Юрий Власов - Соленые радости
Зазвонил телефон. Торнтон снял и опустил трубку.
– Ну и как?-Торнтон обмахнулся полотенцем. – Есть еще охота поточить языки? Записывать-то поспеваете? Первый раз вижу репортеров, у которых один блокнот на троих.
– В Париж вас пригласили?-спросил Гребнев.
– Пригласили?-Торнтон надул губы, с присвистом выдохнул воздух. – А где это вы видели, чтобы приглашали бывших атлетов? Может быть, у вас принято? Тогда поздравляю! А я работаю у Рэнделла. Слыхали о таком? Я собственность Рэнделла! Я здесь по контракту. Через неделю буду в Гамбурге. Там есть одно веселенькое местечко. Буду отрабатывать. – Руки у Торнтона были мягкие, белые. Он часто ощупывал их.
– Чем вы занимались после любительского спорта, мистер Торнтон?
– Как и все: делал деньги. Была надежная реклама: самый сильный человек! Реклама прокисла, когда ваш парень наколол мои рекорды. Я стал профессиональным боксером. Удивляетесь? Я и сам удивляюсь. Я поверил в свою звезду. Как-никак завалил пять человек. А они умели махать кулаками… Все это была чистейшая липа! Я обманывал сам себя. Ребята должны были мне проиграть- этого требовал контракт. Среди них были два совсем неплохих бойца. Короче, шестую встречу назначили в «Мэдисон сквер-гардене» против Росса Блэйра. В случае удачи это было уже кое-что. Сбор полный! Я снова в героях. – Торнтон повел пальцем по своему лицу. – Будто стекло мололи. Они, конечно, все предвидели. Я свалял дурака. И со мной сваляли дурака. Вы любите деньги?..
Я – очень… Что такое профессиональный ринг, знаете?.. «Мэдисон сквер-гарден»! Я слишком малоподвижен – какие уходы, нырки? Видели эти незаметные удары по пояснице в клинче? Я с октября до сочельника мочился кровью. Росс мог нокаутировать меня в первом раунде – и я был бы только благодарен. Он дотянул до седьмого. Ох и повеселились! Россу нужна была реклама. Уже во втором раунде я ничего не видел: затекли глаза. Я бил в воздух и даже не чувствовал этого, я догадывался по хохоту. Слышать-то я слышал хорошо. Я потом смотрел кинохронику. Меня уволокли с ринга, как дохлого борова. Какие же были у всех радостные лица. Да, Росс славно потрудился… И все же я не пошел к Рэнделлу. Но сборы, как упали сборы! Когда я продал спортивные призы, я понял: у крысы больше шансов вырваться из капкана. Рэнделл заполучил меня, что называется, тепленького… Я-то воображал о себе! Надо было сразу идти к Рэнделлу. Свои пути… А я мясо! Мое назначение- быть мясом!.. Что будете писать и как – безразлично. Меня это не волнует! Верят в одно: у нашего брата деньги и мы все можем. Не нагоняйте скуку, спрашивайте, что интересует всех: мой вес, аппетит, как меня выдерживает мебель, есть ли женщина, способная любить меня. Не морочьте голову людям своими вопросами. У нас какой-то заумный разговор. Для читателя это хуже уксуса. Чтобы мне поверили, этому не бывать! Кто я? У меня же все есть! Спорт – это слава, а, значит, и ворота прямо в рай! И я уже, стало быть, в раю. Давно в раю!
– Что вы считаете главным в спорте, мистер Торнтон?
– Если о чувствах – ненависть! Закон ненависти! Без ненависти нет побед! Надо ненавидеть, чтобы разбудить силу! Я слишком поздно это понял.
– Контракт с мистером Рэнделлом вас устраивает?
– Устраивает? Я от него без ума. Уж загребаю-то я, наверное, больше вас троих. Только вот вы мне объясните, зачем я живу? И кто я? Атлет! Кумир!.. Я теперь просто послушное мясо. Мясо, которому жрать и только жрать до конца дней своих! Я – мясо! У мяса жизнь куска мяса! Деньги?.. Те, что остаются, перевожу на банковский счет сиротских учреждений родного города.
– А чем бы вы занялись, будь все по-вашему после того, как ушли из спорта?
– Это уже не интересно даже мне.
– И все же я прошу, если можно, ответить.
– Была слава. Я не задумывался о будущем. Верил, будет! Настоящее было чудесно, а уж завтра никак не представлялось худшим… А приземлился… у Рэнделла! У нас любят говорить, что перед каждым тьма дорог. Но почему-то всегда выходит одна. Потопчешься и обязательно на нее… Не обращайте внимания, у меня просто сварливый характер… Да, я и о самом любительском спорте невысокого мнения. Удивлены? Странно? Или непоследовательно?.. Очень последовательно. Математически последовательно… Вы пишите, пишите… Ради рекордов я прошел через костоломку тренировок. Я не оговариваюсь, когда называю их «костоломкой». Свернуть шею рекорду – это развлечение? Тогда почему это удается единицам? Ведь можно на этом прилично зарабатывать? А пробиваются единицы… Всю ту жизнь я провел под гнетом тренировок. Я тренировался без отпусков, без выходных. Я выбивался из сил и отлеживался в зале на матах. Потом снова тренировался. Это были мои обычные дни. Самый маленький вес, который я поднимал на тренировке, был сто тридцать килограммов. С него я начинал разминку. Из всех, кто тогда тренировался, я единственный справлялся с такими нагрузками. А ведь я был очень силен. От природы силен. Но чтобы быть первым, я вынужден был так тренироваться. И я ведь профессионально тренировался с четырнадцати лет! Но попробуйте убедить кого-нибудь в реальности подобной жизни! Не принимают всерьез.
– Неужели спорт никогда не доставлял вам радости?
– Опять эти ваши «ворота в рай»! Слава! Конечно, слава все оправдывает, даже бессмысленность!.. А какой спорт вы имеете в виду, обычный или большой?
– В данном случае не имеет значения.
– Не имеет значения… А лгать на себя, свой труд и труд таких, как я, имеет значение? А как лгать, если я сам измерил ту жизнь? Знаю не понаслышке, а сам измерил… Спорт вообще – это занятие в удовольствие, это для себя. А большой спорт – это долг, который берет с тебя общество. Тут понаписано много красивых слов, а на самом деле это долг. И ты платишь. Очень крупно платишь. А тебя награждают славой. Это кол, вбитый в твои внутренности, – какая уж радость преодоления! Охотно уступил бы все эти радости вам. Только не лопнете…
– Но этому нельзя поверить! Радость зовет людей в спорт…
– Верно, есть радость. Есть, когда дело сделано. Тогда приятно. Тогда очень приятно. Тогда всех любишь… Большой спорт! Не знаю, как у других, но меня именно он подвел к этой жизни. Он втянул меня в эту жизнь, отрезал другие пути, превратил просто в мясо. Если этому делу отдал хороший кусок жизни и у твоего папочки нет денег, выбора не будет. Рад уйти, а поздно. И выходит, выбора нет. Когда все это испытаешь, поймешь: поздно, нет выбора. Куда я мог деться? На что я годился после многих лет жизни в большом спорте? Посмотрите, что этот спорт сделал со мной. И дело не в том, что я оказался слаб. Да будь у меня десять жизней – я все равно стал бы в конце концов куском мяса, если сунулся в большой спорт. Это им всем нужно. Это так устроено. Ты тут ни при чем… Не ищите в навозе поэзии! У меня об этом свое