Анатолий Букреев - ВОСХОЖДЕНИЕ
Ответ: Лин тоже попила чаю, а я рассказал ей про Шарлотту. «Я дал Сэнди кислород, а что делать с Ясуко Намба, даже не знаю»,— сказал я Лин. Я не нашел себе ни одного помощника. Каждый решил, что такое ему не подсилу. Кислорода нет. Всего один баллон у клиентов,и больше ни я, ни Пемба найти не смогли.
Вопрос: Ты снова разговаривал с Пембой по поводу кислорода?
Ответ: Сначала я немного подождал, чтобы выяснить, не сможет ли кто мне помочь. Я обошел все палатки, начиная с лагеря Холла Я очень устал, но понимал, что заставлять людей идти со мной я не вправе. Потом я забрался в палатку к нашим шерпам, снял с кого-то из них маску и забрал баллон. Упаковав рюкзак, я как можно быстрее отправился к нашим клиентам. Небо уже начало светлеть, то есть тогда было примерно минут пятнадцать пятого. К пяти часам уже можно было обходиться без фонаря.
Я вернулся на ту же площадку у стены Кангшунг. Тим и Сэнди к этому времени больше часа дышали кислородом и уже были в состоянии разговаривать. «Как дела?» — спросил я их. «Нормально», — сказали они. И Сэнди сама смогла ответить. Я понял, что ей стало намного лучше.
Вопрос: Что она говорила?
Ответ: Просто сказала мне, что «все в порядке». Я спросил их, что с Ясуко, которая лежала в двух метрах от нас. Я не стал выяснять, дали ли они ей чай и поделились ли кислородом. Баллон один, их трое. Чай я им тогда оставил, что дальше — не знаю. Мои силы тоже были на исходе. И тогда я, действуя как робот, взвалил на себя Сэнди Питтман, а дальше все было так же, как и с Шарлоттой.
Вопрос: У тебя оставался еще баллон... Ответ: Я отдал его Тиму.
Вопрос: Что он сказал?
Ответ: Ничего. Надел маску и все. Да, я принес еще один термос с горячим чаем. Ужасно хотелось пить, поэтому я тоже отпил, и мы пошли к лагерю. Рассвет начинался около пяти утра, а когда мы дошли до лагеря, солнце еще не встало, но уже сильно посветлело. Словом, мы вернулись где-то в четыре-сорок, четыре-сорок пять. Я очень устал, был просто опустошен. Уже из последних сил я помог Сэнди и Тиму забраться в палатку, а потом присел отдохнуть. «Пемба, принеси чай мне в палатку», — сказал я ему. С Тима и Сэнди мне пришлось снять кошки, обвязку, рюкзаки и все прочее и помочь залезть в спальники. Мне нужно было хоть немного прийти в себя и согреться. Лин была рядом. «Толя, тебе надо передохнуть, — сказала она — Тебе нужен кислород, ты ужасно выглядишь». «Не волнуйся, со мной все в порядке. Как там Скотт?» — спросил я у нее. Я догадывался, что он сейчас в очень тяжелой ситуации. Все наши клиенты были в лагере, а Фишер все еще оставался на горе. Нужно было понять, что с ним сейчас происходит. Оставалось только надеяться, что он, профессиональный альпинист, сумеет лучше, чем клиенты, побороться за свою жизнь. Потом Пемба принес чай. Я пил и разговаривал с Пембой, объясняя ему наше положение. Ветер стал терять силу, и уже рассвело. Я сказал Пембе, что надо отправить двух шерпов с кислородом наверх к Фишер у . Он меня понял. Я сказал: «Поговори с Лопсангом и другими шерпами. Надо послать к Скотту помощь, отнести ему кислород. Постарайся найти кислород». После этого я залез в спальник, отпил еще чая. Потом я еще успел подумать о Скотте, а что было дальше, не помню: два часа я проспал.
Лин Гаммельгард увидела Букреева после того, как он привел в лагерь Мадсена (который мог идти сам) и дотащил Питтман. Она была потрясена тем, как он выглядел. «Я проснулась примерно в пять часов утра и увидела Анатолия. Он вернулся. Было уже светло. Толя сидел, не говоря не слова Он был совершенно опустошен. В нем ничего не осталось. И тут без всяких слов я вдруг поняла, что он привел-таки в лагерь Тима, Шарлотту и Сэнди, но ничего не смог сделать для Ясуко Намбы и другого альпиниста3, который остался с ней на седловине. Как я тогда это поняла, до сих пор не знаю».
Бека Уитерза.
Глава 20 ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА
К утру 11-го мая у «Горного безумия» иссякли последние запасы кислорода. Нил Бейдлман вместе с клиентами принял решение идти вниз. Некоторые участники не могли спускаться без кислорода, и тогда им на помощь пришла ИМАКС-экспедиция, предоставившая кислород из своих запасов.
