Бобби Орр - Моя Игра
По телевизору часто слышишь такие рассуждения футбольных комментаторов: "Его главный партнер был прикрыт, так что он направился к второстепенному и сделал передачу". В хоккее нет главного партнера; все четверо — то есть вся команда-являются главными. В защите я тоже полагаюсь на чутье. Я вижу, как ко мне приближается игрок противника, и действую автоматически. Шайба у него, поэтому мои действия зависят от его действий. Было бы глупо, например, стараться прижать его к борту, когда видно, что он хочет пройти с внутренней от меня стороны. Я не решаю-и не могу решить, — какие защитные действия предпринять, покуда передо мной нет живого противника. И тогда я действую. Я знаю, что все это звучит не очень убедительно, но это факт.
Много раз, сидя в раздевалке после игры, я спрашивал себя, почему я поступал так, а не иначе. Как правило, я не мог ответить на собственные вопросы. Помню, смотрел как-то видеозапись только что проведенной игры и не мог поверить собственным глазам. В одном игровом эпизоде я пытался прорваться к воротам между двух защитников. Мне это не удалось, и я оказался на льду. Смотря видеозапись, я думал, до чего же глупо было идти напролом. Но чем больше я думал, тем лучше понимал, что не так уж все это было глупо. Телекамеры были установлены сбоку, на льду же игровой эпизод разворачивался прямо передо мной. Иными словами, то, что видел я, не видели камеры, и наоборот. Я вспомнил, что один из защитников сделал движение в сторону, будто решил, что я буду его обходить. Заметив это, я рванулся по центру, где должно было образоваться открытое пространство. Но то был всего-навсего финт защитника, и я на него попался. Не все же время выигрывать. Иногда я просто не могу объяснить, что делаю на льду и для чего это делаю. Помню встречу, на которой я почему-то вел себя очень странно. Находясь на половине противника, я владел шайбой, а отобрать ее пытались два его игрока. В следующее мгновенье я вдруг оказался один на один с вратарем. Признаюсь откровенно, не знаю, как это у меня получилось. Во всяком случае, я сам так был удивлен, что бросил шайбу мимо ворот. Позже, просматривая видеопленку, я понял, что ушел от защитников, внезапно обойдя их по дуге против часовой стрелки. На следующий день меня пригласили на лед сделать несколько рекламных снимков для какой-то брошюры, и фотограф предложил мне "крутануться, как вчера вечером". Минут двадцать я пытался воспроизвести этот маневр, но у меня ничего не получилось. Как же это вышло во время встречи? Благодаря чутью, рефлексу. Я вовсе не собирался делать этот маневр, во всяком случае не обдумывал его. Он вышел у меня сам собой, вот и все, что я могу сказать.
Я верю своему чутью. Когда оно подсказывает мне, что надо поступить так, а не иначе, я не думаю о последствиях, если по каким-то причинам игра не клеится. По амплуа я — защитник, но не одобряю оборонительной тактики игры. Еще в Пэрри-Саунде я понял, что хоккей — это вид спорта, в котором ошибки допустимы. Понимаете, в хоккее вратарь призван исправлять большинство ошибок, допущенных нападающими и защитниками. Но иной раз ошибки, которые мы делаем, вовсе таковыми не являются.
В 1970 году команда «Брюинс» завоевывает Кубок Стэнли, нанеся поражение клубу "Сент-Луис блюз", не проиграв ни одной из четырех игр. В четвертой встрече было назначено дополнительное время с игрой до первого гола, и вскоре после вбрасывания мы перевели шайбу в зону противника. Я быстро занял свою точку справа у синей линии в зоне «Сент-Луис». Один из их защитников подхватил шайбу и послал ее вдоль борта в моем направлении. Поскольку игра велась до гола, безопаснее всего было бы вернуться в свою зону. Но я, не раздумывая, бросился к шайбе. Ошибка № 1. Если бы игрок «Сент-Луис» перехватил шайбу, то, несомненно, двое игроков противника вышли бы к нашим воротам против одного защитника. К счастью, я первым оказался у шайбы и послал ее в угол Дереку Сендерсону. Затем инстинктивно покатился к воротам «Сент-Луис». Ошибка № 2. Я должен был возвратиться на свою точку, потому что она была свободной. Но, совершив рывок к воротам противника, я получил прекрасный пас Сендерсона и вышел один на один с вратарем «Сент-Луис» Глен-ном Холлом. Когда Гленн стал падать на лед, я должен был перебросить шайбу через него и забить гол. Вместо этого я повел шайбу по льду. Ошибка № 3? Быть может. Но когда голкипер опускается на лед или перемещается в створе ворот от одной стойки к другой, у него между ног образуется достаточно пространства. Шайба, пущенная мною по льду, прошла у него между ног прямо в сетку ворот, и мы выиграли Кубок Стэнли.
День игрыЗа один сезон мы проводим десять товарищеских матчей, семьдесят восемь календарных встреч и двадцать одну игру в финале розыгрыша Кубка Стэнли. Как и большинство хоккеистов, я привык начинать сезон с середины сентября, когда мы прибываем на сборы, и заканчивать его после финалов Кубка Стэнли весной.
С 1966 года, когда меня приняли в команду "Бостон брюинс", я выработал собственную систему поведения в день игры и ни разу ее не нарушил.
