Диего Марадона - Я - эль Диего
81. Эктор Энрике. Фундамент сборной, ставшей чемпионом мира в Мексике. Бедняга, он говорил, что сделал мне пас, с которого я забил англичанам.
82. Альберто Сесар Тарантини. Больше, чем просто защитник, опекавший центрфорварда. От него исходило потрясающее желание биться до последнего, несмотря ни на какие обстоятельства.
83. Роберто Айяла. Он допустил большую ошибку, став капитаном сборной Аргентины. Иногда «пассарелизм» не позволяет ему видеть дальше собственного носа. Однажды он сел в лужу, заявив, что до него в сборной было только два капитана: Пассарелла и Руджери.
84. Америко Гальего. Он избрел амплуа «волнореза». Он был способен притягивать к себе мяч. Когда я начинал, то всегда чувствовал рядом с собой его плечо, о которое можно было опереться. Он присутствовал на крещении обеих моих дочерей, и был мне настоящим другом. Я не забываю об этом, потому что мое противостояние с Пассареллой развело нас в разные стороны.
85. Оресте Омар Корбатта. Мне бы хотелось увидеть его в деле, поговорить с ним, выпить с ним вина. Я представляю себе, что он был нашим Гарринчей. И это совсем не мало.
86. Роберто Перфумо. Он приучил аргентинскую оборону к порядку. Менотти говорил со мной о Федерико Сакки, но я совсем не видел Сакки! Но, к счастью, я видел Роберто: он был настоящим маршалом. Он – капитан. Поэтому, если мы говорим о том, кто достоин этого звания, то Перфумо – второй великий.
87. Альберто Хосе Марсико. Обладатель божественного дара, который играл во Франции и на «Бомбонере» в тот же самый футбол, что и на пустыре. К сожалению, он был вынужден покинуть «Боку», потому что на его место пришел я.
88. Карлос Бьянки. Как голеадор он впечатляет. Однажды, в 1981 году, мне пришлось сыграть против него на «Бомбонере»: матч завершился вничью 1:1, и каждый из нас забил по голу. Потом… Кто-то говорит, что он испортился, кто-то – что он феноменальный тип; но я не хочу делать выводов на основе услышанного. У меня есть свое мнение, и я бы пожал ему руку за все то, что он сделал для «Боки» как тренер.
89. Фалькао. Лидер. Я видел его за пределами поля, и он произвел на меня впечатление обычного врача. Однако, накладывая швы, он знал, что нужно делать с мячом. Он вывел в чемпионы «Рому», а это многое значит.
90. Франсиско Варальо. Я завидую его рекорду по числу мячей, проведенных за «Боку». Как бы я хотел играть подольше, чтобы побить это достижение. Я читал о нем, и мне понравились в нем две черты: во-первых, то, что он был похож на Батистуту, а во-вторых, он оказался не из числа тех, которые ноют о том, что в их время все было лучше.
91. Хуан Симон. Идеальный игрок на позиции либеро. На юниорском чемпионате мира 1979 года в Японии он был настоящим монстром.
92. Хулио Олартикоэчеа. Играл так, словно каждый матч был для него последним, и играл хорошо.
93. Рикардо Джусти. Я никогда не забуду его лица, когда его предупредили в полуфинале против Италии на мундиале-90. Он понимал, что этот финал должен был стать последним в его карьере. Джусти был предан футболке сборной, он по-настоящему ее любил.
94. Питер Шилтон. Этот чудак обиделся на меня потому, что я забил ему гол рукой. А другой гол, ты его не видел, Шилтон? В итоге он так и не позвал меня на свой прощальный матч… Смотрите, я прямо весь дрожу! Скажите, сколько людей пойдет на прощальный матч вратаря? Одного из многих…
95. Джордж Веа. Этот негр – настоящий борец за пределами футбольного поля. Он одним из первых вступил в мой профсоюз футболистов, и продолжил сражаться за будущее своей страны, Либерии.
96. Хуан Альберто Барбас. Как мы с ним вместе мечтали, проживая в одном номере во время юниорского Мундиаля в Японии! И мы вместе попали в первую сборную, которую тренировал Менотти. Прекрасный товарищ, великолепно читавший игру… Оказавшись там, он был вынужден доказывать всем вокруг, что выбор Менотти был правильным. И потом, выступая в Европе, в Испании и Италии, он продемонстрировал, какова его истинная цена и его истинные возможности.
97. Томас Бролин. Швед с ловкостью латиноамериканца. Жаль, что он травмировался и не смог дать миру то, что имел.
98. Леонардо Романьоли. Этот паренек меня просто очаровывает. Ему не хватает физической подготовки, мышц, однако, какой у него потрясающий дриблинг! Все остальное он добудет в тренажерном зале.
99. Наката. Если бы все японцы начали бы играть как он, мы бы постоянно им проигрывали. Он знает, что это такое – бить по мячу, обводить… Хорошо, что пока они еще заняты другими делами, а не футболом.
100. Дэвид Бекхэм. Слишком красив для того, чтобы появляться на футбольном поле. Хотя он слишком занят своей «Спайс Гёрл». Иногда находит время и для футбола… Он выиграл с «Манчестером» все, что можно, но теперь он в долгу перед сборной. И, конечно же, в памяти останется, как он попался на удочку Симеоне, в 1998 году во Франции.
