Андрей Сухомлинов - Эдуард Стрельцов. Трагедия великого футболиста
Как говорят у нас в прокуратуре, дело «гнали». Суд, как и было поручено, был скорым и, увы, неправым. Об этом еще пойдет речь.
А тогда, для ужесточения будущего приговора, к делу по изнасилованию присоединили прекращенное полгода назад — 21 декабря 1957 года — уголовное дело по хулиганству, и этот эпизод получил отдельный состав преступления и отдельную квалификацию: статья 74 часть 2 УК РСФСР — злостное хулиганство, уголовная ответственность — до пяти лет лишения свободы. Утвердил этот следственный «финт» заместитель Генерального прокурора СССР А. Камочкин.
Что это значило для Стрельцова, легко себе представить. Дело в том, что незадолго до этого было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по борьбе с мелким хулиганством».
Газеты были переполнены выступлениями против нарушений правопорядка. Читаю, например, в подшивке того времени:
С волнением слушаю слово ЦеКа,
Оно, словно лезвие по сердцу.
И я не в силах молчать — строка
Сама на бумагу просится.
В великое время, в великой стране,
В буднях труда и маршей
Мы позволяем какой-то шпане
Мешать нам в работе нашей.
Действительно, звериный облик подонков, своими финками и кастетами мешавших окружающим спокойно трудиться, вызывал у простых людей ненависть и отторжение. Как же недостойно для блюстителей порядка было приравнять к ним Стрельцова, приписав к его недоказанному преступлению проступки, возведенные в ранг злостного хулиганства! И попал таким образом Эдуард под «меч» советской Фемиды. Разве могла власть пропустить столь удобный случай показать свою силу на таком «удачном» примере?
Стоит ли удивляться, что 24 июля 1958 года представитель государственного обвинения прокурор Выборнов, сославшись на санкцию части I Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование» от 10 до 15 лет, и с учетом других преступлений, «навешанных» Стрельцову, просил суд определить ему, Стрельцову… Сколько бы вы думали? Правильно, по полной программе, пятнадцать лет лишения свободы. Суд, «сжалившись», дал двенадцать лет. Стрельцова увезли обратно в Бутырку, мать в обмороке — в больницу.
Так великий футболист потерял свободу и любимый спорт, для которого был рожден, а страна лишилась многих золотых страниц в истории отечественного футбола.
В поисках правды
Убежден, что восстановить правду по делу Стрельцова необходимо. Любимец болельщиков был обвинен в преступлении, которого, может быть, и не совершал. Да и было ли само преступление? Может, имела место любовная интрижка, зашедшая… дальше, чем обычно, неосторожные поступки, спровоцировавшие действия, неправильно потом квалифицированные?
Вот уже более сорока лет, и особенно после смерти Стрельцова, многие писатели и журналисты, юристы и режиссеры пытаются ответить на эти вопросы. Они нашли в жизни Стрельцова почти все, и только период с 25 мая по 24 июля 1958 года — это тот срок, в который спрессовалось само событие, его расследование и суд, — остался белым пятном. Даже друг и биограф Стрельцова, Александр Нилин, горестно поделился со мной, что не видел материалов следствия и суда. Без надежды на успех прозвучали его слова: «А где нам взять это уголовное дело и кто нам его даст?»
Дошло до того, что и сейчас мои друзья — работники Генеральной прокуратуры и Верховного суда, узнав, что я работаю над этой темой, звонят и спрашивают: «Слушай, ну ты расскажи нам, что же совершил Стрельцов вместе со своими подельниками Огоньковым и Татушиным?» На эти вопросы я давал ответ: «Потерпите немного, все узнаете. Терпели же более сорока лет!»
Включившись в поиск уголовного дела, я дал себе зарок, что постараюсь изложить по нему официально зафиксированные факты, увидеть и объективно описать ход следствия и суда. И все это для того, чтобы помочь читателю узнать, пусть и спустя годы, правду о Стрельцове.
Найти уголовное дело Э. Стрельцова оказалось далеко не просто. Во всяком случае, Главный информационный центр МВД РФ, а эта служба всегда отличалась объективностью и осведомленностью, на наш запрос от 14 августа 1997 года прислал весьма оригинальный ответ: «Данными об осуждении Стрельцова Э.А. ГИЦ МВД РФ не располагает».
Вот так! Вся страна уже более 40 лет этими данными, пусть и необъективными и далеко не полными, располагает, а МВД не располагает вообще!