Если мы не играли накануне вечером, я просыпаюсь в половине десятого и завтракаю, то есть съедаю одно яйцо всмятку, два тостика с маслом и выпиваю чашку сладкого кофе с молоком. Я люблю тосты. Летом из диетических соображений я предпочитаю подсушенный тост, а в течение игрового сезона мне все равно что есть из-за тех нагрузок, которые мы получаем. Если же накануне вечером у нас была игра, то я сплю до одиннадцати и на завтрак пью только чашку кофе. Утром игрового дня нас обычно не собирают для обсуждения плана игры, но иногда я сам приезжаю в "Бостон гарден", чтобы минут десять-пятнадцать покататься на коньках. Вместо этого я иной раз иду на прогулку или делаю какие-нибудь покупки, в общем, стараюсь побольше двигаться. Но что бы я ни делал, к двенадцати я уже дома, чтобы перед игрой съесть бифштекс как обычно.
Меня поражает, что едят в день игры некоторые новички НХЛ. Дик Шонфелд, например, обожает холодное спагетти или равиоли прямо из консервной банки. Бр-р-р! Хотя большинство хоккеистов съедают свой бифштекс-или спагетти-часа в два дня, я предпочитаю играть на пустой желудок и потому ем рано. Я отнюдь не гурман, но за первые семь лет игры за «Бостон» я научился готовить довольно приличные бифштексы. Сейчас с этим успешно справляется моя жена Пегги, которая подает их непрожаренными — как раз так, как я люблю. Иногда к бифштексу я готовлю салат, а если на завтрак не ем яйцо, то добавляю к бифштексу и его. После обеда я ненадолго-на час, не больше-ложусь поспать. А в половине второго встаю, одеваюсь и иду в «Гарден». В раздевалку я всегда прихожу первым. В Бостоне игры начинаются в половине восьмого, но я, как правило, приезжаю в два-в половине третьего. Однажды я попытался побыть дома до половины шестого, как это делают все наши игроки, но ни спать, ни расслабиться не. мог. В раздевалке я минут тридцать проверяю экипировку: обматываю лентой верх своих клюшек, чтобы их удобнее было держать (я не люблю клюшек с выступом на конце), проверяю, не нуждаются ли в ремонте щитки, и смотрю, правильно ли заточены коньки. Пожалуй, перед игрой я просто ищу, чем бы себя занять. В самом деле, я вовсе не хочу думать о ней за пять часов до начала. Иначе, как говорится, перегораешь. Через некоторое время мы с помощником тренера Фрости Форрестолом играем несколько партий в карты. Мы с ним играем уже лет семь, и счет у нас 67246:67231 в его пользу. Когда-нибудь я попробую проверить, правильно ли ведется подсчет очков. Через час тренер Дэн Канни и Фрости начинают заниматься своими тренерскими делами, а я раскладываю пасьянс и смотрю телевизор: старые фильмы, мелодрамы, мультфильмы, словом, что угодно, лишь бы не думать о хоккее. Часов в пять я начинаю разминать мышцы ног, и если они продолжают побаливать, то зову на помощь нашего массажиста и врача Джока Сэмпла. К тому времени подъезжают остальные ребята, и в четверть седьмого я начинаю облачаться в форму.
На одевание у меня уходит не менее получаса. Покончив с этим, я тихонько сажусь на скамью и беру в руки утяжеленную клюшку. Минут пятнадцать я перекатываю ее с руки на руку, чтобы как следует ее почувствовать, отчего моя обычная игровая клюшка кажется потом пушинкой.
Я думаю об игроках соперника и их особенностяхЗанимаясь с утяжеленной клюшкой, я начинаю думать о команде, с которой нам предстоит играть в этот вечер. Учтите, я вовсе не думаю о том, как мне играть против этой команды. Нет, я вспоминаю ее игроков и все их повадки. Ведь у каждого хоккеиста НХЛ, когда он овладевает шайбой, есть свой любимый ход. Правда, с моей стороны было бы глупо рассказывать о своих наблюдениях — ведь мне еще предстоит играть против всех них. Но, скажем, мы играем с "Монреаль ка-надиенс". У меня сама собой возникает тревожная мысль, что Жак Лемэр любит занимать позицию прямо перед воротами; что как Курнуайе, так и Фрэнк Маховлич любят врываться в зону соперника в надежде на длинный пас от своего защитника и что младший брат Фрэнка Питер Маховлич любит сделать вид, будто бросает по воротам, а сам, не сбавляя хода, обводит меня. А если против нас играет «Буффало», я думаю о молодом талантливом центре Жильбере Перро, о его хитроумных перемещениях и финтах, о быстром левом крайнем команды Ричарде Мартине с его коварными бросками и о том, что он обычно проходит по моей стороне. А есть в одной команде широко известный левый крайний нападающий, который не доставляет мне много хлопот, потому что он всегда делает одно и то же движение: ужасный финт внутрь поля и прорыв вдоль борта. После второй или третьей встречи ему не многое удается, когда его команда играет против нашей. Перед игрой мы выходим на разминку ровно в семь часов, но, прежде чем выйти на лед, я беру свою игровую клюшку и обхожу раздевалку, постукивая товарищей по щиткам голени, желая им удачи. Теперь я к игре готов.