Пока Бейдлман и клиенты готовились к спуску, двое шерпов «Горного безумия» и один шерпа из тайваньской экспедиции отправились наверх. Они несли кислород и горячий чай для Фишера и Макалу Го, которые всю ночь провели на горе, где-то чуть ниже Балкона. Букреев не хотел спускаться с остальными участниками, пока не станет ясно, что случилось с Фишером. Он сказал об этом Бейдлману.
Команда Роба Холла тем временем пребывала в полном хаосе. Всю ночь в лагерь поступали тревожные радиограммы от Холла. Не в силах двигаться, он находился на Южной вершине, замерзая все больше и больше. Дуг Хансен, которого вечером 10-го мая видели рядом с Холлом, пропал без вести; его сочли погибшим. Что случилось с Энди Харрисом, тоже так никто и не узнал. Бек Уитерз и Ясуко Намба были найдены четырьмя альпинистами из экспедиции Холла, — они лежали все там же, рядом со стеной Кангшунг, откуда в предрассветные часы Букреев вывел Питтман, Фокс и Мадсена. Невероятно, но и Бек, и Ясуко еще подавали признаки жизни. Посовещавшись, Джон Таек, Джон Кракауэр, Стюарт Хатчисон и Майк Грум не придумали ничего лучше, чем оставить несчастных, «где лежали», полагая, как написал потом Кракауэр, «что им уже не помочь».
Непосредственно перед тем, как шерпы из «Горного безумия» и тайваньской экспедиции вышли к Фишеру и Го, двое шерпов из команды Холла отправились на помощь к своим участникам. Они надеялись спасти самого Роба, а с ним и всех, кого еще удастся застать в живых. Но, напуганные ухудшением погоды, они повернули обратно, так никого и не найдя. В шесть двадцать вечера Роб, связавшись с лагерем по рации, смог поговорить со своей женой в Новой Зеландии1. «Не волнуйся за меня», — сказал он ей на прощанье. Это были его последние слова
1 Ян Арнольд, жена Роба, была в то время на седьмом месяце беременности (прим. перев.).
Когда Холл разговаривал с женой, Букреев снова был на горе. Он поднимался к Скотту. Шерпы, вышедшие туда раньше, возвратились в четвертый лагерь, приведя одного лишь Макалу Го. Горячий чай и кислород помогли вернуть его к жизни. Фишер, по их словам, еще дышал, но был без сознания. В час дня шерпы надели на него кислородную маску, открыли вентиль и ушли вниз, оставив ему полный баллон.
Я проспал примерно часа два. В половине восьмого Пемба принес мне горячий чай. Услышав, как кто-то из шерпов прошел мимо нашей палатки, я спросил: «Что сейчас происходит? Кто-нибудь пошел к Скотту?» Пемба подал мне чашку и ничего не ответил. Ничего. «Пемба, — обратился я к нему, — Скотту плохо, ему нужна помощь. Отправь к нему кого-нибудь из шерпов». Тогда Пемба пошел к палатке шерпов и начал что-то с ними обсуждать. У меня же совсем не было сил. Идти наверх сейчас не имело никакого смысла — сначала надо было хоть немного восстановиться.
В половине девятого я выглянул из палатки и заметил, что ветер стих. Еще я увидел, как двое шерпов вышли из лагеря и отправились наверх. «Это отец Аопсанга и Таши Шерпа, — объяснил мне Пемба. — Они идут к Скотту». «А кислород они взяли?» — спросил я. «А,а», — ответил Пемба.
Потом я переговорил с Нилом. «Я думаю, что мне стоит остаться здесь, пока все не прояснится окончательно», — сказал я ему. Он не стал возражать и взял спуск клиентов на себя.
Опять поднялся сильный ветер, и мне пришлось укрыться в палатке. Около часа или двух дня я выбрался наружу и побеседовал с гидами «Альпийских восхождений» Тоддом Бурлесоном и Питом Этансом. Они поднялись в четвертый лагерь специально для того, чтобы оказать помощь попавшим в беду. «Есть какие-нибудь новости?» — спросил я у них. Они сказали, что шерпы вернулись в лагерь и привели с собой Макалу Го. Тогда я отправился к тайваньцам
Зайдя в палатку, я увидел Макалу То. Лицо и руки у него были сильно обморожены, но говорить он все же мог. Я спросил у него, не видал ли он Скотта. «Да, — ответил Макалу, — он был рядом со мной всю ночь». После этих слов во мне словно что-то оборвалось. Вплоть до того момента я продолжал верить, что Скотта еще можно спасти, а теперь стало ясно — надеяться не на что. Тем не менее, я решил поговорить с шерпами, ведь они тоже поднимались на гору.
В палатке шерпов рыдал отец Аопсанга. «Мы ничего не могли сделать, ничего», — повторял он. Он очень плохо говорил по-английски, и мне сложно было его понимать. «Что происходит?» — спросил я. «Скотт мертв», — ответили они.
— Он дышал?