И главное, не нашлось ни там, ни в других органах человека, который тяготится этим, пытается разобраться и ответить на бесчисленные вопросы, в том числе и на такой: «А был ли кумир миллионов болельщиков преступником? А может, он жертва судебной ошибки, небрежности, примитивного шантажа? Чьих-то уязвленных амбиций?»
Почему возникли трудности с поиском уголовного дела, почему это оказалось действительно крайне сложным?
Во-первых, по существующим правилам хранения уголовных дел оно должно было быть уничтожено еще в 1973 году, однако по решению судебных архивных работников это дело было сохранено, за что им большое спасибо.
Во-вторых, по УПК РСФСР того периода дело должно было слушаться и потом храниться в районном суде по месту совершения преступления, то есть в Пушкинском районном народном суде. Но в 1958 году территория входила в Мытищинский район. Однако в Мытищинском районном народном суде это дело не рассматривалось. Пришлось, говоря языком футболистов, «поработать ногами», то есть побегать по инстанциям. В Московском городском суде и в Верховном суде России дела тоже не было. Оказалось оно в особом архиве и числилось за Московским областным судом, который рассмотрел это дело в 1958 году почему-то по первой инстанции.
Итак, местонахождение уголовного дела установлено. Теперь нужно было его изучить и при наличии оснований написать в Верховный суд заявление о принесении протеста в порядке надзора или, как говорят, надзорную жалобу о реабилитации Э. Стрельцова, то есть признании его невиновным и незаконно осужденным.
Людская молва все эти годы говорила, что он просидел свой срок «за того парня».
Косвенно помогла в нашем расследовании газета «Советская Россия». 29 июля 1997 года она опубликовала заметку бывшего прокурора следственного управления Прокуратуры СССР Э.А. Мироновой. Позволю себе привести выдержку из этого материала, а также несколько раз сослаться на него.
«Расследование по делу Стрельцова, — пишет Э.А. Миронова, — с первого дня по поручению Генерального прокурора СССР велось лично мной. Следствием было установлено, а многие футболисты в то далекое время на суде слышали и видели, что Стрельцов, будучи «в стельку пьян», несмотря на отчаянное сопротивление несовершеннолетней Марины Л., выбил ей зубы, сломал нос, порвал одежду и изнасиловал. Марина плакала, звала на помощь, оказала отчаянное сопротивление, но силы были неравны — нападающий Стрельцов и хрупкая девушка-подросток! Она случайно оказалась в этой компании, пыталась ее покинуть, но ее обманным путем завели в одну из комнат дачи и заперли там вместе со Стрельцовым. Кроме этого, за год до случившегося Стрельцов учинил дерзкое хулиганство в Пролетарском районе г. Москвы. Было возбуждено уголовное дело, однако доброжелатели в лице футбольных боссов и руководителей ЗИЛа сделали все, чтобы Стрельцов вообще не понес наказания. Именно тогда он и решил, что ему все позволено. Предъявленное Стрельцову обвинение в судебном заседании подтвердилось. Приговор Стрельцов не обжаловал».
Когда я прочитал это повествование, у меня вначале опустились руки. Если все действительно так, как пишет старший советник юстиции, заслуженный юрист РСФСР и опытный следственный работник (справки навел непосредственно в Генеральной прокуратуре), то нужно поднять руки вверх, выше головы, и замолчать по этому делу навсегда.
Однако за годы работы в органах прокуратуры я не раз вынужден был ставить под сомнение рассказы своих коллег. Знаете, почему? Если следственный работник начинает усиленно украшать свое выступление — устное или письменное — всевозможными эпитетами в превосходной степени, то смело делай вывод и не ошибешься: он, мягко говоря, не совсем прав. Это, как выражается молодежь, «100 процентов».
В газетном выступлении Э.А. Мироновой «громких» слов по делу Стрельцова более чем достаточно. Поэтому я решил работу продолжить.
Забегая вперед, замечу, что в небольшой заметке бывшего прокурора о Стрельцове многое оказалось неправдой, не было там ни выбитых зубов, ни порванной одежды, никто никого не запирал.
Добавил уверенности звонок из Центра по связям с общественностью Генеральной прокуратуры России. Работник этого Центра, куда я обратился с просьбой о встрече с Мироновой, сообщил, что Эльвира Алексеевна встречаться и разговаривать по делу Стрельцова ни с кем не желает. Это тоже, как мне думается, свидетельствовало не в ее пользу.
