я, наш друг крымчанин Гена Василенко и Юра Янович из Душанбе) 1 февраля вышла наверх. Перед выходом с врачом экспедиции Эдуардом Липенем долго отбирали аптечку. С особым вниманием - средства против обморожений. Понятно, что в эту пору на семитысячной высоте бояться надо именно таких неприятностей. Но, знаешь, как-то не хотелось думать, что весь взятый наверх компламин, трентал в ампулах и таблетках мы используем, чтобы спасти ребятам пальцы рук и ног.
По плану мы должны были подняться до высоты 6200-6400, организовать там промежуточный лагерь, спуститься на поляну Москвина, а 6 февраля выйти на восхождение. Группа Балыбердина вышла днем раньше.
К середине дня мы были на высоте 5800. Заночевать решили в ледовой пещере, с которой связан любопытный эпизод. Когда ставили палатку, начали завинчивать ледовый крюк, - раздался оглушительный треск. Первая мысль: обвал, рушится ледовый свод пещеры. Все сломя голову - наружу, но.... Ничего не происходит, пещера как стояла, так и стоит. Ее многолетний лед был напряжен настолько, что не такого уж и могучего усилия оказалось достаточно, чтобы он треснул. Оставалось надеяться, что землетрясения в эту ночь не случится.
А. П.- Представляю, как вам спалось в этой уютной пещере, готовой в любую минуту превратиться в склеп, К тому же такие резкие броски наверх чреваты горной болезнью. Или асов она обходит стороной?
С. Б.- Если бы... "Горняшка" на титулы и звания не смотрит. Хватает любого. Перепад высот от поляны Москвина до отметки 5800 составил 1600 метров. На следующий день мы были уже на 6300 - верхней точке контрфорса Бородкина. Как хорошо ни были мы подготовлены к высоте тренировочными восхождениями на Эльбрус, "горняшка" вскоре проявилась. По-разному, но дала о себе знать каждому.
С контрфорса Бородкина - спуск на Большое Памирское фирновое плато, восьмикилометровое снежное поле, окруженное вершинами. По плато мела поземка, но было солнечно и довольно тепло. Так тепло, как в тот день, не было потом ни разу. На бивуак остановились на высоте примерно 6100. Почему "примерно", ты догадываешься: по причине отсутствия альтиметров.
За 1,5 часа вырыли снежную пещеру. Сменяли друг друга через 3-5 минут - на такой высоте пилой и лопатой долго не поработаешь.
А. П.- Разве не проще поставить палатки, чтобы поберечь силы для восхождения?
С. Б.- Как сказать. Конечно, палатку поставить быстрее. Но наша игра стоила свеч. Снежная пещера по сравнению с палаткой, это... Это, как гостиница Хилтон по сравнению с постоялым двором. В снежном доме тепло, надежно. Палатку подстилаем на дно, на нее кладем кариматы (водонепроницаемые подстилки из пенополиэтилена). Утром, когда разжигаешь примус, за шиворот не льется вода, как это всегда бывает в палатке, которая в мороз покрывается изнутри инеем. Ну и потом, в пещере просторно, можно хорошо отдохнуть. А самое главное - в ней не так страшны непогода, лавины.
Группа Бэла встала на ночевку 100 метрами выше нас. Третьего февраля выходим пораньше, быстро догоняем соседей и топчем ступени уже вместе. У всех очень мерзнут ноги, но в работе постепенно отходят. Леша Москальцов отказывается идти в связке. Когда предлагаем ему сменить Туркевича и топтать ступени, Леша хочет отдать кому-нибудь канистру с бензином. "Входит в берега" только, когда я, разозлившись, предлагаю забрать заодно с канистрой и его рюкзак. "Горняшка", бывает, проявляется и так, хотя ни раньше, ни потом в эгоизме Москальцова никак нельзя было заподозрить. На горе, когда силы на пределе, подобные "шутки" воспринимаются очень болезненно.
