Игорь Оруженосцев - Ещё не вечер…
Первый раз за долгие годы Тад, простудившись, сильно заболел. Он кашлял так, что, казалось, внутренности выскочат, но, ни лекарств, ни врача администрация так и не предоставила. Зам. начальника тюрьмы Ляпустин входил в хату и сразу же к батарее: «Ой, чтой-то она холодная?» – спрашивал он. Да, господин начальничек, вам-то лучше знать, ведь в коридоре-то батарея горячая. «Только этим скотам не показаться слабым», – думал Тад. Ив таком состоянии вставал и тренировался дальше. Кстати, Лен Васильевич несколько раз предупреждал Тада не прибегать к помощи врача, а то точно могут отравить перед судом, видя, что у них ничего не получается. ИТад терпел, как мог. За неделю до суда Тада перевели в общую камеру, как бы давая отдохнуть и отогреться.
По сути дела, пытки голодом, холодом, избиением существуют в настоящее время на всей территории России от Питера до Южно-Сахалинска колоссальная смертность, особенно в тюрьмах подследственные тянут ту же лямку, что и осужденные, годами дожидаясь суда. За эти кошмарные преступления никто и никогда из администрации не ответил. Общество не слушает, а правительство делает вид, что ничего не знает о беспорядках в системе Гулага. Это ни к чему хорошему не приведет, так как человек, побывавший там, особенно незаслуженно, становится лютым врагом этой системы, Правительства и отчасти общества, которое его не защитило от геноцида и беспредела, страшно все это констатировать в конце «цивилизованного» двадцатого века.
Дня за два до суда приехал адвокат Лев Васильевич и предупредил, как вести себя на суде. То же самое сделала жена Льва Васильевича Светлана Ивановна, адвокат Рамиля. На секунду в коридоре встретились с Рамилькой, страшно обрадовались друг другу, обнялись, осмотрели себя и отметили, что седины у обоих прибавилось, но дух не сломлен и оба готовы к предстоящему испытанию. И вот, наконец, этот день 14 декабря 1993 г. В комнату, где шмонают (обыскивают) вызвали сначала Тада, облапали, словно «голубые» и, естественно, ничего противозаконного не нашли. Сюда же ввели Рамиля, и он сделал традиционный легкий полупоклон Таду, как старшему и сенсэю, но видимо старшими себя считали здесь менты, и какой-то майор с необъятным животом подскочил с кулаками и заорал так на Рамиля, как будто ему что-то отрезали ниже ремня. Рамиль посмотрел на него, как Ленин на буржуазию, и раззявленное хайло мгновенно захлопнулось. Ведь могут же когда нужно помолчать. Их сковали одними наручниками, затем эта же процедура была повторена с Нестеровым и Хисматулиным (спортсменами из Казани, проходившими по «делу»), и всех вместе погрузили в «автозак».
Ехать было недолго, и Рамилька обменивался событиями, ведь так много хотелось сказать обоим, так много произошло за последние полгода и в то же время так мало. «Автозак» подогнали к самым дверям суда, и от дверей входа на второй этаж тянулась шпалера ментов и ОМОНовцев, около семидесяти человек с автоматами на изготовку. На подступах к городу ГАИшники останавливали все машины с номерами других городов. Город лихорадило, начался процесс над какими-то не местными бандитами-спортсменами. Обывателю было страшно, непонятно и интересно. Ведь буквально за неделю до суда статья москвички Татьяны Корупаевой, корреспондента из «Российской газеты» по письму одного из подсудимых, Касьянова, о порядках в тюрьме и о ее «директорах» Мышагине и Ляпустине, наделала много шума в городе. Весь тираж, пришедший на тюрьму, был в одночасье уничтожен, но знакомая охрана уж одну-то газетку Таду прислала.
Потихоньку поднимаясь в зал суда, Тад вглядывался в лица ментов «Боятся ребята, вдруг что не так, ведь эти парни в наручник все такие рослые, умеют и без оружия расправиться с конкурентами так мало ли что, лучше держать пальчик на спусковом крючке, а по харям видно работать ни в хозяйстве, ни на заводах не хотят, ведь в сырую погоду поднеси мокрое полено к такой морде – вспыхнет, вот здесь, в судах, понтится, да зеков избивать, это да, это они умеют, – черт, какая чушь лезет в голову», – удивлялся Тад. В зале суда стояла клетка, туда, сняв наручники со всех, и поместили Тада, Рамиля и Хисматулина «Вот ведь твари, – ругался про себя Тад, – все самое плохое берут на сучьем западе, как зверей сажают в клетку, а говорят с тобой только, когда ты в наручниках, вот, суки, моду взяли». Присели на лавки, огляделись, в зале много народу, все ученики сидят, одни прикрывают лицо руками, другие открыто приветствуют, улыбаются и тычут пальцами в первую скамью, где сидел с женой и братом, якобы «потерпевши» Беляков, жестами показывая, что бы они с ними сделали. Совсем рядом от Тада присела его жена и старшая дочь – Тад переглядывался с ними и шептал ласковые слова поддержки, что их любит, и что бы не было – страшно рад их видеть. Также рядом сидела Таня Корупаева, ее послали освещать процесс, и взглядами подбадривала Тада. Подошел адвокат Лев Васильевич и предупредил, что председатель суда Никитенко – мужик нормальный, никаких жалоб писать не будем. На том и порешили. Тад успокоился, и все вместе стали ждать начала суда.
После выполнения всех юридических формальностей судья, полковник Никитенко, приступил к опросу «потерпевшего» Белякова, и Тад понял, что Белякову здесь ловить нечего. Вопросы судьи были остро поставлены, чувствовалось, что задает их профессионал, хорошо подготовившийся к процессу, Беляков пытался изворачиваться, вызывать жалость к себе, но по лицам собравшихся Тад видел, что вызывает, не знаю как у судьи, но у зала точно отвращение. К концу заседания первого дня Тад увидел, что Беляков сломался, да, в общем-то, он уже до суда был сломлен, приехал в бронезащитном жилете и сидел в нем на заседании суда, а когда первое разбирательство закончилось, прямо из горла вылакал бутылку водки. Раньше, работая на ликероводочном заводе, пил смертным боем, став работать и тренироваться в Школе, пить бросил, но перед судом вновь запил горькую.
Закончился первый день суда и перед тем, как увезти Тада в тюрьму, было несколько минут, когда ученики, облепив охрану, совали Таду и ребятам шоколад, продукты, пожимали руки, подбадривали. Все чувствовали, что Фортуна поворачивается в сторону истины. Беляков пытался в кулуарах заговаривать с ребятами, но чемпион Союза Сергей Соловьев цыкнул на них, а Белякову сказал: «Ты, мразь близко к нам не подходи, получишь в пятак». Беляков совсем загрустил.
Набитый продуктами, усталый, но довольный, Тад возвращался в камеру, распределил продукты на всех поровну и завалился спать, мысленно составляя план действий на следующий день и готовя свое выступление в последнем слове. Последующие дни мало чем отличались от первого, но в перерыве суда Тада и Рамиля охрана уводила пообедать и, дожидаясь обеда, Тад и Рамиль тренировались в маленьком закутке, где можно было поработать ЧИ-САО (прилипающие руки) и выполнить ката, разбив ее на несколько частей. Тад был доволен Рамилем, за полтора года сидения Рамиль сильно подтянул технику и как-то интуитивно стал понимать упражнения из вин-чуна. Радости общения не было границ. Охрана, простые армейские ребята, а не менты, наливая суп в шленки (миски), старались побольше положить спортсменам мяска и не пялиться на них, давая спокойно пообедать и пообщаться.
На столе судьи все больше и больше появлялось документов и доказательств того, что Касьянов не причастен ни к одному обвинению, выдвинутому против него по четырем статьям, суд шаг за шагом понимал, что все претензии Белякова – блеф и выдумки, или откровенная ложь. Ни доказательств, ни документов или каких-либо фактов, которые хоть кто-то мог бы подтвердить, у Белякова не было, и быть не могло. Скрывая свою вероломную суть и боясь ответственности перед администрацией охранного 0бщества Эскорт», украв около 700 тысяч по ценам 1991 года, он не придумал ничего лучшего, как сообщить органам МВД Татарин, что его украли и рэкетируют. Его заявление пало на благодатную почву национализма, раздуваемого в то время в Татарстане. Нужен был громкий процесс, и вот сейчас он терпел практически крах. Суд прерывает на день свою работу для подготовки приговора.
И вот, наконец, 22 декабря 1993 года. Утро. Зал суда. Встает военный обвинитель полковник Бойко и буквально по пунктам каждой из предъявленных Таду статей обвинения отклоняет их. Председатель процесса судья Леонид Александрович Никитенко объективно поддерживает прокурора Бойко и объявляет, что по ст. 126, ст. 218 и ст. 148 УК РФ признать Касьянова невиновным за недоказанностью, а по ст. 171 УК РФ за отсутствием состава преступления. На объявлении приговора Белякова с семьей уже не было.
В зале раздались рукоплескания, когда судья произнес: «Из-под стражи освободить».
В мае 1993 года один из знакомых младшей дочери Тадеуша Анастасии, чеченец по национальности, поехал на родину, куда-то под Грозный, в аул. Там же жил деревенский юродивый, этакий блаженный колдун, предсказатель, и Алик, так звали знакомого, показал фотографию Настиного отца. Колдун сказал, глядя на фото, что этому человеку сейчас плохо, он в клетке и страдает, но в конце года он будет освобожден, его слава и известность будет большой и он будет богат. Все произошло, как предрекал блаженный.