мнение. Я ведь практик, господа. Практик! Я познаю реальность посредством личного опыта. Тут все доводы – профессорствующие доводы – сам взвешиваешь, по золотничку. Я-то знаю цену гуманизму… Нас, классных атлетов, мало. Ну несколько сот, ну пусть тысяч. А что миллионам до нас? Они видят парады. Нас мало, но мы их отлично развлекаем. Азарт! Преодоление! Мужество борьбы! Воля!.. У нас с ними разный язык. Я вот даже словаря не подыщу, чтобы понять их… Есть разные приговоры судеб. Есть и такой – никчемная жизнь. Это и есть я… Жрать из корыта и быть подъемным краном – даже не обидно теперь, а скучно. Стоп, не пишите! Я привык к помоям, а вот чтоб жалели… Понимаете? Не пишите, нет!.. У них на этом все замыкается. Не на том, что это свинство. Нет! Они нас жалеют!.. Как вы считаете, почтенные граждане могут быть свиньями? Крепко сказано? Хорошо, по-другому… Могут быть обывателями… ну те, на которых мы пялимся в телевизор?.. А мы сетуем на скудость комических талантов!.. Да они же сохнут на службе обществу! Они сами маленькие и все вокруг делают таким же маленьким и убогим… Я не политик. Я даже ничего не читаю о политике. Я практик, господа. А нет более просветляющего занятия. Тут все становится на свои места без слов. – Торнтон перегнулся и выключил транзистор. Поморщился. – Опять эти группы. Помешались после битлов. Предпочитаю старый джаз. Ну что вы? Дело сделано. В таком случае говорят «до свидания» и бегут делать деньги. Я ведь больше не скажу ни слова. Счастливо поразвлечься!.. Ох, и жарища! Какой день! Что ни вечер, хоть в холодильник лезь… Вам нравится «Казино де Пари»? Мне надо, спешить, господа. У меня свидание. Общество проституток – это для таких, как я. – Торнтон поднимается. – А сложены вы!.. – Я чувствую его горячее дыхание. – Дай бог вам удачи! – Торнтон сдавливает мне плечо и расплывается в улыбке, – Великий Торнтон никому не говорил таких слов! Да,, я великий Торнтон – и это не похвальба. Я проложил, себе дорогу трудом, который был не по силам любому. Мир чтил мое имя. Я это храню в сердце. Я – Торнтон, господа, и прошу не забывать!.. Слушай, я видел твою работу в Чикаго. Тренер у тебя есть? Почему затягиваешь подрыв в рывке? И не валяй дурака – переходи на «низкий сед». Кто сейчас работает в рывке «ножницами»? Сколько же ты на этом теряешь! Думаешь, я стал бы распинаться перед ними? Я, Торнтон! Я знаю себе цену. И если бы не ты… Но, черт побери, могу же я это выложить когда-нибудь?! Или сдохну с этим камнем на сердце?!. Ты настоящий атлет! Чемпионом станет еще не один человек. Их будут сотни, тысячи! Мир не кончился на нас. Но настоящим атлетам всегда будет счет на единицы. И знаешь, почему? Платят они очень дорого. Мало им дней жизни… Понимаешь, им никогда не удастся сделать меня маленьким… Ну, а теперь ступай! И вы ступайте!.. Чертово пекло! Сейчас бы в бассейн, а? Нельзя! Как говорят немцы: ферботен! Расслабляет мышцы. Ты им объясни, почему атлету нельзя плавать и быть на солнце, когда он работает. А я всю жизнь работаю… Ты, парень, не валяй дурака. Давай, переучивайся в рывке. Еще вспомнишь чудака Торнтона… Но это он может меня так называть. Только он! А для вас: мистер Торнтон, великий Торнтон!.. Слушай, тебя многие ненавидят – значит, ты стоящий парень. Я ведь умею читать людей по цифрам спортивных отчетов, по молчанию. Слушай, увидишь, болтается в конце коридора: рыжий, глаза хама. Вели, чтобы ко мне пришел. Пусть уберет этот свинюшник… А вы толково переводите. Не знаю, все ли верно, но язык у вас подвешен. Пишите, но… Знаю я вашего брата…