Однако, моя жизнь не состоит из одного лишь футбола и никогда не состояла. Я всегда преклонялся перед личностями, лидерами, персонами и благодаря тому, что я – Марадона, имел возможность познакомиться с ними. Так, например, я пригласил Рики Мартина, чтобы он отведал асадо и спел моим дочкам. Иногда эти люди, опять-таки потому, что я – Марадона, не верили в то, что они были моими кумирами, что я ими восхищался. Кого только нет в этой группе…
Мне очень хотелось бы увидеться с Майклом Джорданом, Сергеем Бубкой, негром Карлом Льюисом и со всеми Джонсонами: Мэджиком, Беном и Майклом.
В Майкле Джордане меня привлекает легкость и непринужденность, с которой он играет; радость, с которой он празднует каждое очко. За то, чтобы сфотографироваться с ним, я бы отдал что угодно, и как-то раз я сказал, что моей мечтой было познакомиться с ним, обнять его. Я говорю так о нем, потому что с команданте, с Фиделем Кастро, я уже сфотографировался. Из НБА, за чемпионатом которой я слежу по телевидению, он не единственный из тех, кто меня привлекает. Я восхищен и двумя «башнями» «Сан-Антонио Сперз» Тимом Данканом и Дэвидом Робинсоном, и таким монстром, как Шакил О’Нил.
Однажды я смотрел телевизор и чуть не умер, увидев как Шакил О'Нил прогуливался своими семимильными шагам и около стадиона, и кто-то бросил ему футбольный мяч. Этот тип перекинул мяч с ноги на ногу, обутые в безразмерные туфли, посмотрел в камеру и произнес: «Диегоумарадоуна». Я чуть не помер со смеха прямо перед телевизором! Я люблю тебя, Шакил!!!
Если брать в расчет автомобильные гонки, то здесь мне больше всех нравился Айртон Сенна. Если вдруг у меня когда-нибудь появится сын, я назову его Айртоном, в честь этого бразильского пилота. И это обещание я дал на его могиле, когда посетил ее на кладбище в Сан-Паулу. Он был самым великим, потому что всегда двигался вперед, несмотря ни на что: в дождь, когда все тормозили, он нажимал педаль газа. Для этого нужно иметь не только восприимчивость, но и мужество.
Лучшим боксером из тех, что я видел на протяжении своей жизни, я считаю Рэя Шугара Леонарда. Но для моего отца, который понимает в этом деле, самым великим был Мохаммед Али, которого я не видел. В течение длительного времени я учился драться у отца и дяди Сирило, который также играл в футбол в Эскине. И кое-чему научился, вам не кажется? Такие ноги у меня благодаря тем тренировкам… Мне вообще очень нравится бокс: единственный раз, когда я посетил Лас-Вегас, пришелся на поединок, в котором Леонард победил Томми Хирнса. Это был захватывающий бой, и он навсегда врезался мне в память. Таким же образом никто и никогда не сравнится с Карлосом Монсоном. Если бы мне не вручили приз лучшему аргентинскому спортсмену века, я бы ни на секунду не сомневался, кто должен его получить. Конечно же, Карлитос Монсон.
Я говорю это потому, что прекрасно знаю, какая полемика развернулась вокруг этой премии: многие говорили, что ее достоин Фанхио, а не я. Я с уважением отношусь к Фанджо, как называют его в Италии, но я плевать хотел на тех, кто за него рвет на себе последнюю рубаху, и в то же время никогда не видел его в деле. И даже не имеет ни малейшего представления о том, кого он обыгрывал. Скажите мне, почему автодром Буэнос-Айреса носит имя Гальвеса, а не Фанхио? Кто-нибудь возмущался этим? Нет, никто не проронил ни слова. Поэтому я повторяю еще раз: если бы они хотели дать премию лучшему аргентинскому спортсмену века покойнику, пусть бы вручили ее дочери Монсона. К счастью, они выбрали того, кто еще жив, как например, я.
У меня также было достаточно возможностей познакомиться со знаменитостями, далекими от мира футбола. И из всех них я остановил выбор на одном человеке. Он меня просто поразил, и я не думаю, что найдется кто-нибудь, кто сможет его превзойти. Это, безо всякого сомнения, Фидель Кастро. Я трижды, включая этот последний раз, был на Кубе, и меня до сих пор охватывает волнение, когда я его вижу.
Я очень хорошо помню нашу первую встречу: был вторник, 28 июля 1987 года, почти полночь. Он принял нас в своем кабинете, прямо напротив Площади Революции. Я нервничал, запинался, ничего не мог толком сказать… Хорошо, что со мной были Клаудия с Дальмитой на руках, моя мать и Фернандо Синьорини. Тогда мы стали говорить обо всем подряд, например, он поинтересовался, нужно ли отдельное помещение для того, чтобы покормить Дальму, на что я ответил: «Нет, команданте, не беспокойтесь, она сама справится». Мы понимали друг друга мгновенно, хотя отдельные слова имели для нас разное значение. Когда он говорил «мяч», то имел в виду бейсбол; когда я говорил то же самое, то речь шла о футболе. Он спросил меня:
